Человек, который хотел всё исправить

– Заходи уже, не томи!

Глава 22

В просторном кабинете стоял устойчивый запах дорогого табака, хотя сейчас там никто не курил и воздух был чистым. Посредине стоял массивный черный стол, на котором в идеальном порядке, стопочка к стопочке, были разложены документы и канцелярские принадлежности. У края стола разместились два больших монитора и клавиатура. Вдоль одной из стен кабинета рядком стояли шкафы с книгами, а у противоположной – длинный диван. За столом в шикарном кожаном кресле сидел сам Андрей Бонд – местный начальник. В стене, позади него, я разглядел контур еще одной двери, которая была такой же малозаметной, как и все остальные здесь.

– Садись, разговор есть, – мужчина кивнул в сторону дивана.

Я молча вошел и сел на указанное место. Бонд несколько минут просто смотрел на меня, задумчиво крутя в руке карандаш. Затем бросил короткий взгляд на монитор, после чего, крутанувшись в кресле, повернулся ко мне всем телом.

– Итак, что же нам с тобой делать?

В его голосе я услышал искреннее любопытство. И никакого намека на иронию или сарказм. Внутри меня засветился огонек надежды: неужели что-то может измениться? До сих пор я был уверен, что судьба моя уже решена. «В любой непонятной ситуации отвечай вопросом на вопрос!», вспомнилось мне.

– А вы не знаете? – мое любопытство тоже было искренним.

– Теперь уже нет. Видишь ли, пока ты был в коме…

– Я был в коме?

– Да, шесть дней. Наши медики ввели тебя в медикаментозную кому, чтобы устранить опухоль в мозгу…

– Какую опухоль? – снова перебил я Бонда, непроизвольно прикоснувшись к затылку.

– А ты что думал, дорогой? – мужчина пристально посмотрел мне прямо в глаза, – Что прыжки во времени это игрушки? У тебя организм разваливается. Некоторые органы, не все, но многие. Нервная система, в целом. Сосуды опять же. Сердечко не пошаливает, не? – вдруг язвительно спросил он и, не дожидаясь ответа, продолжил – Но больше всего это отражается на мозгах. Тебе сильно повезло, что мы тебя так быстро взяли. И то пришлось привлекать спецов с другого ведомства. Да прекрати ты голову ощупывать! С ножом в башку тебе никто не лазил, не в каменном веке живем, технологии позволяют. Что у тебя там образовалось, все удалили. Но сколько ты еще протянешь, никто сказать не может.

– Да вроде ничего не болит, – робко заметил я.

– Конечно, не болит – такие люди работали! А препараты, которые в тебя накачали, стоят в тысячу раз больше, чем твоя никчемная жизнь. Но дело в том, что, несмотря на все усилия, ты все равно сдохнешь. Твой организм дал сбой на клеточном уровне. У тебя теперь каждая клетка живет по-разному, одна затормозилась, другая ускорилась, а третья уже отмирает. Соображаешь?

– Не очень, – честно ответил я.

– Да и черт с тобой! Какая вообще разница, что тебя убьет: какая-нибудь новая форма рака или ты сам, очередным безумным поступком.

– А чего вы со мной возитесь тогда? Тратитесь на врачей, на какие-то супер-лекарства? – наконец задал я правильный вопрос.

Бонд вскочил со своего кресла и принялся ходить кругами по кабинету, заложив руки за спину. Наконец, остановился напротив меня, вздохнул, и вдруг сказал:

– Всем приходится расплачиваться за свои косяки. И мне тоже. Ты ошибка. Моя ошибка. Мой личный персональный геморрой. Нет, даже хуже. Геморрой хотя бы можно удалить.

Я откровенно не понимал, что происходит. Вроде бы все закончилось вполне удачно для таинственной конторы и для этого бывшего военного с киношной фамилией. А теперь он ходит по кабинету и ругается. Ничего не понятно. Хотя известие о том, что меня нельзя удалить, конечно, радовало.

В конце концов, Бонд успокоился, снова уселся в свое кресло и, сложив руки на животе, вполне примирительным тоном сказал:

– Завтра утром придет следователь. По идее, они уже могли бы тебя забрать, так как все отчеты я получил. Но пока мы тебя еще подержим. Думаю, ты понимаешь, что это и в твоих интересах. Расскажешь ему все, что он хочет знать по нападению на полицейского. Дело о деньгах пока перешло другому следователю, там мы подкинули версию, что ты использовал нашу разработку по копированию материалов. Ну, и злоупотребил, так сказать. Неважно, в общем, это будет решаться отдельно. Завтра и послезавтра еще ряд обследований и анализов. Потом решим, что с тобой делать. А теперь – вали в свой «номер-люкс».

С этими словами он уставился в экран монитора. Что-то очень похоже на завершение разговора тогда, на улице. Я молча поднялся и вышел из кабинета Бонда. Обратный путь много времени не занял. Моя палата-камера услужливо приоткрыла дверь, которая тоже была подписана черной краской под трафарет: «ПП 1».

Остаток вечера прошел в тщетных попытках чем-то себя занять. Борьбу со скукой прервал зов природы. Немного потерпев, я решил все-таки воспользоваться единственно доступным вариантом. После короткого поиска оказалось, что подножье кровати представляет собой мини-шкафчик, из которого выкатывалось посудина с бачком под ней. Больше всего это походило на приплюснутый микро-унитаз. Чувствуя себя подопытным животным, я с кряхтением кое-как устроился на нем. Сложно передать все те чувства, которые обуревали меня в этот момент. По окончанию ритуала облегчения, задвинул это чудо инженерной мысли назад. Шкафчик закрылся, несколько секунд пошумел и затих. Не в силах сдержать любопытство, я снова его открыл. Внутри царила стерильная чистота и приятно пахло ромашками. Мое восхищение трудно было передать словами.

Следующий день, вопреки ожиданиям, ничего интересного не принес. Рано утром меня разбудил противный сигнал. Причем, зараза, пищал ровно до тех пор, пока я не спустил ноги на пол. На столике уже стоял поднос с завтраком. Едва я с ним разделался, пришла снова та же женщина, что и в первый раз и властным тоном приказала ложиться под капельницу. С иглой в руке я пролежал довольно долго, даже вроде поспал. Затем появился молодой худощавый, но очень высокий мужчина. Коротко отдавая команды, он повел меня по коридору. В этот раз мы прошли мимо двери «Д», свернув направо. И через несколько шагов меня завели в небольшую комнату, в которой был лишь стол и два стула. Там я встретился с уже знакомым мне усатым следователем. Допрос был коротким и, как мне показалось, не вызвал у сотрудника полиции ни капли интереса. Я ему рассказал, как выбежал из здания, как пробежал несколько улиц и скрылся в парке. И как ножом едва не убил поймавшего меня парня. Было очевидно, что усатый и так все знает в мельчайших подробностях. Тем не менее, он старательно запротоколировал мои показания, после чего ушел. Меня отвели назад.

Затем был вкусный и сытный обед. Спустя какое-то время мне принесли пять разноцветных таблеток и два стакана воды. Немногословная тетка терпеливо дождалась, пока я все их выпью и только после этого вышла. Пока она стояла у кровати, я попросил принести хоть какую-то книгу, не рассчитывая, правда, что просьба будет услышана. Но, тем не менее, женщина вернулась спустя полчаса, молча положила на столик три книги и вышла. Для чтения мне принесли две книги Достоевского и одну Перельмана. «Преступление и наказание», «Идиот» и «Занимательная физика». Намек я, конечно, понял, но все равно мысленно был благодарен Бонду. За чтеньем время до ужина и после пролетело уже гораздо быстрее. Свет в моем обиталище не выключался, поэтому уснул я совсем поздно.

Следующий день был практически точной копией предыдущего с единственным отличием, после обеда меня выводили из палаты не для допроса, а для помывки. Душевая оказалась совсем рядом, за дверь с надписью: «ПП 2». На все про все мне дали полчаса времени, которые я с удовольствием потратил, обливаясь горячей водой. В остальном в этот день было все тоже самое: вкусная еда, капельницы, таблетки. Книги хорошо скрашивали однообразие. Сначала я взялся за «Идиота», решив, что после него будет вторая книга того же автора, а на сладкое «Занимательная физика».