Хроники Амбера. В 2 томах. Том 1

— Спасибо, Фи. Привет, папа. Привет, Дворкин. Как делишки?

Я глянул в сторону тяжелой двери и увидел, что она приоткрыта. Тогда я обошел Фиону и двинулся к тем двоим. Отец наклонил голову и прищурил глаза. Я знал этот взгляд.

— В чем дело, Корвин? Тебя что, сюда звали? — сухо спросил он. — Я подтвердил свой приказ и теперь хочу, чтобы его исполняли.

— Приказ будет исполнен, — кивнул я. — Я здесь не затем, чтобы его обсуждать.

— А зачем?

Я подошел ближе, обдумывая слова и расстояние. Хорошо, что папаша не встал.

— Некоторое время мы путешествовали, как приятели, — сказал я. — Ты даже начал мне нравиться. Сам знаешь, раньше такого не было. Никогда не мог набраться смелости и сказать об этом прямо, но ты и сам это знаешь. Мне нравится думать, что все могло быть именно так, как у меня с Ганелоном, не будь мы друг другу теми, кем являемся. — На мгновение его взгляд, казалось, смягчился, я же занял стартовую позицию. — Так или иначе, будем считать, что настоящий ты — тот, а не этот, иначе я не стал бы этого для тебя делать.

— Чего «этого»? — спросил Оберон.

— Сейчас узнаешь.

Я рванул Камень вверх, скинул цепочку с папашиной головы, развернулся и выбежал из комнаты. Дверь за собой я захлопнул, но возможности запереть ее снаружи не представлялось, я просто побежал, повторяя путь, проделанный мною по пещере той ночью с Дворкиным. Сзади раздался ожидаемый рев.

Хотя проход петлял дичайшим образом, я споткнулся только один раз. Тяжелый запах Виксера все еще висел в логове. Последнее усилие — и за очередным поворотом мелькнул бледный проблеск света.

Я помчался к выходу, попутно надевая цепь на шею, почувствовал, как Камень упал мне на грудь, и вошел в него сознанием. Сзади слышались топот и крики. Последний шаг — и надо мной небо.

Я рванул к Образу, превращая Камень в дополнительный орган чувств.

Есть всего три человека, полностью настроенных на Камень, — Дворкин, отец и я. Дворкин как-то говорил, что Образ можно починить, если человек, настроенный на Камень, пройдет его до конца, выжигая на каждом проходе пятно, восстанавливая узор Образа, несомый им в себе; одновременно уничтожится и черная дорога. Тогда уж лучше я, чем отец.

Мне все еще казалось, что черная дорога обрела форму и из-за силы проклятия, наложенного мною на Амбер. Это я тоже хотел стереть. В любом случае отец справится с наведением послевоенного порядка лучше меня. В этот момент я понял, что трон мне больше не нужен. Будь он даже и свободен, перспектива век за нудным веком управлять королевством приводила в ужас. Может, я ищу простого выхода. Эрик мертв, и ненависти к нему больше нет. Второй мотив — трон — двигал мною лишь потому, что к нему рвался тот же Эрик. Теперь все это в прошлом.

А что осталось?

Виала права. Старый солдат во мне сильнее всего. Это было чувство долга. Но не только долга…

Я достиг края Образа и быстро направился к его началу. Повернулся к выходу из пещеры. Ни отца, ни Дворкина, ни Фионы. Отлично. Теперь уж меня не догонишь. Стоит мне лишь одной ногой ступить на Образ, и им останется лишь смотреть и ждать. На мгновение я вспомнил о растворившемся Яго, отбросил эту мысль, старательно успокоил свой разум перед предстоящим испытанием, вспомнил и битву с Брандом, и его странное отбытие, эту мысль тоже откинул, замедлил дыхание и приготовился.

И словно впал в летаргию. Следовало начинать, но я все медлил, концентрируясь на стоящей передо мной задаче. Образ поплыл перед глазами. Ну же! Черт возьми! Давай! Хватит приготовлений! Давай же! Пошел!

И все равно я так и стоял, созерцая Образ, словно во сне. Глядя на него, я надолго забыл о себе. Узор, с которого надо убрать эту длинную черную кляксу…

Мне было совершенно безразлично, убьет он меня или нет. Я созерцал его красоту, все остальное куда-то исчезло…

Я что-то услышал. Наверное, идут отец, Дворкин и Фиона. Помнится, следовало что-то сделать, пока они до меня не добрались. Нужно шагнуть вперед, это я сейчас…

Я оторвал взгляд от Образа и повернулся к пещере. Они выбрались оттуда, поднялись до середины склона и остановились.

Почему? Почему они остановились?

А какая, собственно, разница? Мне хватало времени, чтобы взяться наконец за дело. Я начал поднимать ногу, чтобы шагнуть.

Я почти не мог двигаться. Огромным усилием воли мне удалось продвинуть ногу на дюйм; сделать этот шаг оказалось сложнее, чем идти по Образу, даже по последней, самой тяжелой его части. Но здесь я боролся не столько с внешним сопротивлением, сколько с вялостью собственного тела. Это было похоже на…

В голове всплыла картина: Бенедикт у Образа в Тир-на Ног-те, приближается ухмыляющийся Бранд с пылающим Камнем на груди.

Я знал, что увижу, посмотрев вниз.

Багряный самосвет пульсировал в такт с моим сердцем.

Чтоб их всех! Отец, или Дворкин, или оба они вместе парализовали меня с его помощью. Не сомневаюсь, что любой из них справился бы с такой задачей и в одиночку.

Но они же еще очень далеко, нельзя сдаваться без боя!

Я продолжал толкать вперед свою ногу, медленно скользя ею к краю Образа. Когда я на него ступлю, им никаким образом не…

Засыпаю… Я почувствовал, что падаю. На мгновение я заснул. Очнулся. И заснул.

Открыв глаза, я увидел часть Образа, повернув голову, — ноги, подняв глаза, — отца, держащего Камень.

— Уйдите, — бросил он Дворкину и Фионе. Те отошли, а отец повесил Камень себе на шею. Потом наклонился, протянул мне руку и, когда я взял ее, поднял меня на ноги.

— Идиотская затея, — сказал он.

— Но я почти успел.

— Успел бы совсем, так угробил бы себя, ничего не достигнув!.. Но сработано неплохо. Давай пройдемся.

Он взял меня за руку, и мы двинулись вокруг Огненного Пути. Везде, куда ни посмотри, этот странный, лишенный горизонта простор — не то море, не то небо. Интересно, что бы случилось, если бы мне удалось ступить на Огненный Путь? Что бы происходило сейчас?

— Ты изменился, — произнес отец. — Или я никогда тебя не знал.

— А может, и то и другое. — Я пожал плечами. — Я собирался сказать то же самое про тебя. Ты не поделишься одним секретом?

— Каким?

— Сложно тебе было быть Ганелоном?

— Вовсе нет, — усмехнулся папаша. — Возможно, ты видел настоящего меня.

— Мне он нравился. Или скорее ты в его роли. А что стало с настоящим Ганелоном?

— Он давно мертв. Я встречался с ним после того, как ты выгнал его с Авалона. Неплохой был парень. Я ему ни на грош не доверял, но я и так никому без крайней надобности не доверяю.

— Наш семейный обычай.

— Жаль, конечно, что пришлось его убить, но он не оставил мне выбора. Все уже быльем поросло, а я очень отчетливо его помню.

— А Лоррейн?

— Страна? На мой взгляд, неплохая работа. Я взялся за подходящую Тень. Она укреплялась от одного моего присутствия, как, впрочем, и любая другая усилилась бы, пробудь там подольше любой из нас — вроде как ты в Авалоне, а потом еще в том, другом местечке. Чтобы пробыть в Лоррейне подольше, мне пришлось изменить темп тамошнего времени.

— Я не знал, что такое возможно.

— Ты набираешь силу постепенно, начиная с первого прохождения Образа. Есть еще масса вещей, тебе неизвестных. Да, я укрепил Лоррейн, сделал ее максимально уязвимой к растущей силе черной дороги. Я проследил, чтобы она оказалась на твоем пути, куда бы ты ни пошел. После побега все дороги вели в Лоррейн.

— Зачем?

— Я устроил тебе ловушку, а может, и проверку. Я хотел быть с тобой, когда ты встретишь силы Хаоса; еще я хотел с тобой попутешествовать.

— Проверка? На что ты меня проверял? И зачем со мной путешествовать?

— Сам не догадаешься? Я годами следил за всеми вами, никогда не называя преемника, специально оставляя вопрос открытым. Все вы достаточно на меня похожи; объяви я кого-то своим преемником, это был бы его смертный приговор. Нет уж, я специально все оставил так, как есть, до самого конца. Теперь я решил. Это будешь ты.