Сокрытые-в-тенях

— Ну… как вам сказать? Исключительно ради опыта ставя себя на место Ясиарта, я очень отчетливо представляю, что сделал бы с человеком, разбудившим меня в пять часов утра…

— А что, разве простолюдины не встают с первым лучом солнца?

— Не все простолюдины — крестьяне, Ольсар. К тому же, где вы видите первый луч солнца?

Ольсар понял, что в своих путешествиях совсем позабыл о нравах и обычаях горожан. Однако он упрямо покачал головой:

— Айнор, но вы сами сказали, что готовы на все, чтобы разыскать ее величество Ананту. А разве я не хочу того же самого?!

Айнор кивнул и, подойдя к покосившемуся крыльцу последнего дома в Гадком Тупике, загрохотал кулаком по ветхой деревянной двери, погрызенной жуками-короедами.

— Ясиарт, скотина, выходи по-хорошему!

Где-то истерически заклокотали разбуженные куры и заорал свалившийся с насеста петух, а с одной из крыш с царапаньем и воплем рухнула жирная кошка.

— Когой-то принесло в такой час? — послышался из дома надтреснутый старушечий голос, и на порог вышла сутулая женщина в висящей на костлявых плечах длинной льняной рубахе. Она торопливо расправляла на лице маску. Морщинистая шея и корявые пальцы успешно выдавали ее годы. — Айнор?! Ты чего?

— Пусть будут легкими твои дни, Ульрика, — засмеялся тот. — Где твой муж? Буди его, он нам нужен.

Ульрика, прищурившись, оглядела их с Ольсаром и пожала плечами:

— Вроде благородные господа, сами читать-писать обучены… На что вам писарь-то сдался?

— Да не затем он нам нужен. Зови, зови!

— Как я тебе его позову, когда он уехал? Вот дурья твоя голова, весь дом мне перебудил!

— Куда же это он уехал?

— Не доложился. Сказал только, что далеко. Третьего дня уехал…

Ольсар ощутил, как что-то дернуло сердце и как замерла в жилах кровь. Это было предчувствие. Айнор оглянулся на него, и в серых глазах телохранителя сыскарь прочел растерянность. И то верно: куда мог уехать смотритель библиотеки?

— Ульрика, а ты нам одно скажи: он второпях собирался или с толком?

Хозяйка фыркнула:

— Ишь ты, «с толком»! Да чуть ли не голый уехал, едва его надоумила плащ взять — хоть и лето на носу, а вечерами-то холодает! Срочное, говорит, повеление ему было. А какое там повеление, у книжников у этих, ума не прило…

— Госпожа Ульрика, — Ольсар тоже взошел на крыльцо, — а не будете ли вы так любезны проводить нас с Айнором в комнату вашего супруга?

— Да чего там любезничать-то? Пошли!

Айнор посторонился, пропуская сыскаря вперед. Так внезапно закончились перешучивания, и дело приняло совсем иной оборот.

Когда из сеней они вышли в комнатенку с низким потолком — чулан и чулан, право слово! — за лестницу живо метнулась тень. Фигура была женской, только очень уж крупной.

— Это еще кто? — грозно спросил Айнор, подсвечивая дорогу лампадкой и встречаясь взглядом со злыми чернущими глазами.

— Это Дага, приживалка наша, — хозяйка небрежно ахнула рукой в сторону растрепанной худой женщины в грязной маске, которую впору было считать полумаской: она прикрывала лицо только от лба и до верхней губы, а большой бледный рот и острый подбородок приживалки оставались на виду. Ко всему прочему Дага была очень, очень высокой — Ольсар и припомнить не мог, чтобы ему когда-либо попадались женщина или мужчина такого роста. — Вы на нее не смотрите, господа мои благородные, она на голову слаба. Пожалели, приютили убогую. Всё ж по чуть-чуть в доме от нее подмога есть… Уйди, дура, вон! Не скалься на господ!

Дага тут же скрылась за дверью.

— Ворожит? — кивнув ей вслед, поинтересовался телохранитель.

— Да какое там! Бормочет что-то себе под нос. Вы на нее не смотрите, что с убогой взять?

Что-то не нравилось Ольсару в суетливости Ульрики, в Даге, в доме, во всей этой обстановке, но понять, что, он не мог.

Они поднялись на чердак, не слишком удачно переделанный в мансарду, где муж Ульрики предпочитал уединяться для ведения записей или чтения книг — словом, это было что-то вроде кабинета.

— Айнор, позавтракать с господином… э-э-э… — она вопросительно взглянула на Ольсара, и тот, чуть поклонившись ей по привычке, скромно представил себя. — С господином Ольсаром позавтракать не желаете ли?

Телохранитель пожал плечами. Ольсар понял, что сам телохранитель не прочь перекусить, но ждет решения попутчика.

— Я не возражаю, это будет очень любезно с вашей стороны, госпожа Ульрика.

— Давай, Ульрика, у меня со вчерашнего вечера во рту ни крошки, ни капли, — обрадовано согласился Айнор. — А мы пока здесь поглядим, у Ясиарта твоего…

— Да вы меня спросите, если чего надо. Я малость грамотная — может, и подскажу чего?

Айнор вопросительно покосился на Ольсара, однако тот протестующее замотал головой:

— Не беспокойтесь, мы тут сами. Это по его служебным делам, вы вряд ли…

— Хорошо, хорошо, не буду больше донимать благородных господ. Скоро подоспеет завтрак, вы уж не засните. А то, бывало, Ясиарт засядет тут — и ну храпеть на весь дом, аж крыша скрипит!

Когда она, смеясь над своим остроумием, наконец ушла вниз, телохранитель и сыскарь тут же впились друг в друга глазами.

— Что ищем? — спросил Айнор.

— Смотрим все подряд, а там, глядишь, повезет и подвернется что-нибудь важное, зацепка какая-нибудь. Чую, что подвернется!

На столе Ясиарта было много всего. Тут и книги, которые он, похоже, тайком приносил из королевской библиотеки, и груды свитков, и куски пергамента, и старые сломанные перья…

— «Устройство мира», — взяв наугад первую попавшуюся книгу, прочел Айнор, а затем передал ее Ольсару. — Видел ее когда-то давно у ее величества месинары…

— «Устройство мира»…

Ольсар пролистал труд. Книга была снабжена иллюстрациями в виде копий старинных гравюр. Некоторые изображали мир в виде бесконечного океана Мглы, в котором дрейфовала суша, приводимая в движение воротом Ам-Маа Распростертой и разделенная тремя почти равными руслами реки Забвения, начинавшейся где-то на Севере, в землях кочевников, и впадающая в Южное море. Верх ворота Ам-Маа отвечал за день, низ — за приход ночи. На иных картинках наивно рассказывалось о звездном небе над океаном Мглы и о тверди, на коей зиждилось всё ныне сущее. Так, например, одна из гравюр являла собой неплохого качества карту, и на ней были переданы почти точные очертания Целении, Цаллария, Ралувина, земель кочевников, а заодно и крупных островов-осколков, цепочкой протянувшихся от континента к владениям Ам-Маа наверху и внизу.

— Надо будет почитать при случае, — заметил сыскарь. — Вы, Айнор, ищите все-таки вон там, в шкафу, а я, пожалуй, осмотрю содержимое этого стола.

Айнор обтер пыльные ладони о бока и пожал плечами:

— Как скажете…

Ольсар усмехнулся. Лишь невозмутимый телохранитель мог отнестись без тени протеста к предложенной расстановке сил: если даже на столе все успело покрыться слоем пыли и зарасти паутиной, то страшно представить, что делается в шкафу!

Пока Айнор боролся с заклинившей дверцей, Ольсар перевернул еще несколько книг и принялся за манускрипты. Когда он раскручивал очередной свиток, тот вдруг разделился на две части и внутренняя упала на пол. Ольсар поднял ее; оказалось, что упавший пергамент еще не старый, на нем делались пометки рукой самого смотрителя Ясиарта. Так и есть: это начало копии, которую библиотечных дел мастер так и не завершил из-за побега. А оригинал лежал рядом и повествовал о некой странной расе, более привычной в волшебных сказаниях стариков. В манускрипте говорилось, что эта раса — хогморы — прежде жила бок о бок с человеческой в мире и согласии. Об этом говорилось так: