Точка Столкновения. Дилогия (СИ)

  Рурхана разбудила ее рука, которой она его тихонечко приобняла. Открыв глаза, он оказался в теплой постели, под одеялом согреваемый теплом красавицы лежавшей рядом. Окруженный со всех сторон темнотой он недолго мучился переживаниями, ведь проснувшись уже сразу улыбаясь, она лезла поласкаться не прочь повторить все, что произошло ночью. Его жизнь раздвоилась. Днем он проводил время с друзьями, окруженный их заботой и лаской, а ночью втайне от всех пробуждалась его вторая половина. Где-то в очередном военном бункере глубоко под землей, под присмотром военных Нахирон познавал свои силы и способности. Первые несколько ночей, просидев в позе лотоса просто медитируя, на четвертую ночь он заставил весь железный хлам, которым была завалена старая лабораторная камера, взмыть в воздух. Огромные железяки, катушки, накопительные энергоблоки весящие тонны, парили в воздухе как в невесомости. Здешние ученые умы тщательное следили за ним, первая демонстрация его силы их впечатлила и заставила бояться. Он, свыкнувшись с этими наблюдателями в белых врачебных халатах, дальше продолжал постигать себя.

  Генерал Наваро убедил правительство в том, что это сотрудничество с незваным гостем не более чем очередная попытка вырастить сверхсолдата, проект "Незваный гость" - как они обозначили все исследования этого существа. Научившись силой мысли перемещать любые неодушевленные предметы независимо от их массы, он обучился управлению огнем, частично постиг левитацию, научился буквально отталкиваться от воздуха и свободно парить, продолжая медитировать, развил такие способности, о которых его наблюдатели даже не догадывались. Для углубления сотрудничества со здешней властью, погрузившись в информационные пласты Инфоматерии, выискал там различные рецепты создания невиданного оружия на основе магии, отдав их здешним военным, заручившись их поддержкой. Встретился с коллегией здешнего ученого совета, поговорил с лучшими алхимиками Армидеи, убедив их в своей дружелюбности. Получив все необходимые материалы, занялся созданием своего костюма. Он, как и прежде просто медитировал, а листы брони паря вокруг него в воздухе, сами собой раскаляясь, спаивались друг с другом. С каждой ночью он становился все сильнее, подходя к концу своего воплощения.

  По договору с ним Рурхану приходилось делать вид, будто ничего не происходит. Будто нет никакого чудовища где-то в подземелье Армидеи и нет никакого Нахирона поселившегося в нем, с которым он делит тело пополам. Он обещал, что остановит чудовище, спасет Армидею и Рурхану от всего происходящего чудом не сошедшему с ума приходилось терпеть. Проводя дни в компании родных, друзей, любимой он улыбался, изо всех сил делая вид, что все хорошо. Близкие чувствовали некую мрачность, подавленность, затаившуюся в нем, списывая это на последствия пережитого максимально окружали его своей заботой, не давая оставаться одному. В эти тонущие в тени надвигающейся темноты мгновения он как никогда понимал, как сильно любит свою армидейскую большую семью. Своей Фиалкой не мог налюбоваться, стараясь, каждое мгновение прожить любовью к ней.

  Пока не облачаясь в свою уже готовую броню, в специальном эластичном костюме, разработанном специально для него на время исследований, вооружившись легким мечом, он проходил испытание боем. Желая проверить его силы, ему устроили поединок с армидейским живым оружием. Его врагами, вернее учебным пушечным мясом стали зверосмешенцы класса пехотные ликвидаторы СУВ (сухопутное уничтожение врага). СУВы как называли этих тварей солдаты. Выращенные алхимиками жуткие твари, в спящем состоянии хранящиеся в армидейских подземельях на случай полноценной войны. Из настенных люков специальной испытательной камеры, в центре которой замер он, выползли жуткие твари, с двумя парами глаз, чешуйчатой как у рептилий кожей, вытянутым длинным телом, представляющие что-то среднее между ящерицей и змеей, перемещающиеся на шести лапах, обладающие длинными острыми без проблем разрывающими плоть когтями. Разогнавшись до нереальной скорости, забрызгав себя кровью, он перерубил их всех за секунды.

  Одним солнечным днем Селина как обычно увела Рурхана за собой погулять по лесу. Подобные мгновения сейчас были на вес золота. В его присутствии полностью, будучи самой собой, она много дурачилась, много смеялась, напевала всякие песенки и сколько угодно любовалась разными птичками и зверюшками. Он, утопая в ее ласке служащей наградой за "хорошее поведение" с теплой улыбкой молча наслаждаясь, наблюдал ее глупости, шел туда, куда она его манила. Совершив подвиг, достал ей диковинный цветок, волшебно выросший на высокой сосновой ветке. Она, набегавшись наконец-то без сил, упала на пушистую траву, Рурхан облокотившись о дерево, не сводил с нее глаз.

  Глядя на то, как эта безумно любящая его беззаботная глупышка играет с собакой, он наполнялся страхом. Ему было страшно за нее. Ведь теперь он, по сути, психопат, который сам себя не контролирует, в котором теперь поселилось нечто постороннее. И ради безопасности близких, он должен быть изолирован от общества. Почему он Рурхан до сих пор не сдал себя военным, зачем он верит этому Нахирону, продолжает все это, он просто не понимал. "Я никогда не посмею тронуть ее. Не посмею разрушить эту идиллию. Ведь я вижу в ней тоже самое что и ты", - тут же слышал он голос Нахирона в своей голове.

  - Ну да, разумеется. Именно это меня и пугает, - шепотом вслух ответил своему внутреннему собеседнику Рурхан.

  - Что ты там лопочешь?! - услышала его Селина. Вспомнив о своем любимом Мурханчике, она сразу тянула к нему руки, звала его поласкаться.

  - Хотел сказать, ты прекрасна! - глядя на нее, он не мог не улыбаться.

  Рурхану становилось все тяжелее в обезвоженном Нахироном теле. Друзьям становилось все заметнее бессилие, вялость, в которой он прибывал, долго такое разделение тела на двоих продолжаться не могло.

  И вот Нахирон, подгоняемый обстоятельствами понял, что готов. Он замер посреди испытательной лабораторной камеры, старой, плохо вентилируемой, с облезшими стенами, фактически ставшей для него колыбелью. В соседнем помещении за стеной суетились умники в белых халатах, готовящиеся к наблюдению за ним. Силой своей мысли он сделал так, что все они застыли на местах, замерли, будто поломанные роботы. Уже давно управляя их сознаниями, он позаботился о том, чтобы вся информация по проекту "Незваный гость" хранилась здесь, в этом лабораторном комплексе, включая данные о сверхмощном магическом оружии, которые он якобы передал военным. По его воле вся эта документация всполохнула огнем, за секунды сгорев, наполнив помещение лаборатории едким дымом. Едва умники в белых халатах пришли в себя, не понимая, что с ними случилось, как раздался голос Арми - системы управления городом. "Внимание. Прорыв систем пожаротушения и водоснабжения. Помещение находится под угрозой затопления. Всему персоналу немедленно осуществить эвакуацию из комплекса" - из всех возможных рупоров прозвучал лишенный эмоций голос. Несколько ученых в белых халатах бросились бежать к выходу, едва тяжелая дверь задвинулась за их спинами, как разрушая стены старого лабораторного комплекса, вода хлынула отовсюду. Комплекс, где велись работы проекта "Незваный гость" был полностью затоплен. Нахирон тем временем силой мысли сметая стены, продвигался к хранилищу, где был спрятан его костюм. Разнеся в щепки очередную стену перед собой, он увидел полку, где разложенная по частям лежала его броня. Зазвучала тревожная сирена, не желая конфликта со здешней стражей, он торопился. Элементы его брони, закружившись в воздухе, обвивали его тело, с характерным шипением и скрипом скрепляясь между собой.

  Глубокой ночью, тихонечко дыша, в своей постели под теплым одеялом Фиалка, не ведая проблем, просто спала. Он проник в ее комнату через окно. Свою компактную броню, чтобы не пугать ее, чтобы для нее все казалось сном, прикрыл черным наброшенным плащом, голову, облаченную в шлем, скрыв под капюшоном. Первым делом Шатуна стерегущего ее покой, силой мысли лишив сознания до утра. Он сам не понимал, что-то неразумное вопреки всякой разумности манило его в эту комнату с самого начала. Сняв перчатку, он тихонечко ее коснулся, желая почувствовать тепло и нежность кожи, шелковой, невероятно любимой. Она недовольно перевернулась на другой бок, он, ничего не ощутив, снова столкнулся со своей холодной пустотой. Снова убедился в своей бездушности.