Катриэль

– Ты опоздала на похороны своего деда? – Догадавшись, произнес Улимор.

– Причем на неделю, – если бы Катя была одна, то скорее всего она возмущенно вскрикнула, ибо терпеть не могла, когда что–либо выходило из–под ее контроля.

– Как это так? – Удивился Марк и подошел к той, которую уже считал своим другом. – Что же ты раньше не сказала?

– Когда Марк?

Книгочей виновато поджал губы.

– Ну да верно. Сожалею, что так получилось.

Катя вдруг рассердилась. – Конечно, в моем положении только и остается что сожалеть! Причем обо всем. Можно начинать, прямо с моего рождения. Капец какой–то…

Марк и Улимор переглянулись. Было ясно, что девушке тяжело и навряд ли, хоть одно из устных утешений облегчит ее боль. Катя встала и подошла к окну. За мутными стеклами в уютном дворе росло большое дерево. Ветки тихо перешептывались, печально свисая до самой земли.

– «Какое большое» – подумала девушка.

Дерево медленно увядало, и ни один из известных способов не мог его спасти.

В комнату тихо вошли Нэльс и Ольга. Фонарщик хотел что–то произнести, но книгочей кивком остановил его.

Несколько минут в комнате царила скорбная тишина. Никто кроме хозяйки этого безмолвия не решался его нарушить.

Катя еще какое–то время смотрела на большое дерево, но потом повернулась и оглядела всех присутствующих.Девушка ни когда не относилась к числу тех людей, для которых результатом шага вперед являлся, увесистый пинок в зад. Но очень часто именно серьезные промахи, которые она совершала, стремительно продвигали ее жизнь вперед.

– Ладно. Есть вещи, которые невозможно исправить. – Она вздохнула и обратилась к длинноносому лекарю. – Я, пожалуй, должна сказать вам спасибо. Да и тебе Нэльс тоже.

Фонарщик учтиво поклонился.

– Спасибо вам. Если будет что–то, что бы я смогла для вас сделать, то… легко. – Девушка убрала с лица красную прядь и посмотрела на фонарщика. – Не люблю быть кому–то должна.

Марк улыбнулся и почесал подбородок.

– Говоришь так, будто прощаешься. Но не уверен, что мы четверо скоро расстанемся. Давай мы с тобой пойдем.

Девушка посмотрела на книгочея. – Куда?

— Это ничего, что ты опоздала на похороны своего деда. Такие уж были обстоятельства. А мы прямо сейчас, пойдем на его могилу. Главное ведь то, что ты помнишь.

– Я тоже его помню, – вдруг произнесла блондинка. – Твой дед был хорошим человеком, хоть и сумасшедшим немного. Правда я маленькой была, когда его последний раз видела.

Катя усмехнулась.

– Да я и сама была маленькой.

– Есть вещи, которые нельзя изменить, – повторил Улимор. – Если решили идти, скажите куда, а я открою вам дверью.

Катя кивнула. – Хорошо, я буду рада, если вы все со мной пойдете. Так веселее будет. На кладбище все–таки идем, – отшутилась она.

– Договорились, – согласился Нэльс. Хотя его совсем не устраивала перспектива разгуливания по городу, зная, что за ними будит охотиться безжалостный монстр. Но он был солидарен с чувствами первого хранителя и уважал ее права. – Идемте собирать вещи.

Марк и Ольга вылетели из комнаты, громко хлопнув дверью.

– Кать, останься здесь. Я принесу твой рюкзак, – произнес Нэльс и вышел за остальными.

– У тебя хорошие друзья, – заметил лекарь.

– Похоже, что так, – согласилась девушка.

Они оба замолчали.

– Я.., – вдруг робко произнес длинноносый смотритель гостиницы, но не договорив смолк.

– Что? – удивилась Катя. – Вы что–то хотели сказать?

Господин Харвенкус оглядел милую ему девушку. Он хотел кое–что предложить ей, но, ни как не решался на это.

Катя подняла брови и широко улыбнулась.

– Ладно вам, если хотите что–то спросить, спрашиваете.

– Нет ни в этом дело.

– А что тогда?

– Я, пожалуй, кое, что тебе должен… – Улимор запустил руку в карман пиджака и вытащил оттуда баночку сушеной приправы.

– Укроп? – Удивилась Катя.

– Опаньки, прости не то. Все забываю его выложить, – банка с зеленью отправилась обратно, а смотритель взволнованно похлопал по всем карманам. – А вот он, – найдя нужное обрадовался он.

В руках господина Харвенкуса засверкал золотой медальон. Тот самый, что излечил девушку.

– Это ценная вещь. Ни золотом исчисляемая, а спасенной жизнью. Носи его всегда, – произнес он и протянул волшебный кулон Кате.

– В смысле всегда? – в очередной раз удивилась девушка. – Вы что, мне его дарите?

– Совершенно верно.

– Спасибо конечно, но…

– Лучше на твоем месте, согласиться и взять его. Вещь не спорю, мне очень дорогая, но я хоть как–то должен искупить то, что натворил.

Катя взяла медальон. – А что вы натворили?

– Скажем так, поставил не точный диагноз.

– Надеюсь не мне?

— Нет, нет. Ни в этот раз. – Улимор Харвенкус не хотел об этом говорить, поэтому быстро сменил тему. – Тот, кто напал на тебя, может сделать это вновь. Но если ты будишь носить этот амулет. В лучшем случае, он тебя не заметит, ну а в худшем, не сможет тебя снова отравить. Вещь сильная, надень и не снимай.

– Спасибо, – это единственно, что могла сказать Катя. Она приняла подарок, быстренько надела его на шею, и скрыла под майкой.

– Не благодари, – облегченно вздохнув, произнес длинноносый смотритель гостиницы. – Рад помочь.

Через несколько минут в комнату вошли Нэльс, Марк и Ольга.

– Ну, все мы готовы, – радостно произнес книгочей. – Можем идти.

– Твоя сумка, – фонарщик протянул Катерине рюкзак, и она тут же накинула его на плечи.

– Только знаете что, – остановила Катя. – Давайте кое–куда в начале сходим. Точнее к кое–кому.

– Это к кому ещё? – подозрительно переспросил Нэльс.

– К Ивану Ивановичу.

– К кому?

– Иван Иванович, почтальон, он мне письма от деда передавал. Тетка Лиза запрещала же нам общаться. Его наверняка не было на похоронах. Там быть может вообще никого не было…

Марк и Нэльс переглянулись.

– Ну, если ты хочешь и считаешь нужным, – пробубнил книгочей.

– Считаю, – твердо заявила Катя и обратилась к смотрителю гостиницы. – Если я скажу адрес, покажите дверь.

– Конечно, – согласился Улимор и протянул девушке листок бумаги и карандаш. – Пиши адрес.

Катя быстро вывела на бумаге местонахождение почтового отделения номер тринадцать.

Смотритель достал из дубового стола толстенную книгу, пролистнув несколько страниц и что–то подсчитав, он указал на дверь, находящуюся наверху. – Вот та, ваша.

– Ничего себе! – воскликнула Ольга. – А как туда залезть?

Господин Харвенкус улыбнулся и вытащил из–за тяжелой портьеры стремянку. – У меня вот что есть, на такие случаи.

Марк почему–то радостно захлопал в ладоши. Веселье исчезло, как только книгочей поймал на себе суровый взгляд фонарщика.

– Ну а что? – удивился Марк. – Я и не знал, что мир настолько интересен. Меня это просто забавляет.

– А тебя не забавляет, что он к тому же и опасен?

– Это ни делает его менее интересным, – проворчал тот и первым полез на стремянку.

За ним последовали и Катя и Оля.

Фонарщик медлил. На протяжении последней недели сомнения освещали его дорогу, поэтому юноши приходилось продвигаться на ощупь.

– Почему вы нам помогаете? – подозрительно покосившись на длинноносого лекаря, спросил Нэльс. – Почему допустили нас до этой комнаты? Не каждый, кто снимает у вас номер, появляется здесь, верно?

Лукаво сверкнули голубые глаза Улимора Харвенкуса.

– Не каждый, – прошептал он. – Но вы особенные.

– Что вы задумали?

– Ах, юноша, вы слишком подозрительны. Хотя в вашем положении это и правильно.

– В каком нашем положении?

Господин Харвенкус подошел к фонарщику ближе.

– Тот, кто отравил вашу подругу, не упырь вовсе. Он приходит через двери, а в этой комнате их сотня. Шанс, что Он не найдет нужную увеличивается. Я не мог допустить этого монстра сюда.

Фонарщика передернуло.

Если Улимор Харвенкус узнал об Аштароте, так же ему могло быть известно, что красноволосая девушка является первым хранителем.