Флейта Нимма (СИ)

Но к тому моменту мы так устали, что мысль о возможной смерти вызвала у нашей компании только вялое одобрение. Поэтому мы стояли и переглядывались с пауком, вероятно, вызывая у того глухое недоумение нашим поведением.

Он перевалился с ноги на ногу.

— Оу, кто это здесь? — полюбопытствовал кто-то. У голоса был странный акцент, и шел он откуда-то сверху. Мы задрали головы.

Со спины паука опустился шест. Потыкав Винфа — видимо, на предмет, жив он или нет — палка убралась обратно. Над головой насекомого показалось чье-то лицо, разукрашенное узорами.

— Не видишь, что ли? — буркнула Омо, снимая с волос ряску. — Люди.

Человек поцокал языком.

— А так и не скажешь.

Мы молчали — для разговора требовалось слишком много энергии, которой ни у кого из нас не было.

Парень повозился наверху и сбросил нам лестницу, сплетенную, похоже, из зеленой коры.

Я переглянулся с Винфом. Во взгляде у него была настороженность.

Всадник гостеприимно махнул рукой.

— Забирайтесь к Боо на спину, поедем к нам!

Паук согнул ноги, наполовину погрузив свое тело в воду и подставив нам вход в корзину с невысокими бортами, в которой, при желании, могло разместиться шестеро человек.

— "К нам"? — недоверчиво переспросила Омо.

— Ага. К Руаннан, — парень, а может, и мужчина — из-за раскрашенного лица трудно было понять его возраст, — улыбнулся. — Мы — семья людоедов, и будем очень рады вам, — он улыбнулся еще шире. В глазах мелькнул хитрый огонек. Точно такой я видел у Винфа, когда тот подкалывал меня насчет девушек.

— Нам дадут выспаться перед "съедением"? — спросил ойгур.

Парень кивнул.

— Здорово, — сказал Винф, и, развалившись на дне корзины, моментально заснул. Похоже, он не собирался терять время на пустые разговоры.

Пришлось забраться и нам.

— Я — Лута, — представился парень и снова взялся за свой шест. Паук поднялся. Затем, после удара палкой по передней левой ноге насекомого, мы отправились в путь.

Я непроизвольно схватился за борт, но, как выяснилось, в этом не было особой нужды. Насекомое передвигалось плавно, почти как лодка по спокойной реке, и очень скоро меня, вслед за Винфом, сморило.

А вот проснулся я — впервые в жизни — от запаха сухого дерева, прогретого на солнце.

Кто-то засмеялся.

— Рраз! Два! — хлопок. — А-а, так нечестно! Ты не дождался трех!

Голоса звучали приглушенно, как будто их обладатели находились где-то далеко.

Наверное, я где-то успел умереть. Парень все-таки не шутил насчет людоедов.

Однако для мертвеца у меня было чересчур хорошее самочувствие.

Я открыл глаза.

Сквозь отверстия в стенах лился солнечный свет. Само помещение было длинным и узким, без потолка, и со своей постели я мог видеть скат крыши и чердачные балки. В воздухе витало такое спокойствие, что не хотелось вставать. Даже вопрос "Где я?", казался не столь важным.

Дальний конец залы, рядом с единственной дверью, был забит какими-то тюками.

— Значит, до конца новолуния? — снаружи раздался голос Винфа. — Хм, в легендах ни о чем таком не говорилось. Как и о вашем народе, кстати.

Его собеседник рассмеялся.

— Так к нам никто толком и не добирался. Дикие пауки, Мин-Мин, трясина, зеленая болезнь и рыбы-падальщики… Только если мы, в Синд или Нгомей, и то, ненадолго, — Лута снова хохотнул. — Мы и сами не всегда понимаем, как тут живем.

Их шаги удалились. Я с сожалением осознал, что сонное настроение ушло. Пришлось вставать.

Дом, как выяснилось снаружи, стоял на двухметровых сваях, и больше напоминал дырявый сарай, нежели полноценное жилище. Вдали виднелось болото, из которого мы чудом выбрались — оно занимало большую часть горизонта. С другой стороны, до горизонта, шумел густой лес. Обойдя дом по узкой террасе, я заметил за стволами деревьев что-то черное. Оно влажно блестело.

Винф стоял, прислонившись к свае дома, и курил. Самокрутка горела слишком быстро для табака, роняя искры и оставляя после себя клубы дыма.

— Хочешь? — во взгляде ойгура плыл тот же синеватый туман, который он выпускал из себя после каждой затяжки.

Я помотал головой, но все же спросил, что это.

— Это наш шаман ему передал, — раздалось сверху. — Для связи.

Лута чинил крышу. На слой сушеной травы он клал широкие листья местного растения, розетки которого мы видели в болоте во время нашего перехода.

— Лучше его сейчас не трогать, — сказал парень. — Сходи к Иш-У, она как раз сейчас готовит. Тебя покормит и заодно расскажет об озере, — он махнул рукой в сторону черноты за деревьями.

Спустившись — земля была хоть и жидковатой, но, по крайней мере, не засасывающей — я заметил несколько пристроек, к одной из которых были привязаны пауки. Они внимательно смотрели на меня, как будто примеряясь, сожрать меня сразу, или все-таки погодить, пока хозяин отвернется.

Не доверял я им. Вот ни на йоту. И даже то, что Омо на пару с каким-то мальчуганом кормили их рыбой, не успокаивало меня.

Деревья перед озером росли плотно, почти как забор. Протискиваясь сквозь эту чащу, я забыл, куда и зачем иду, и, когда передо мной раскинулось озеро, у меня перехватило дыхание.

Берег был из черного стекла, и вода выглядела так, как будто над ней вечно висит луна. Горизонт тонул в бездне, вместе с небом и светом солнца. Мне сделалось жутко, и я подался назад.

Кто-то прыснул.

— Озеро не опасное, мальчик. Если, конечно, ты в него не полезешь купаться.

Это сказала женщина, с таким же разрисованным лицом, как у Луты. Одеждой ей служило цветастое покрывало, перехваченное в талии кожаным шнурком.

— Иш…У? — спросил я.

Женщина кивнула. На границе леса горел костер, и она готовила на нем какое-то варево.

— Оно как будто притягивает к себе, — сказал я, присаживаясь к котлу, спиной к воде.

Женщина снова хмыкнула.

— Видимо, это ты такой особенный, — она вытащила деревянную палочку из варева и облизала ее. — Руаннан любят озеро, и никто не считает его страшным или опасным. Соль, где соль?

Иш-У нашарила коробочку в своей сумке и кинула в котел несколько щепоток приправы.

— Но никто не купается, — я не спрашивал.

Женщина улыбнулась, так, как обычно улыбаются чересчур надоедливым детям.

— Говорят, вода из озера Кршадон прочищает разум и успокаивает сердце.

Я не мог не признать, что озеро по-своему прекрасно, просто привыкнуть к нему казалось не самым простым делом.

— Вам лучше знать, — чернота за спиной ощущалась почти физически. — Почему берег стеклянный?

— Это не стекло. Это алмаз, — сказала Иш-У. — Шаманы говорят, что озеро появилось еще раньше Осеморя.

Она снова погрузилась в готовку, оборвав рассказ на полуслове.

Я с сомнением посмотрел на берег. Алмаз, значит? Разве они бывают черными?

— И как оно появилось?

Иш-У довольно долго не отвечала. Она выцепила из котла какую-то тонкую кость с белым, чуть дымящимся мясом, и подув на нее, попробовала кусочек. Затем она довольно кивнула, прикрыла котел и села рядом со мной, поджав ноги.

— Ну, они похожи в своем рождении, озеро и море. И там и там был взрыв, только если Осеморе — могила кого-то из старых богов, то Кршадон появился из-за падения небесного лица.

— Лица? — мне показалось, я ослышался.

— Да. Это был громадный валун, похожий на маску. Его падение выжгло часть болот Мин-Мин. Где мы сейчас и живем, — она улыбнулась. — Яма оказалась покрыта черным алмазом, и потихоньку заполнилась водой. Говорят, каменное лицо до сих пор лежит на дне озера, — она улыбнулась. — У нас дети очень любят рассказывать про него страшные истории.

— Могу себе представить, — буркнул я. От озера все же веяло жутью, что бы там Руаннан не говорили.

— Еще, — Иш-У наморщила лоб, как будто вспомнив что-то, — после падения нашли девять глиняных табличек со странными знаками. Но до нашего времени они не дошли — последнюю украли похожие друг на друга женщины. Как ругался шаман, прадед нашего Аккина!