Эртан. Дилогия (СИ)

«Не знаю.»

Посреди ночи, стоя под ледяными потоком воды, я вспомнила издевательский совет эльфа: «Не злоупотребляй холодным душем.» Не буду. Все равно не помогает.

Я прождала его весь день. Сначала с напускным равнодушием, даже себе не признаваясь, что хочу его видеть. Потом — с яростью: пусть только придет, я докажу, что у него кишка тонка овладеть моим разумом. Ярость сменилась нетерпением и к вечеру превратилась в отчаянье. Когда Имриль забирала нетронутый ужин, в ее глазах мелькнуло что-то похожее на сочувствие.

Надо ли говорить, что ночь выдалась еще хуже, чем предыдущая?

Эльф появился утром. Я бросилась к нему навстречу и неловко замерла посреди комнаты. Разум еще подчинялся мне, и я отлично понимала: от этого мужчины нужно держаться подальше — в самом прямом смысле слова. Но что удивительно, эльф тоже едва заметно вздрогнул, будто испугавшись моего порыва.

Несколько секунд мы разглядывали друг друга. Я знала, что выгляжу не лучшим образом: как бы я ни пыталась натянуть бодро-равнодушную маску, она не могла скрыть синяки под глазами и нездоровый румянец на щеках. По губам эльфа скользнула удовлетворенная улыбка.

— Не выспалась?

— Я… ждала вас вчера.

— Знаю, — он грациозно опустился в кресло, махнул рукой на соседнее. — Присаживайся. Надеюсь, ты обдумала мою сказку и сделала соответствующие выводы?

Я села, зябко обхватив себя руками. Честно говоря, сказка вылетела у меня из головы почти сразу. Не до того было. Но сейчас ответ пришел сам собой:

— Во мне есть Сила Найэри. Вы хотите, чтобы я собрала для вас Звезду.

— Верно.

Советник достал из кармана бархатный мешочек и вытряхнул из него Лучи так небрежно и непринужденно, словно это были детальки от дешевой детской головоломки.

— Хочешь попробовать?

— Нет!

Я схожу с ума. Но не настолько же!

— Напрасно, — эльф, ничуть не обескураженный отказом, пожал плечами. — Не бойся, я не отберу ее у тебя. Просто не смогу: как только ты выпустишь артефакт из рук, он снова развалится. Видишь, какая несправедливость: ты можешь собрать Звезду, но не в состоянии ей воспользоваться, поскольку не владеешь элементальной магией. Я мог бы повелевать миром, но эти четыре камешка мне неподвластны.

— Но… тогда зачем вам я?

— Для того, чтобы воссоздать Звезду, нужно, помимо собственно Лучей, два компонента: камень-посредник и живая Сила Найэри. У Гелленира была твоя мать. У меня есть ты.

— Сомневаюсь, что она могла собрать для него Звезду, — фыркнула я. — Учитывая, что ей было несколько минут от роду.

— Разумеется, нет. Гелленир проводил обряд на крови, но подробное описание обряда мне найти не удалось, а в ритуальной магии важна каждая мелочь. В любом случае, крови Найэри в тебе нет ни капли. Мне потребуется твоя добрая воля.

— Обойдетесь, — непочтительно хмыкнула я.

Мне нелегко далась эта видимая небрежность.

Советник улыбнулся чуть снисходительно, как улыбаются не в меру упрямому карапузу. Аккуратно выложил на столе Звезду.

— Красиво, правда? Уверена, что не хочешь попробовать? Сейчас, пока у меня нет кристалла-посредника, ты можешь сделать это без всякой опаски. Неужели не интересно подержать в руках самый древний артефакт этого мира? Я считал тебя более любознательной.

— Моя любознательность осталась там, откуда вы меня похитили.

Он засмеялся и небрежно смахнул камни в мешочек.

— Как хочешь, — поднялся. — Тогда я тебя оставлю.

Я растерянно открыла рот. Как, уже?!

— Подождите! — это вырвалось само.

Эльф обернулся у двери, вопросительно глянул небесно-синими глазами.

У меня на мгновение возникло искушение собрать Звезду. Похоже, Советник не врет, и сейчас у него в самом деле не хватает какого-то важного элемента — иначе он был бы более настойчив. А мне ведь действительно любопытно подержать ее в руках. А главное… это задержит его рядом со мной еще на несколько минут. На несколько улыбок. Несколько… прикосновений.

— Попрощаться забыла, — неласково буркнула я, ужаснувшись собственным мыслям. — Всего хорошего, заходите еще.

Эльф улыбнулся.

— Знаешь, ты бы мне даже понравилась. Не будь ты настолько… — легкая презрительная гримаска, — человеком.

* * *

Следующие несколько дней мало чем отличались от двух предыдущих.

Меня лихорадило. Часы мучительного ожидания награждались минутами облегчения от коротких встреч, после которых неизменно становилось хуже — словно я умирала от жажды, а чашу с водой раз за разом проносили мимо моих губ. Иногда пелена жаркого тумана прорывалась моментами просветления, и тогда я думала о Дане.

Больше всего я жалела о том,

как

мы расстались. Если мы не увидимся больше, я так и останусь в его памяти злопамятной, мелочной и мстительной дурочкой. «Это не изменит того факта, что ты меня обманывал,» — с пафосом бросила я. Но разве я на его месте поступила бы иначе? Не уверена. Мне тоже было бы чертовски важно знать, как любимый человек относится ко мне-настоящей. И кроме того, Дан был в чем-то прав, когда ревновал меня к Вереску. Я поняла это только теперь, увидев Советника. Магистр Эль-Стаури не был похож на внука. Общего — разве что глаза, да и то, если приглядеться, становилась заметна разница в оттенках синего. Но порой проскальзывало что-то — во взгляде, в повороте головы, в случайном жесте — и у меня останавливалось сердце.

В один из таких моментов прозрения до меня дошло, что я недооценила Советника. Он вовсе не пытался привязать меня к себе при помощи банального физического влечения. Его план был куда более изощренным.

Советник хотел, чтобы я собрала Звезду не по принуждению, а по доброй воле. И он подтачивал мою волю медленно и незаметно, как вода точит камень. Не в его силах было завладеть разумом, он мог влиять только на химические процессы в организме. Воля — составная часть психики, она не зависит от физиологии. Но Советник, подобно ловкому хакеру, нашел уязвимость в системе, и эта брешь называлась — целомудрие.

Смешно и пафосно, я бы сама ухохоталась, скажи мне кто об этом раньше. Когда природа раздавала целомудрие, я стояла в очереди за чем-то другим (наверное, за чувством долга), и добродетели мне досталось — всего ничего, то, что соскребли со стенок. Но даже эта малость, как оказалось, обеспечивала внутреннюю цельность, просто я раньше не замечала ее, как не замечают воздух, которым дышат.

А теперь во мне что-то сломалось. Каждое искушающее видение, каждый откровенный взгляд, каждая улыбка, предназначенная врагу, приближали к предательству. И это было самым страшным — ощущение, что я

могу предать

. Не по принуждению — по собственной воле.

Я еще хранила верность друзьям, но уже не доверяла себе. А ведь с этого начинается любая измена.