Оружие возмездия

Человек, которого звали Ратхар, и который родился в далеких северных землях, за свою весьма долгую жизнь побывав в разных краях, никогда не думал, что доведется ему очутиться в заповедных орочьих лесах, загадочном и неприветливом Х’Азлате. И уж тем более, меньше всего хотел он оказаться здесь незваным гостем, с которым хозяева этого древнего леса вправе поступить, как сочтут нужным.

Воин, проведя в заточении уже не один день, мог лишь гадать, какую участь готовят ему орки, в милосердие которых он не верил ни на мгновение. Они вовсе не были хуже, кровожаднее людей, соплеменников самого пришельца с севера, как не были они и лучше. Но здесь они были хозяевами, человек же — лишь чужаком, которого никто не желал видеть здесь, и его смерть, быстрая ли, или же, напротив, долгая и мучительная, казалась самым разумным решением. Пленнику не зачитывали приговор, его ни в чем не обвиняли, но сомнений в том, как рассудят те, кто владел этой землей, у человека не было.

Нет, Ратхар вовсе не торопился умереть, все же он успел полюбить жизнь, и не был готов расстаться с ней безропотно. Давным-давно он избрал путь воина, и потому не единожды рисковал этой жизнью, но всякий раз шансы его и его противников были равны, ну, или почти равны, ныне же его ждал не бой, а казнь, когда невозможно, да, по большему, счету, и бессмысленно сопротивляться.

В прочем, смерть почему-то не спешила являться к пленнику, и ему оставалось лишь покорно ждать. Ждать, вслушиваясь в голоса за стеной, беззаботные, задумчивые, порой даже разъяренные, полные искреннего веселья, или, напротив, исполненные глубокой грусти. Там, снаружи врытого в землю бревенчатого сруба, текла своя жизнь, человек же, почти уже переступивший ту грань, что отделяет привычный мир, мир страстей, мир плоти, от обиталища духов, мог лишь ждать и надеяться, ибо пока он был жив, надежда не покидала воина.

И вот, однажды среди ночи вскочив от странного ощущения, не имевшего ничего общего с привычными человеческими чувствами, Ратхар, еще толком не проснувшись, понял, что вокруг что-то изменилось. Он сел на лежанке, сооруженной из соломы, и, едва вдохнув, чуть не потерял сознание. Дыханье сперло, на глаза навернулись слезы, и мир вдруг завертелся бешеной каруселью. Наемник бросился к оконцу, сделав глубокий выдох и втянув в себя ночной воздух. Немного полегчало, но перед глазами все еще метались яркие пятна, и ноги в любой миг готовы были отказать.

Воин понял, что воздух в его узилище чем-то отравлен, каким-то дурманящим зельем, и это явно не было делом рук орков, которые просто и непринужденно прикончили бы своего пленника обычной сталью. Однако сейчас темницу, где ждал своей участи человек, заполнил сизый дым, стелющийся понизу, а из-за стен почему-то не доносилось ни звука. Ратхар, привыкший к подобным неожиданностям, из этого сделал вывод, что в поселке не все спокойно.

Вновь подтянувшись, Ратхар выглянул в узкое окно, прорубленное у самой земли. Через эту щель наемник мог видеть участок стены, окружавшей поселок, и сейчас понял, что не замечает там караульных, которые неизменно занимали свои посты с наступлением сумерек. Это было странно, ибо орки прилежно относились к приказам своих вождей, тем более, от бдительности ночных стражей зависела безопасность всего поселка.

Резкий звук, в котором Ратхар безошибочно узнал звон клинков, заставил наемника, набравшего в грудь побольше свежего воздуха, и затем задержавшего дыхание, прильнуть к двери, из-за которой он услышал неясный шум. Кажется, совсем рядом на землю упало нечто тяжелое, а затем некто крадущимися шагами приблизился к самой его темнице. Вряд ли хозяева стали бы вот так, под покровом ночной темноты, подкрадываться к своему пленнику, а потому снаружи наверняка был чужак, опасавшийся оказаться замеченным.

Услышав шорох отодвигаемого засова, Ратхар отступил в темный угол, замерев там, напряженный и готовый броситься на того, кто покажется на пороге темницы. Дверь отворилась, медленно поворачиваясь на хорошо смазанных петлях, и мертвенный свет полной луны, поднявшейся над лесом, залил Ратхарову темницу. На пороге метнулись неясные тени, и спустя несколько мгновения в погреб шагнула высокая фигура, по виду напоминавшая человека, затянутого в черное и скрывающего лицо. В руках незнакомца тускло блеснул кинжал.

Стоило чужаку сделать два шага, Ратхар, доселе затаившийся и абсолютно неподвижный, даже старавшийся не дышать, кинулся к ночному гостю, подкатившись ему под ноги. Нанеся потерявшему равновесие чужаку мощный удар ребром ладони в основание шеи, наемник выхватил из разжавшихся пальцев кинжал и кинулся к выходу. Но лишь только человек переступил порог, он сразу ощутил прикосновение к шее холодного металла. Некто, выглядевший как брат близнец только что оглушенного и обезоруженного наемником воина, легонько ткнул в незащищенную шею человека концом клинка, а позади и чуть справа от мечника наемник заметил почти сливавшуюся с темнотой фигуру лучника, целившегося, разумеется, тоже в Ратхара.

Наемник разжал пальцы, выпуская из рук кинжал, и застыл, стараясь ничем не побуждать воина в черном нанести удар. Он уже понял, что пробравшиеся в поселок незнакомцы имеют весьма серьезные намерения, и не хотел напрасно рисковать своей жизнью, не имея заметных шансов на успех. Даже разделайся Ратхар с мечником, что было вполне возможно, стрелку достаточно будет просто разжать пальцы, после чего останется в лучшем случае добить раненого человека. К тому же едва ли в поселок проникло всего трое лазутчиков, и приятели того, которого Ратхар ненадолго успокоил, навряд ли оставят человека в живых.

— Стойте, — раздался негромкий женский голос из темноты. — Не убивайте его, он не враг нам!

Ратхар, скосив глаза, увидел, как из сумрака между домами материализовалась его спутница, принцесса Мелианнэ, которую сопровождал высокий стройный эльф. Принцесса была в своем походном костюме, успевшем порядком истрепаться. На поясе ее висел вдетый в ножны меч. Мелианнэ столь сроднилась с великолепным клинком, проданным ей гномами, что первым делом, обретя свободу, разыскало в жилище орочьего старейшины оружие, только после этого по-настоящему успокоившись.

Эльф, следовавший за спасенной принцессой, почтительно держался за ее левым плечом, при этом не выпуская оружие из рук, словно ждал внезапного нападения. Он был одет в черное, и только откинутый на спину капюшон позволял доподлинной убедиться, что ночной воин не принадлежал к человеческому роду.

— Кто это, э’валле? — спокойно осведомился воин, с явным безразличием взглянув на окруженного своими братьями наемника. — Ты знаешь этого человека?

— Этот человек сопровождал меня все это время, пока мы не оказались в плену у орков, — поспешно ответила эльфийка, опасавшаяся, как бы ее спасители не прикончили Ратхара, не из врожденной жестокости, а просто, чтобы не путался под ногами. — Он обычный наемник, ничего лишнего не знает, но он успел не единожды спасти мне жизнь.

— Он плохой воин, если не защитил тебя от орков, — усмехнулся эльф. — Ты знаешь, госпожа, что лишняя обуза в пути нам ни к чему, а оставить его здесь мы не можем. Орки живо изловят твоего телохранителя, и можешь быть уверена, они сумеют развязать ему язык, сколь бы стойким этот человек не был.

— Он не станет обузой, Гелар, — жестко сказала Мелианнэ. — А если дойдет до боя, этот человек мало в чем уступит твоим воинам. Поверь, я видела, каков он в деле, и могу быть уверена в том, что говорю.

— Если орки всколыхнутся, то нам едва ли поможет и сотня таких наемников, — мрачно бросил названный Геларом эльф. — К тому же он — человек, а я никогда не стан доверять человеку, и уж тем более не дам ему оружие. Мы слишком долго остаемся на одном месте. Пора выступать. — Эльф бросил в сторону Ратхара полупрезрительный взгляд: — Если твой спутник хочет, пусть идет с нами, но если выкинет какой-нибудь фокус, э’валле, я сам перережу ему глотку.

Разговор шел на эльфийском языке, которого Ратхар не знал, если не считать пару фраз, случайно услышанных из уст более сведущих людей. И потому наемник просто смотрел по сторонам, благо эльф с мечом немного расслабился, вероятно, успокоенный словами Мелианнэ, и больше внимания теперь уделял своему товарищу, который как раз выбрался из погреба. Побитый эльф мрачно глянул на Ратхара, что-то прошипев себе под нос, но ничего более существенного предпринимать не стал.