Жемчужница (СИ)

Тем временем Тики с Кандой схлестнулись в битве на мечах, и столько в лице Микка читалось воодушевления и удовольствия, что Алана просто засмотрелась.

— А хорош наш Тики, — с довольным видом заметил между тем Неа, — любому тритону фору даст, смотри как прыгает! — обращался мужчина явно не к Алане, потому как говорил не на имперском, а к Изу, который вскинул на него восторженные глаза (так он смотрел на Алану, когда в первый раз увидел ее) и часто закивал. Однако девушка все равно кивнула, не отрывая взгляда от легкого как лепесток мужчины, и снова вгрызлась в рыбу, чтобы хоть как-то отвлечься.

Рядом с Неа ей было комфортно несмотря на то, что душа его была странной, особенно рядом с Маной — не черной и не белой, но какой-то как будто серой.

Может, рядом с ней на самом деле четверо белодухих, а она просто никак в этом не разберется? Может, Неа и правда так же болен, как и император Поднебесной, и ему нужна помощь, а она тут сидит и трусит даже заговорить с ним?

— Он такой сильный, — восхищенно прошептал Изу, тут же вжимая голову в плечи как будто даже испуганно — будто боялся обидеть своими словами Неа. Тот, правда, только расхохотался.

— Еще бы! Ты смотри, сколько он тут на потеху матросне-то резвился? А теперь еще рыбина эта объявилась! — заметил мужчина. — Хвост у него какой-то странный… — здесь он обернулся к Алане и открыл уже было рот, чтобы, наверное, спросить у нее про это… но тут же его закрыл и спустя секунду окликнул Ману, спрашивая у него, не знает ли парень, почему так.

Девушка прикусила губу, чувствуя себя ужасно капризной и неблагодарной дурочкой, которую вытащили из бухты на волю и за которую теперь сражаются как… как за невесту, накрой все скат, а она тут даже слова выдавить из себя не может!

И ведь Неа не обратился к ней, потому что она ему сразу плавником по лицу зарядила, хотя могла сказать, что ее просто не надо трогать! В конце концов, с ней же рядом был Тики, который… ну… помог бы, наверное, если что… Потом же он ей помогал.

Поэтому девушка оборвала покачиванием головы только открывшего рот Ману и обернулась к удивленно вскинувшему брови мужчине.

— У сирен разные хвосты, видишь ли. Мы разные — как и рыбы. Для нас это как… как для вас — расы, понимаешь? — она махнула рукой на свой хвост. — Я — сирена из южного моря, такие как Канда — катраны — водятся много где, а в северных морях, например, у сирен хвосты как у моржей или касаток. В общем, это особенности местоположения.

Неа ошеломлённо моргнул, словно и помыслить не мог о том, что Алана вообще с ним заговорит, отчего девушка ощутила себя ещё более капризной и избалованной, какой, на самом деле, и не была, но отчего-то заставила так думать и Тики, сияющего как солнце, и старшего Уолкера, чья душа мягко искрилась лишь только рядом с Маной, и смущённо отвернулась, вновь прячась за поеданием рыбы.

И вдруг мужчина издал восхищённый звук, и она неверяще обернулась к нему, с поразившим всё тело трепетом видя широкую улыбку, расцветшую на его обычно угрюмом лице.

— Вот оно как, — оценивающе протянул Неа, закачав головой, и хохотнул. — Как, однако, это интересно! — искренне поделился он с зардевшейся девушкой, совершенно точно не ожидавшей такой яркой улыбки от этого человека.

Она неловко рассмеялась, бросая обескураженный взгляд на Ману, и тот благодарно улыбнулся, словно бы радостный, что они наконец поговорили.

Сражение Канды и Тики продолжалось еще около получаса. Небывалое время, на самом деле, для противника Юу, потому что обычно против него никто не выдерживал и половины этого времени. Однако как бы Микк ни был хорош, тритон ему ни в чем не уступал, и в итоге Мана даже закачал головой.

— Ветер и море… — вздохнул он обеспокоенно, — сколько же они еще будут издеваться друг над другом? Неужто Тики не устал, он же и так успел потратиться! Сколько он тебя до этого по палубе-то гонял?.. — обратился он к брату.

— Так он и устал, — негромко отозвался Неа, сосредоточенно наблюдая за боем и кусая верхнюю губу. — Видишь как напружинился весь, нахмурился… Ему уже надоело.

— Тогда, может, они прекратят? — Мана стал еще обеспокоеннее и обернулся к Алане, из-за слов Неа внимательнее всмотревшейся в фигуру Тики. — Ты можешь попросить своего друга…

Девушка покачала головой.

— Нет, иначе этот идиот заберет меня или расскажет отцу, где я, — огорченно вздохнула она. — Он сказал, уйдет один, если сочтет, что провожатый меня достоин.

— Как ревнивый братец, проверяющий жениха, — закатил глаза Неа. — Верно, Изу?

Сказал он это на имперском, а потому мальчик, ясно дело, ничего не понял, но на собственное имя поднял сияющее лицо к мужчине, и Алана с замиранием сердца проследила, как душа ребёнка трепещет и искрится, здоровая и мощная, полная, видимо, каких-то искренних чистых помыслов, и невероятно красивая в своём свете, но стоило Изу перевести взгляд на девушку, как он дёрнулся, залившись краской, и вновь уставился на затянувшуюся битву Тики с Кандой.

Она горестно вздохнула, на самом деле, ужасно разочарованная таким поворотом событий, потому что двое из белодухих, как оказывалось, её на дух не переносили, хотя сама девушка всем сердцем хотела с ними подружиться (пыталась, но попытки все бы какие-то провальные, манта всех сожри), и вдруг заметила, как плавники на длинной тёмном хвосте Юу трепещут, как грудная клетка у него вздымается чаще, чем обычно, а на губах застыла презрительная ухмылка, переполненная раздражением и усталостью.

— Это будет ничья, — выдохнула Алана, озарённая этим выводом, и облизнулась, обескураженно качнув головой. Да чтобы человек сражался наравне с тритоном, да ещё и с Юу!

Микк был поистине потрясающим человеком, если своими волей и мастерством не уступали ни в чём Канде.

— Почему это? — Неа надул губы и обернулся к ней за объяснениями. Алана чуть улыбнулась (потому что чернота вокруг души мужчины словно бы истончалась и исчезала, открывая яркое сияние) и показала ему на плавники друга.

— Видишь, вон… они подрагивают, — голос у нее самой подрагивал от волнения. — Да и то, что он не ходит на ногах — уже признак. Человеческую форму нужно поддерживать, и хотя это не отнимает так уж много сил — я вот этого почти не замечаю, если он вернул себе хвост — его силы на исходе.

— Надеется выстоять против Тики? — усмешка у Неа была кривая и снисходительная, и Алана даже обиделась бы за друга, не видь она, насколько хорош Микк. — Не выйдет! Этот бьется всегда до последнего вздоха!

— Только непонятно — хорошо это или плохо, — вздохнул со своей стороны Мана. И, заметив, как Изу вслушивается в их речь (ведь он же явно не понимал), обратился к нему, переходя на другой язык: — Малыш, а Тики начинал учить тебя имперскому?

Ребенок в ответ только головой мотнул.

— Господин Тики сказал, что наймет учителя, когда мы приплывем, — жарко покраснев, выдавил он. И тут же добавил: — …и он просил звать его просто по имени.

Неа хохотнул в ответ на это и кивнул, соглашаясь явно с Тики, а не с родным братом.

— Оно и верно, Мана! Зачем мальцу сейчас имперский? — при этом он перешел на то наречие, на котором сейчас мальчик говорил с Маной, и Изу в восторге уставился на него. Кажется, Неа нравился ему немногим меньше Тики. — Ему бы пообвыкнуться, а на эндонском тут уж все говорят.

Парень в ответ на это только безнадежно махнул рукой.

— Ну и дураки вы оба, — беззлобно выругался он. — Тики хочет сойти на сушу, как только мы доберемся до границы Поднебесной, и если он так и сделает — добираться мы будем в объезд еще с месяц. Изу нужно хотя бы начать учить язык, потому что иначе он не будет ничего понимать!

— На сушу? — сипло выдохнула Алана, в немом страхе уставившись на Ману, и тот виновато скривил губы в неудачной пародии на улыбку.

На самом деле, девушка подозревала, что Тики примет такое решение (манта сожри, верное решение), но он даже не сказал ей об этом! Даже не предупредил, даже не спросил!