Аромат теней

Она лгала Ксавье, потому что не хотела потерять его или его деньги? Но в таком случае зачем исчезать шестнадцать лет спустя? И почему она ничего не объяснила мне? Она ведь знала, что никакой любви между ним и мной нет.

– Но уже полночь. – Оливия говорила с кем-то своим лучшим голосом дурочки. За этим последовал вздох, означающий, что ее собеседнику все равно. – Послушай, сейчас неподходящее время, Батч.

Она закатила глаза, увидев мое выражение лица, и я покачала головой. Батч? Она встречается с человеком по имени Батч?

– У меня сестра, и мы как раз…

Я слышала возражающий мужской голос, но удар грома заглушил слова. Я взяла на руки Луну, у которой при вспышке молнии хвост раздулся бутылкой, и попыталась пригладить ее шерсть, чтобы Луна снова напоминала кошку. Снаружи по стеклянной стене потоками струился дождь.

– Да, я знаю, что идет дождь. Нет, ты не сможешь подождать, пока буря не кончится. Можешь забрать свои вещи, но ты должен сразу уйти. Бай. – Оливия бросила телефон через комнату, и он приземлился на шерстяной шарф и груду подушек. Потом подошла к шкафу и достала оттуда наручники. И хлыст.

Я смотрела с раскрытым ртом.

– Не спрашивай, – попросила она, добавляя искусственный пенис с бугорками. – Мне казалось, это будет забавно. Это было до того, как порвался презерватив. Я пришла в ужас от мысли о генах Батча и выставила его, не вернув игрушки. Он сейчас их заберет.

– Наверно, нашел новую партнершу для игр. – Оливия пристально взглянула на меня, я улыбнулась. – Без обид.

– Отлично. И вообще он на мой вкус был слишком одержим. Хотел лизать меня в самых странных местах. И мог провести часы, просто нюхая меня. Не говоря уже о том, что у него волос больше, чем у шерстистого мамонта.

– Разве это не возбуждает?

– Мне так казалось. – Она швырнула что-то вроде пояса – не хотелось думать, что им опоясывают, – на груду, которая угрожающе росла.

– Не волнуйся, – сказала я, беря в руки тюбик помады с ручкой в виде пениса. – Если он начнет к тебе приставать, я помогу.

– Не нужно. – Она отняла у меня тюбик. Я вместо него взяла в руки Луну. – Выглядит он как падший ангел, но на самом деле совершенно безвреден.

Я поняла, что она имела в виду, когда минуту спустя Оливия открыла дверь и впустила человекообразную обезьяну шести с половиной футов ростом, одетую в кожу. Мне показалось, что он скорее похож на большого бульдога, включая глаза на выкате и обвислые щеки, и, конечно, она была права: он весь зарос волосами. Я осознала, почему Оливия пришла в ужас при мысли о смешении хромосом с этим физиологическим мутантом.

– Джо, это Батч.

– Да, я, – произнесла я, неуверенно кивнув гиганту. Луна, очевидно, испытывала то же самое. Она бросила взгляд на Батча и спрыгнула с моих рук, как прыгун в воду с олимпийской вышки.

– Черт!

Комок шерсти, стуча когтями по мраморному полу, пронесся по комнате и исчез в ванной. Моментально следы когтей у меня на руках покраснели и заполнились кровью. Обязательно останутся шрамы.

– Черт, – повторила я.

– Что с тобой? – Оливия поспешила ко мне, оставив Батча в фойе.

– Он меня никогда не любил, – заявил Батч, закрывая за собой дверь.

– Она, – поправила Оливия, когда Батч присоединился к нам в гостиной. – Она тебя никогда не любила. Может, и любила бы, если бы ты не наступил ей на хвост. Дважды.

Батч только пожал плечами. Большой злой бульдог.

– Вы вдвоем оставайтесь здесь, – велела она, поймав мой взгляд. Это значит, что она не хочет, чтобы он пошел за ней в спальню. – Я соберу твои вещи и найду что-нибудь, чтобы промыть царапины Джо.

Она исчезла, оставив меня с человеком в кожаном. Он практически носил на себе целую корову – и когда направился ко мне, я почти ожидала услышать мычание.

– Хочешь, я посмотрю? – Он протянул руку.

Я колебалась без причины, хотя причина мне и не нужна. Я не знаю Батча, но есть в нем какая-то скрытая энергия, что-то такое, что мне не нравится. Нож все еще лежит на кофейном подносе, достаточно близко, чтобы его видеть, но на таком расстоянии он полезен, как нож для масла. Но у меня есть нож в сапоге, и я достаточно уверенно предоставила руку для осмотра. Если в Батче есть что-то опасное, не хочу, чтобы он находился рядом с Оливией, и лучше мне об этом узнать поскорей.

Он осторожно взял мое запястье, глядя на царапины почти с клиническим интересом, мясистое лицо было озабочено. Я слегка расслабилась. Но он поднял мою руку и вдохнул запах раны расширенными ноздрями. Тогда-то я и увидела.

Подушечки его пальцев были странно гладкими, почти сверкающими, и без всяких линий. Без отпечатков. Я заставила свою руку не напрягаться и снова взглянула ему в лицо.

Снаружи сверкнула молния, осветила комнату и его костлявое лицо и пустые глаза: мне улыбался скелет с зубами в форме кинжалов. Он сжал мою руку чуть сильней этими своими лишенными отпечатков пальцами, и этого было достаточно, чтобы я захотела побыстрей убрать ее.

В небе загремел гром, Батч криво улыбнулся.

– Знаешь, который час? Я не посмотрела на часы.

– Да. Время тебе отпустить мою руку.

Пальцы его сжались сильней; еще мгновение, и я бы их сломала, но он неожиданно выпустил мою руку и отступил. Я была напряжена, готова к схватке, и это вывело меня из равновесия. Он просто отошел, как будто никогда не принюхивался к моей коже и не было в его пустых глазах этого выражения откровенного голода. Взяв нож с кофейного столика, я сунула его за пояс брюк, потом достала из сумки куботан. И пошла за ним в спальню Оливии.

– Оливия, – произнесла я своим самым спокойным, самым смертоносным тоном, – встань за мной.

Две пары глаз смотрели на меня, но только в одной было удивление. Батч выглядел забавляющимся. Я подошла к сестре.

– Интересно. Аякс оказался прав. – Батч удивленно покачал головой. – Это с самого начала была ты. Спрятанная на самом виду. Дочь Ксавье, не меньше.

Что бы это значило?

– Я не дочь Ксавье. Он рассмеялся.

– Те, кто тебя прятал, знали, что делают.

– Прошу прощения. Что здесь происходит? Я что-то пропустила?

– Я думал, это она. – Батч кивком указал на Оливию. – Так я оказался ближе всего к тебе, но когда проник в нее… Мне почудилось, что я теряю всякое обоняние.

И достал из-за спины кривой ятаган. Надо отдать должное этим парням: кем бы они ни были, оружием они пользуются уникальным.

– Bay! – выдохнула Оливия. Мне казалось, что я совсем перестала дышать. – Слыхала я об опасном сексе, но это уж слишком!

– Мы охотились за тобой. – Батч не обращал внимания на Оливию. – Ты отпечаталась на коже сестры, печать твоего запаха повсюду. Но я не могу понять, – продолжал он, глядя на часы и похлопывая лезвием по руке, словно в ожидании, – как ты меня узнала. Ты не должна иметь доступа к твоему шестому чувству еще… тридцать секунд.

Полночь. Как сказал тот бездомный бродяга. Постарайся уцелеть.

– Печать запаха? – повторила я, тоже глядя на часы. – Несколько по-девичьи, тебе не кажется?

– Ну, в глубине души я очень мягок. – Он сверкнул зубами-кинжалами. – Скажи мне, Джоанна, чувствовала ты в последнее время запахи? Интересные запахи. Зловоние, приносимое ветром?

Я с трудом глотнула.

– Тебе рассказал Аякс?

– Все это знают. Тебе двадцать пять, верно? В этом возрасте начинается метаморфоза.

– Прошу прощения, – сказала Оливия, – вы что, знакомы друг с другом?

Батч улыбнулся и шагнул вперед.

– Не так близко, как познакомимся.

– Хватит, Батч. Еще шаг, и этот кинжал пробьет твой зад. Мы оба посмотрели на ее руку. Я нахмурилась, узнав ее любимые туфли-лодочки. Должно быть, ей в голову пришла та же мысль. Она уронила туфель и подняла другой.

– Этот кинжал пробьет твой зад.

Я вздохнула. Боже благослови ее за старания. Батч снова взглянул на меня.

– Подготовься, невинная. Твой первый настоящий вдох станет последним.