Охота на судьбу

Глубокие рвы ран, оставленные когтями чудовища, простирались во всю длину на спине женщины.

- Элли, родная, пожалуйста…, - встав на колени, охотник трясущимися, перепачканными в крови руками, перевернул ее.

Алая кровь тонкой струйкой стекала с уголка ее губ, по бледной, без кровинки, щеке и одинокими горошинами, словно капли воды со свисающих с крыши сосулек, приземлялась на белый снег. Глубокий, проникающий взгляд зеленых глаз, из которых с каждым мгновением уходила жизнь, с печалью созерцал своего возлюбленного.

- Как же так…, - тихо прошептала она, и ее побледневшее худенькое личико замерло, запечатленное приходом, внезапной, хотя и предрекаемой, смерти.

- Элли, милая, не уходи…, - дрожащими губами шептал Раэль, прижав ее к груди, в надежде услышать стук сердца, которое билось ради него на протяжении стольких лет.

Со смертью каждого человека умирает и мир вокруг него. Все то, что человек познавал и чем жил. Смерть любимого человека забрала с собой еще один мир, принадлежащий Раэлю…

Тримз, не прекращая взывать к своему товарищу, только что прибежал к месту трагедии и замер, увидев друга. Поняв, что произошло, он, не проронив ни слова, опустил голову.

Страшный сон, превратившийся в реальность, обернувшуюся кошмаром - все перемешалось в голове охотника, вторгаясь и разрывая бешеными потоками его сознание, сопровождаясь тягучей болью в сердце, вызванной потерей любимого человека.

Не было слез и рыданий, этим было трудно выразить раскол, мощнейший удар, нанесенный охотнику. Не поднимая головы с груди Элли, он вдруг издал громкий надрывный вопль, выпустив, словно раненый зверь, наружу поток ярости и боли. Под стать одинокому волку, отбившемуся от стаи, он истошно выл, погружаясь в отчаяние. Голос, от надорванных связок, начал издавать хрипы, а разбушевавшийся к ночи ледяной ветер создавал фон такому же одинокому, как и он, трагичному человеческому порыву.

Тримз неслышно подошел к своему убитому горем другу, который, прижав к себе худенькое хрупкое тело, покачивался, сидя на снегу, словно баюкал ребенка. Немного постояв рядом, охотник мягко положил руку на плечо напарника. Раэль долго молчал, не сводя взора с Элли. Медленно водя рукой по бледному лицу жены, он прикрыл кончиками пальцев ее веки, спрятав под ними некогда светившиеся жизнью прекрасные зеленые очи.

Наконец, Раэль перевел взгляд своих покрасневших глаз на друга, очень бережно положил безжизненное тело в снег и поднялся на ноги. Достав из-за пазухи флягу, Тримз протянул ее товарищу. Машинально взяв бутыль, Раэль огромными глотками стал осушать ее.

- Что я могу сделать для тебя? - спросил напрямую, без всяких неуместных тирад сострадания, Тримз.

- Позаботься о ней, - прошептал в ответ охотник.

- Конечно дружище, - растерянно проронил Тримз, - но…

Раэль взмахнул рукой, пресекая вопрос товарища. Превозмогая духовную, раздирающую изнутри боль, охотник бросил прощальный, полный горечи взгляд на свою Элли и, не проронив ни слова, направился по следам, оставленным ненавистным зверем.

Его друг остался на том же месте, со скорбью глядя вслед удаляющемуся в лесную чащу товарищу с надеждой на то, что он все же вернется невредимым из этой смертельно опасной вылазки.

Глава 7. Превозмогая боль

Свисающие с каменных сводов пещеры сталактиты, словно армейские копьеметатели, устремили свои заточенные орудия на стоящий прямо под ними широкий деревянный стол. Спускающиеся по их каменным телам редкие капли подземных вод, падая вниз, тешились надеждой потушить стоящую на столе одинокую свечу.

Двое мужчин в серых опрятных мантиях, сидя друг напротив друга, играли в какую-то, очевидно, малоизвестную карточную игру. Каждый поочередно вынимал из своей колоды карту с изображением различных существ и выкладывал ее на стол.

Гоблины - зеленокожие уродливые коротышки, вооруженные копьями, нанесли первый удар по Сенвильским крестьянам, отняв половину жизни у этой слабой карты.

Пока все шло по обычному сценарию - крестьяне после броска костей оппонента нанесли ответный удар по гоблинам, которые ловко избежали урона.

- Он уже в пути, - произнес пожилой смуглолицый мужчина, бросая игральные кости, - надеюсь, трудностей не возникло?

- Да, собственно, нет, - отвечал его юный собеседник, - объект после установления немного сместился с первичной точки - быть может, какое-то существо прибрало его к рукам, но, полагаю, проблем это не создаст.

Тем временем Око скверны пустило в Сенвильских целителей огненный шар.

- Надеюсь, что ты прав, - проворчал смуглолицый, - тем не менее, постарайся все-таки проконтролировать процесс, чтобы исключить возможность отклонения от установленного плана.

- Всенепременно, коллега, - улыбнулся второй и начал свой ход с излечения целителями самих себя.

После очередного броска костей его оппонента в ход пошли вороны[9], которые сбросили на головы целителей взрывоопасный флакон.

- Дались тебе эти бедолаги! – с притворным возмущением воскликнул молодой мужчина, применив антимагический щит на атакованных врачевателях, незаметно переводя деловую часть беседы в неофициальное русло.

- Вот из-за таких, только на первый взгляд кажущихся неприметными, мелочей и происходят тотальные поражения, - двусмысленно ответил его оппонент, развеяв заклинанием антимагический щит.

Смуглолицый, будучи в два раза старше своего собеседника, говорил с ним, как учитель с учеником, не позволяя юноше перейти к фамильярности.

Дело, конечно, было не только в разнице в возрасте, а скорее заключалось в особенностях характера мужчины. Впрочем, юноше, судя по его беззаботному виду, нисколько не мешало подобное обращение. Он, увлекшись игрой, в пол-уха слушал монолог своего старшего коллеги по магическому ремеслу и, оставив попытки вытянуть из лап смерти своих лекарей, послал сокола в атаку на воронов врага. Число двенадцать, выброшенное на костях, означало критический удар, за которым последовала мгновенная гибель карты противника.

- Что всегда вносило сумятицу в выстроенную стратегию, так это удача, внезапно посетившая противника, - с недовольством промолвил смуглолицый, почесывая свою короткую черную бородку.

- Так ведь без нее никак! - воскликнул юноша, не скрывая радости по поводу благоприятного стечения обстоятельств.

Мужчина, нахмурившись, призадумался и все же не изменил своему упрямству. Атаковав раненых целителей прикосновением смерти он, наконец, выбил злополучную карту с игрового поля.

- Сколько усилий было брошено ради победы над безоружным лекарем, - уколол его соперник, добив рыцарем гоблина.

Мужчина, не обратив внимания на высказывание юноши, атаковал горным гигантом, отняв лишь одну треть жизней у рыцаря.

- Неужели тебе доставляют удовольствие эти декорации? - широко взмахнув руками, окинул окружающее пространство смуглолицый, обращаясь к собеседнику, - ты ведь и так постоянно торчишь в своей пещере.

- Ох, поверь, - протянул мечтательно юноша, - к хорошему так быстро привыкаешь, что расставание с ним приносит лишь душевные терзания. Да и потом, я нахожу замечательной мою уютную пещеру, - заявил он, использовав заклинание тишины на Оке скверны.

- Пфф, а ты лицемер, как я погляжу, - фыркнул смуглолицый, - или тебя уже не интересует награда за успешное выполнение нашего предприятия? – с презрением произнес он, добив людоедом раненого крестьянина.

- Ну, что ты! - воскликнул собеседник, - как раз, наоборот! При таком положении дел я буду вынужден покинуть мою прекрасную пещеру, как бы тяжело это мне не далось, - он состроил печальную гримасу и выложил на стол героическую карту с изображением короля, облаченного в латные доспехи, верхом на коне.

Соперник, пропустив высказывание мимо ушей, поднял своим некромантом скелетов на месте убитых гоблинов. Все оставшееся время баталия продолжалась в полной тишине, нарушаемой лишь отзвуком приземляющихся время от времени на стол игральных костей и капель воды.