Пронзая ветер (СИ)

— Ладно, пошли, — сказал он. — Здесь больше нет никого опасного.

— Никого, — послушно повторила она, пытаясь уверить в этом себя.

А потом ее взгляд наткнулся на еще один труп.

— А это? — голос вдруг сел.

— Мертвецов боишься? — усмехнулся он.

— Того, кто их убил.

— Здесь нет никого, — повторил Шут. — Бедолагам не повезло, но они знали, на что шли. Страж, когда обнаруживает чужаков на своей территории, расправляется с ними жестоко.

— Но мы ведь тоже чужаки.

— Ты. Я — нет. Не бойся, со мной он тебя не тронет. Так что, все в порядке.

Но Ланетта все равно никак не могла отпустить руку Шута. С ним было спокойно. А если бы он обнял ее, она даже согласилась еще раз взглянуть на этого Стража. От переполнявших чувств била дрожь. Шут устало вздохнул, отстраняясь:

— Ланетта, давай договоримся так. Когда я говорю надо сидеть тихо — ты сидишь тихо, когда я говорю — нет опасности, ее нет. Иначе нам будет очень трудно друг с другом.

— Прости, Линнок, — покаянно произнесла она.

— Здесь недалеко заброшенная сторожка. Посидишь там. Мне нужно ненадолго отлучиться. Главное без меня в лес не суйся и все будет хорошо.

Избушка была небольшой, но все еще крепкой. Сложенная из толстых бревен она пряталась в густых зарослях черемухи.

Войдя следом за Шутом, Ланетта огляделась. Здесь царила бедность, но было довольно чисто. Длинный деревянный сундук, грубо сколоченная мебель, небольшая печка, пара настенных шкафчиков — вот и вся обстановка. Шут раскрыл сундук, полный разной одежды, и вытащил два комплекта — один мужской, другой женский.

— Я переоденусь на улице. Заодно, схожу за водой и дровами. Ты тоже переодевайся. В придворном платье долго не пропутешествуешь.

Одежда была слежавшаяся, зато чистая и пахла лесными травами. Несколько раз встряхнув ее, девушка приступила к переодеванию. Затруднений особых это не вызвало. В отличии придворного платья с огромным количеством крючочков по бокам и чрезмерной пышности в нижней части, здесь все пленяло простотой и удобством в ношении. Темно-синяя юбка мягкими складочками стекала с бедер. Блузка, несмотря на то, что пожелтела от времени, была из тонкой льняной ткани, с вышивкой на пышных рукавах. Но больше всего Ланетте понравились темно-коричневая замшевая жилетка и кожаные полуботинки ей в тон, расшитые разноцветным бисером.

Она уже зашнуровывала жилетку, когда на печи возник шум и серый клубок рухнул ей прямо в ноги. От неожиданности девушка взвизгнула, мгновенно оказавшись на столе. За дверью послышался грохот, а потом в избушку ворвался Шут с обнаженным мечом.

— Ты из-за мышей так орала? — изумился молодой человек, разобравшись, в чем дело. — Ну, ты, куколка даешь! Я думал, после Стража тебя ничем не проймешь.

— Это не мыши, а крысы. Я их терпеть не могу, — попыталась оправдаться девушка, во все глаза разглядывая новый облик Шута.

Свои волосы он стянул в хвост, отчего лицо стало выглядеть строже и взрослее. В простых холщевых штанах, перетянутых алым кушаком, и короткой кожаной куртке он смотрелся благородным разбойником. Посмеиваясь, парень собрал разбросанные у порога дрова и принялся растапливать печку.

— Похлебку сварить сумеешь? — спросил он, когда веселое пламя принялось лизать поленья.

Ланетта кивнула.

— Ну и отлично, — обрадовался Линнок. — Значит, тебе будет, чем заняться в мое отсутствие. И сама не заскучаешь, и меня накормишь. А то одним сухариком за весь день не насытишься.

Но заглянув в шкаф, Шут расстроился:

— Вот, Мрак! Всю крупу испортили! Ты права — на редкость отвратительные твари. Ну, ничего, сейчас защиту против грызунов обновим…

Он извлек с полки мешочек и начал обходить избу, посыпая пол и мебель серым порошком, негромко бормоча при этом. Закончив, он взял горшочек с крупой и поджал губы, грустно разглядывая содержимое. В животе у него заурчало.

— Я могу ее перебрать и хорошенько промыть, — предложила Ланетта.

Молодой человек сначала заколебался, но голод пересилил щепетильность.

— Давай, — согласился он, передавая горшок.

Но как только руки встретились, девушку тряхануло так, что в голове потемнело. Линнок каким-то чудом успел подхватить выскользнувшую у нее посудину.

— Если обожание вредит продуктам питания, с ним надо решительно бороться, — изрек он.

Движением фокусника парень в момент разворошил прическу на ее голове. Многочисленные шпильки посыпались на пол, словно иголки у высохшей елки. Следом шмякнулась заколка Тагиль, мерцая бриллиантами. Волосы тяжелыми прядями рассыпались по спине и плечам, а голова облегченно заныла.

— Все, куколка. Ты свободна.

Девушка замерла, с изумлением уставившись на Шута. Он по-прежнему оставался очень симпатичным парнем. И, наверное, было немало девушек, чье сердце замирало при виде его. Но не ее сердце. Это был не ее принц. Она знала абсолютно точно. А еще сделалось до слез обидно.

— Что, сердечко больше не трепещет в груди при виде очаровательного меня? — усмехнулся он, бросая заколку в кошель, приточенный к поясу.

— Ты знал, как я схожу от тебя с ума. И мог в любой момент прекратить это безумие, но не захотел, — догадалась Ланетта, сгорая от стыда.

Вот, Шут! Потешался, наверное, все это время почем зря. Она сжала кулаки, впиваясь ногтями в ладони, и до крови прикусила губу.

— Да ладно, не переживай ты так. Если бы не этот приворот, ты бы не смогла выскользнуть из дворца. А потом я не снимал его, чтобы быть уверенным, что ты не выкинешь какой-либо фортель по дороге сюда. С этим Лесом шутки, знаешь ли, плохи. Можно сказать, тебе сильно повезло влюбиться в меня, — попытался утешить ее Линнок.

Он ловко свернул ее придворное платье в довольно внушительный сверток и запихнул в заплечный мешок. Тот сразу раздулся, увеличившись втрое. Туда же последовали его придворный наряд.

Ланетте хотелось плакать. Она уставилась в стол, силясь проглотить рыдания.

— Ты будешь крупу перебирать или так сваришь? — подозрительно спросил Шут. — Предупреждаю, с крысиными какашками есть не буду. У меня принципы!

— Что у вас за мир такой, — не выдержав, всхлипнула девушка, — никому нельзя верить!

— Мне верь! — разрешил Шут, — Я благородный спаситель глупых девиц.

Но Ланетту прорвало. Напряжение прежних дней выплеснулось из нее. Когда, насупившийся Шут закинул мешок за плечи и направился к двери, девушка, шмыгая носом, жалобно взмолилась:

— Не бросай меня. Я уже успокоилась.

Вздохнув, Линнок подошел к Ланетте и обнял ее.

— Я ненадолго. Только помогу Скульптору одного хорошего парня из беды выручить, а потом мы будем с тобой свободны, как ветер. Ты, главное, похлебку свари. Сама поешь, да мне тоже обязательно оставь. А то с сухариками нехорошо как-то получилось. Не по товарищески.

Улыбнувшись сквозь слезы, она кивнула, и Шут выскользнул из избушки, плотно прикрыв за собой дверь.

Живые туманы

Ланетта открыла глаза от шороха и с трудом подавила вопль. Огромная крыса бодро карабкалась по ножке стола. И держала она путь к многострадальной похлебке. Почему многострадальной? Ну, потому что Ланетта несколько опрометчиво решила, что сможет порадовать Шута горячей пищей. То ли крупа была не такой, как дома, то ли сказались недавние волнения, но ее стряпня, во-первых, получилась очень густой, во-вторых, недоваренной, в-третьих — подгорелой. А еще Ланетта ее пересолила.

У получившейся вместо похлебки каши было одно несомненное преимущество. Она подавалась без морковного сока, который Ланетта успела возненавидеть всем сердцем. Съев несколько ложек своего варева и аккуратно прикрыв горшок чистой тряпицей, девушка извлекла из сундука пару одеял. Из одного соорудила подушку, другим прикрылась. Но заснуть ей не дала наглая, отвратительная, серая тварь, с острым носиком и жесткими черными усами.

Запихнув в рот кончик одеяла чтобы не кричать, Ланетта взирала на то, как крыса по-хозяйски обежала горшок, а затем сдернула тряпицу. Грызун поднялся на задние лапки, заглянул в чугунок и сразу вынырнул назад, с осуждением посмотрев на девушку.