Безумный бог

Я вновь подошел к Пилиасу и, пошарив у него в карманах, нашел маленький бронзовый диск. Мой дорогой друг сослужил мне еще одну службу! Я набросил на себя его рясу, подтянул подол, чтобы не спотыкаться, и почувствовал, как к животу прилипла пропитанная кровью шерстяная ткань.

Все мои надежды тут же улетучились. Какой часовой пропустит человека с таким пятном на одежде? Даже если бы мне помогла Тимора, Хозяйка Удачи и я каким-то образом миновал часовых у двери, Руха и Улронт все равно вскоре обнаружили бы мое исчезновение и забили тревогу. И даже если бы я нашел «Кайринишад» до того, как они меня поймали, все равно пришлось бы иметь дело с Гвидионом. Наверняка он спал возле книги, как пес рядом с хозяином. И как только я дотронулся бы до Кайрикова сокровища, он тут же вскочил бы и разрубил меня пополам, отправив мою бедную душу к Келемвару!

Все же у меня не оставалось другого выхода, как рискнуть. Отчаяние превратилось в моего друга, ведь потерявший надежду человек может попробовать все что угодно и при этом ничего не потерять. В голове у меня созревал весьма смутный план: как можно быстрее добраться до Башни Хранителя, бесшумно проскользнуть по ее залам и расправиться с любым, кто мне помешает, точно так» как я расправился с Пилиасом. И если такое вообще возможно, найти «Кайринишад», тем самым исполнив приказание Князя Безумия.

Я выскочил в окошко и проделал треть пути по двору, прижимаясь к внешней стене крепости, где тень была погуще. Затем я сунул кинжал в ножны и выбрал одну из многочисленных извилистых троп, ведущих к Башне Хранителя. Тут я передвигался увереннее: если бы кто и увидел меня из окна, то решил бы, что по тропе поднимается обычный монах.

На середине подъема выбранная мною тропа резко свернула к какой-то небольшой башне, где и оборвалась. Я сошел с протоптанного пути, углубившись в рощицу. Подъем продолжился гораздо медленнее из-за неровной земли и тьмы под низкими кронами. По холму протекал ручей, но из-за проклятой темноты я не смог разглядеть. в какую сторону он течет и вообще, почему огибает склон. вместо того чтобы стекать по нему вниз. Тут я совсем перестал ориентироваться, почувствовав, как земля закружилась в темноте, а потом вдруг словно перевернулась: уходящий вверх склон стал равниной, крутизна выровнялась, все деревья вокруг росли под углом, словно мощный ветер пригнул их вниз, и тогда я вспомнил сумасшедшие слова Кайрика, произнесенные у Нижних Ворот: «Все зависит от меня, разумеется… Ни в чем нет определенности, пока я сам не приму решения, где быть верху, а где низу», – и наконец-то их понял.

В ногах у меня появилась необыкновенная легкость, и я помчался сквозь тьму, ни разу не споткнувшись и не сбившись с дыхания. Мне больше не приходилось карабкаться вверх по склону. Теперь я бежал по земле ровной, как стол, поняв, что этот дар я получил от Кайрика, который также наградил меня еще одним даром, более значительным: возможностью подобраться к «Кайринишаду» с неожиданной стороны. Был ли это его план, я не знал, но чрезвычайно приободрился; я стал стремителен, как газель, и силен, как бык, пропоровший мне живот.

Вырвавшись на простор из рощицы, я увидел перед собой Башню Хранителя. У моих ног пролегал ров с кипящей жидкостью, от ее жара глаза мне залило едким потом. Оттуда несло серой и раскаленным металлом, а чуть дальше из-под белых клубов пара доносилось шипение, как из змеиного логова.

Я испугался, а ров вдруг стал широким, как река. Башня возвышалась передо мною горой, до ее темных окон не дотянулась бы и тысяча рук. Я вынул из ножен кинжал и ощупал в кармане знак Пилиаса, – возможно, будет все-таки лучше пересечь разводной мост и попытаться войти через ворота с часовыми.

С главного двора крепости донесся голос ведьмы:

– Тревога! Тревога!

Мои сомнения рассеялись как дым: теперь даже со знаком в руке я не миновал бы ни одного часового. Я сунул кинжал на место, закрыл глаза и еще раз припомнил слова Кайрика:

«Все зависит от меня, разумеется…»

Я представил мир таким, каким он его описал, завалившимся набок. Я представил равнину и море как одну большую пропасть. Холм под моими ногами превратился в длинный нарост с зазубринами на поверхности скалы – своеобразный нос. Затем я представил ров в виде кольца из белых облаков вокруг кончика этого носа, а Башня Хранителя в моем воображении превратилась в бородавку, висящую на кончике носа.

Когда я открыл глаза, то увидел ту картину, которую воображал. Голова у меня закружилась, и я согнулся, припав к земле. Голова продолжала кружиться, ведь теперь я оказался на склоне скалы. Чтобы добраться до башни, мне придется совершить прыжок в пропасть, прямо на ее искривленные стены, все равно, что спрыгнуть на мост, маячивший внизу в туманной долине. А потом просто пройти по мосту! Я оторвался от скалы и полетел вниз.

Но ведь я не был Единственным.

Все вовсе не зависело от меня. Более того, все вокруг было не таким, каким я его видел. Пар, поднимавшийся изо рва, в мгновение ока стал таким густым, что я уже не мог разглядеть собственных рук. Кожа чесалась и горела от едких испарений, а шипение воды заглушило шорох «Кайринишада», шептавшего свою Темную Правду. К своему удивлению, я возопил во все горло, но выкрикнул не имя Кайрика, а воззвал к своей жене. Тут я плюхнулся в воду.

Больше я кричать не мог.

Вода ошпарила меня с ног до головы, и никакими словами не описать ту мою боль. Кожа стала алой и начала отслаиваться огромными лоскутами. Все тело покрылось лопающимися пузырями, они вздувались и ныли, как сгнивший зуб. Мои губы потрескались и кровоточили, веки вздулись и полопались, и, конечно, я тут же умер бы, если бы не сила, не покидавшая меня с той секунды, как Кайрик влил мне в глотку мерзкую грязь.

В следующее мгновение я уже прижимался к темной стене, совершенно не помня, как туда добрался. Я попытался моргнуть, но оказалось, что мои веки расплавились и больше не закрываются, хотя пол-лица до сих пор оставалось распухшим от удара Кайрика, так что я по-прежнему не мог видеть правым глазом. Руки были покрыты кровавыми пятнами, кисти раздулись и горели огнем в тех местах, где с них сползла кожа. Пальцы вцепились в щели между базальтовыми блоками, ноги лихорадочно скребли основание темной стены. Я согнул колени и почувствовал, как носки уперлись в стык между камнями, только тогда я взглянул наверх и увидел высокую стену, уходившую в небеса.

Башня Хранителя.

Будь у меня возможность заговорить, мои слова нельзя было бы здесь привести. Удача окончательно от меня отвернулась. Подо мной башенная стена уходила прямо в шипящий ров. Надо мной раздавался нескончаемый шелест «Кайринишада», в котором тонули все остальные звуки. У меня не было выбора.

Зажав кинжал зубами, я всадил пальцы в следующий стык, повыше, и начал карабкаться наверх, находя каждый раз три точки опоры и не рискуя попусту. Если мне попадалась слишком узкая трещина между камнями, то я с помощью кинжала выковыривал из нее раствор и только тогда продолжал карабкаться дальше.

Так я лез по стене, подстегиваемый ужасом, болью и безумием, сродни безумию моего бога. А с главного двора до меня доносился далекий шум – это монахи и воины откликнулись на зов ведьмы. Я не смел взглянуть вниз из страха, что закружится голова и я упаду. В то же время я не беспокоился, что какой-нибудь меткий лучник подстрелит меня на стене: там, где я полз, тень была густая, как чернила.

Когда я поднялся на высоту, вдвое превышающую рост огненного гиганта, мои пальцы уперлись в нижнюю часть карниза. С огромной радостью я ухватился за подоконник и подтянулся на руках. Голова моя угодила в занавеску и запуталась в плотной шерстяной ткани, но для меня это были пустяки. Несколько мгновений я лежал, ничего не видя и чувствуя, как сердце стучит о край подоконника.

Откуда-то издалека до меня донеслись приглушенные голоса. Доблестный отряд мчался на выручку охранникам «Кайринишада», но какое это имело значение? Гвидион мог разрубить меня пополам, если бы я только приблизился к священной книге, а зная собственные возможности, я понимал, что никакая помощь ему не понадобится.