Изобретатель чудовищ

Феликс поправил шляпу и едва заметно кивнул своим спутникам. Ему хотелось избежать прощания. Последние слова — непонятно, почему люди придают им такое значение. Тим и Исидор, онемев, увидели, что Феликс заносит руку с топором.

Лезвие вошло в мозг лабиринта, и смрад в пещере усилился. Не давая себе передышки, Феликс рубил плотную массу лишайника. Красноватая пелена, висящая в воздухе, стала понемногу гаснуть.

В пещере сгущалась тьма. Больше ничто не освещало ее своды: Феликс сапогом раздавил последнюю тускнеющую часть слоевища лишайника. Все утонуло во мраке.

— Феликс, ты жив?.. — дрогнувшим голосом окликнул Исидор.

Повисла короткая пауза.

— Исидор, лампа у тебя? — послышался знакомый голос.

— Слава богу, Феликс, ты невредим! — и Исидор рассмеялся от счастья. — Сейчас достану лампу.

Ученый стал копаться в дорожном мешке. Через мгновение в пещере запылал огонек. Феликс вытер покрытое испариной лицо.

— Что это было за наваждение? — спросил Исидор, поднимая светильник повыше. — Я был уверен, что тот, кто уничтожит мозг, умрет вместе с ним. Даже не знаю, почему.

— Я тоже так думал, — заявил Тим. — Но как же так?!

— Исидор, Тим! Лабиринт, наверно, ожидал, что мы струсим и отступим. Вот каков был его расчет. Он внушил нам мысль о неотвратимой смерти.

— Но я дрожал! Дрожал от этой мысли, — покаялся Тим. — Феликс, как ты решился… на смерть?

Феликсу не хотелось продолжать эту тему. Он лишь проронил:

— Мысль о смерти для меня не нова. Я с ней засыпаю и встречаю рассвет.

Все трое вышли из пещеры, пропитанной зловонием плесени и грибов. Путники не имели представления, куда им идти. После гибели мозга мелкие лишайники на утесах лабиринта перестали светиться, стояла непроглядная темень. Исидор поставил на землю лампу, и путники обосновались около нее, точно вокруг костра. Тим с любопытством спросил:

— Что за колдовское оружие ты пустил в ход, когда на нас напали глиняные люди?

Феликс быстро догадался, что Тим имеет в виду. На вора произвел впечатление пистолет.

— Это оружие, стреляющее огнем и свинцом.

— Ценная вещь! — высказал мнение Тим. — А почему ты из него не стрелял раньше?

— Старался беречь свинец для более важного момента. Только что я потратил последний патрон. Отныне эта штука бесполезна.

— Досадно.

— И все же мы победили, — напомнил ученый. — Прими мою благодарность, Феликс, победой мы обязаны тебе. Никак не могу опомниться… Ты храбрый человек. Удивляюсь, как ты собрался с духом!..

— Брось, Исидор. Все проще. Мне осталось жить не больше года. Получается, меня и благодарить-то не за что. Я неизлечимо болен.

— Ты?..

— Лабиринт просчитался насчет меня: он не ожидал, что у кого-то из нашей компании нет причин ценить жизнь слишком дорого. Ну а для меня… Дело в том, что наше с вами подземное путешествие — вероятно, последняя глава моей биографии. Теперь вы обо мне кое-что знаете, а я о вас — слишком мало.

— Моя история? — Исидор развел руками. — Она в общем недлинная. Я спустил все свои деньги на науку. Исследовал, исследовал, пока не влез в такие огромные долги, что не надеялся расплатиться. У меня и имущества нет никакого. Покойник на кладбище — и тот богаче меня.

— Что ты изучал? — вмешался Тим.

— Астрономию.

Вор рассмеялся:

— Какую-какую "номию"? Первый раз слышу про такую науку.

Исидор не рассердился:

— А-стро-номию! Астрономов интересуют планеты, звёзды и галактические туманности, но под землей, к сожалению, эта наука совершенно бесполезна.

Вор взглянул на ученого с настороженным недоумением. Ему было известно кое-что про звезды, но он никогда не видел их, как и любой другой житель его родного Огненного города. Для чего Исидору понадобилось исследовать звезды, столь никчемные здесь, в подземелье? Тиму не терпелось выведать это.

Исидор же продолжал рассказ о собственном прошлом:

— Я был вынужден прятаться от кредиторов. Тогда мне и подвернулась Магогова пустынь. Та еще глухомань. Я сам случайно наткнулся на монастырь и полагал, что мои кредиторы и подавно его не отыщут. Мне пришло в голову, что я нашел неплохую тихую гавань, где меня оставят в покое. Ирония судьбы, да? Я начал работать в монастырской библиотеке, хотя и не рассчитывал найти в ней что-нибудь занятное по астрономии. Наверное, от преследовавших меня неудач я немного тронулся умом. Не было никаких способов поправить мои финансовые дела. Но загадочный монастырь, отрезанный от всего внешнего мира!.. Он так и наводил на мысль о старинных кладах. Я вообразил, что, изучив хорошенько историю обители, найду упоминание о спрятанных и забытых всеми сокровищах. С отчаяния я стал кладоискателем.

— Ты задумал стащить сокровища из обители? Это мне нравится! — прокомментировал рассказ ученого Тим.

— Речь не о краже, а о находке. Однако незачем спорить, ведь все равно сокровищ я не отыскал. Дальше ты, Феликс, сам знаешь, что произошло. Тим, а тебе я доскажу позже.

— Почему позже? — разочаровался вор. — Растолкуй, зачем исследовать звезды?

— Побереги свой пыл, Тим, — придержал Феликс вора. — Прежде чем искать сердце лабиринта, нам следует освежить силы. Я останусь на страже, а ты и Исидор ляжете спать. После Исидор сменит меня, а затем на дежурство заступит Тим.

— Ты прав, — поддержал Исидор. — Нельзя пренебрегать затишьем и шансом поспать. Едва ли сейчас мы способны на подвиги, мы измотаны.

Тим и ученый мгновенно уснули прямо на земле: предельная усталость взяла свое. Феликс приметил, сколько масла осталось в лампе, и собирался разбудить Исидора, когда оно выгорит примерно на треть.

Феликс остался наедине со своими мыслями. Горькая ирония состояла в том, что один — умирающий от болезни, другой — несостоятельный должник, — возложили на себя тяжесть борьбы с Магогом. Неужто своих забот не хватало! Феликс опустил ладонь в карман плаща, нащупал рукоять пистолета, обойма которого была ныне совершенно пуста. Несколько раз оружие спасало Феликсу жизнь, и выбросить его не поднималась рука.

— Не волнуйся, я умею ценить дружбу, — полушутя вымолвил он, тихо обращаясь к пистолету. — Возьму тебя с собой в качестве талисмана. Как знать, может, ты еще и сгодишься.

Очнувшись от размышлений, Феликс проверил лампу и разбудил Исидора. Пришла очередь ученого заступать на дежурство. Феликс улегся, сунув под голову дорожный мешок, и погрузился в сон.

Он посчитал, что проспал не больше пяти минут. Но судя по тому, что дежурил уже Тим, времени пролетело гораздо больше. Тим тормошил Феликса за плечо и взбудоражено шептал:

— Проснись! Быстрее!

Феликс встряхнул головой, изгоняя остатки сон.

— Прислушайся! — попросил вор. — Кто-то зовет!

Феликс напряг слух.

— Нет…

Тим помрачнел.

— Вот ведь ерунда! Прости, что разбудил. Мне померещилось…

— Что, Тим?

Вор смутился:

— Голос моей сестры. Помнишь, она привиделась мне в пещере и звала меня: "Тим, спаси!", а потом рассыпалась на глиняные черепки? Мозг лабиринта мертв, но мне до сих пор чудится ее голос…

— У тебя нервишки шалят, Тим, это пройдет, — успокоил Феликс. — Полагаю, твоя вахта закончилась. Буди Исидора, тронемся в путь.

Тим растолкал ученого. Феликс поплотнее надвинул шляпу — надо было отправляться на поиски последнего уязвимого места живого лабиринта, на поиски его сердца.

Перед ними чернело все то же ущелье с неровными грядами утесов. Тим тревожно ловил каждый звук. Феликс тоже различил что-то необычное…

— Ау! — Это был молодой женский голосок, искаженный эхом. — Здесь есть кто-нибудь живой? Ау! Откликнитесь!

— А теперь слышали? — неуверенно спросил Тим.

Феликс и Исидор не могли отрицать.

— Вот, я же говорил… — выпалил Тим.

— Быть может, еще одна жертва лабиринта, — допустил Феликс.

Женский голос, блуждающий где-то неподалеку, зазвучал вновь.