Третьи лица (СИ)

И он послушно кричал, ощущая, как с груди соскальзывают целые пласты кожи.

- Хватит… - он обессиленно повесил голову и едва дышал. – Хватит… прошу…

- Да, - одобрительно похлопали его по плечу, сжигаемому невыносимой болью. – И унижайся. Честь ничего не значит, когда на кону стоит жизнь. Пусть думают, что ты слизняк, что ты готов целовать им ботинки и беспрекословно выполнять самое гнусное и черное дело, вот только всегда оставайся собой. А когда настанет момент, уже они будут молить пощады. Понял?

Он не ответил. Он лишь пытался вдохнуть, но руки, подвешенные за шипастую цепь к ветви деревьев, перекрывали дыхание. Кожа на запястьях уже слезла, оставив вместо себя лишь начинающее подгнивать смердящее мясо, а кровь, стекавшая с вен, залила голову и попадала в ноздри. Все его тело провоняло запахом мертвечины, но сам он уже был мертв. Как могло случиться так, что он умер и попал сюда? Как могло случиться такое, что здесь его уже ожидали тысячи лет? Зачем они принялись его обучать? Он уже мертв! Мертв! И больше никогда ее не увидит…

Но он учился, хотя мало понимал смысл в пытках. Кажется, это началось пару месяцев назад, а может быть и год: здесь время вообще не имеет никакого значения. Солнце скрывалось за горизонтом, а затем снова оказывалось в зените, и так день за днем…

Страдания, мучения, агония – день за днем, день за днем…

И он.

Через силу разлепив глаза, он уставился на высокого беловолосого эльфа. Его лицо было серьезным, но как бы он ни пытался скрыть наслаждение от его, Тома, мучений, этого ему сделать не удавалось. Как он очутился здесь? Тоже умер? Или… не жил? Неужели он умеет путешествовать между мирами? Или воскресать?

Эльф играючи перекидывал маленький продолговатый кинжал, издалека походивший на перо с рукояткой, из руки в руку, сверкая черным лезвием на солнце. Да, тот был намного меньше своих смертоносных собратьев, но добирался до таких мест, о которых вторым и не снилось. Это – идеальное оружие пыток в руках профессионала, способное поддерживать жизнь в жертве долгие годы, даже когда та находится на грани смерти.

- Тебе больно? – с искренним сожалением спросил вдруг он, остановившись.

Том сглотнул. Он знал, что последует за этим, так что предпочел промолчать, но эльф с каменным лицом вонзил кинжал ему в печень. С легкостью прорвав истончившуюся и гноившуюся кожу, черная сталь рассекла его плоть и насквозь прошила незащищенный орган, словно увеличиваясь по велению хозяина.

Том стиснул зубы и тихо завыл, в его голове крутились образы, взрывались настоящие салюты, и боль… Она была невыносимой! Трудно сказать, как долго он сможет продержаться, но эльф не собирался его отпускать.

- Молю! – закричал Том. – Убей меня, прошу. Убей, хватит это делать! Прошу, прошу!

Он не раз уже молил о смерти, но хорошо понимал: это невозможно. Он уже умер. Но почему же так больно?

- Отвечай! – прошипел сквозь зубы эльф, проворачивая кинжал. – Я приказываю тебе: отвечай, иначе я снова оставлю тебя на жертвеннике, и вороны сегодня ночью хорошенько тобой попируют!

По его щекам вновь покатились горькие слезы, он зарыдал, бормоча себе под нос только одно:

- Больно… больно. Хватит, больно…

Эльф довольно хмыкнул и вынул кинжал, порождая новую волну страданий, захлестнувшую Тома с головы до ног. Он вздрогнул, выгнулся и обвис на цепи словно мешок с костями.

- Нет-нет, - эльф схватил его за волосы и оттянул голову за волосы. – Это еще только начало, ты ведь знаешь. Впереди у нас еще долгий, долгий путь, - продолжал он, задумчиво водя лезвием по животу Тома, и с каждым разом отрезал от него по куску красного от крови мяса. – Ты кое-что мне не дал, теперь расплачивайся. Может быть, мне удастся сделать-таки из тебя достойного наследника… Но, конечно же, не сегодня. И не сейчас. Может быть, лет через пять-шесть, а? – он с ухмылкой посмотрел на корчащегося в муках парня и с размаху вонзил свое оружие ему в щеку, раздробив коренные зубы. – В любом случае, ты мне уже итак отлично служишь…

***

Услышав долгожданные крики и рыдания, эльф удовлетворенно хмыкнул.

- Довольно! – закричал трясущийся в бессильной злобе Том, гремя цепями. – Прошу, хватит, хватит! Зачем ты это дела… А-а-а!

Эльф вынул руку из тела и с омерзением стряхнул кровь. Том сглотнул, пытаясь унять дрожь, и исподлобья взглянул на него. В глазах парня горела ненависть, она жгла его изнутри, продирая себе путь наружу, но так и не находила выхода, от чего уничтожала своего хозяина, испепеляя душу.

- Десять лет, - прошипел Том, стискивая кулаки. – День ото дня. Здесь. На этом месте. Ты пытаешь меня двадцать часов в сутки и лишаешь сна. Зачем? С какой целью? Неужели я тебе еще не надоел?

Эльф фыркнул.

«Еще как!» - хотелось ответить ему, но он сдержался. Наследник не должен знать о его планах, пусть думает, что ему просто приятно на нем отыгрываться.

- Не смеши меня, наследник! Здесь нет времени, разве ты не понимаешь? Все эти десять лет – лишь секунда в твоем мире, так что успокойся и прекращай плакаться мне в жилетку как наивная идиотка, думающая, что если перед убийцей распустить нюни, то он сжалится!

- Когда-нибудь я выберусь отсюда, эльф, - со злобой сказал ему Том. – И тогда ты поплатишься, слышишь? Поплатишься! – парень звякнул цепями и попытался пнуть его ногой, но та безвольно обвисла, не желая слушать хозяина.

Он поднял голову, хотел сказать еще что-то, но вдруг из его глаз брызнули слезы. И снова мольбы, снова сопли и слюни. Как омерзительно, недостойно! Но он добился своего. Снова. Он сломил его волю, сломал его дух, заставил клянчить каждый крохотный кусочек черствого хлеба и облизывать носки его сапог за один лишь глоток воды, но вера все не покидала это глупое человеческое создание, и он внутри продолжал бороться, разрываясь между болью и жаждой мщения. Он говорил про тишину внутри себя, но все еще чувствовал, был подвластен эмоциям – плохая черта наследника, от которой следует избавиться, смыть с него эту болезнь очищающей болью…

Брови эльфа взмыли вверх. Что ж, придется еще хорошенько постараться.

Он поднял за волосы его голову и тихо спросил:

- Как тебя зовут, наследник?

- Том! – выплюнул тот в ответ.

- А кто я, наследник?

- Ты – больной ублюдок!

- Неправильный ответ.

Отпустив его волосы, эльф вынул из кармана небольшие крепкие щипцы из прочной стали. При виде них глаза Тома округлились, в них плескался безграничный ужас.

«Да, мальчик, - хотел сказать ему эльф, - ты попал в настоящий кошмар»

- Знаешь, что это? – он показал щипцы своей жертве. – О, это настоящий верх изощренного кровожадного ума вас, людей! Единственное, за что я вас уважаю, - способность к пыткам. Вот этой-вот вещицей, - он развел ножки и щелкнул кривыми лезвиями на концах щипцов, - просто отлично можно выдирать ногти! И не только…

Он широко улыбнулся. А затем приступил к делу.

***

Магия ему не помогла. Магия, из-за которой он и вляпался в это дерьмо, отказывалась ему помогать, трусливо скрывшись где-то глубоко внутри в ожидании того дня, когда в силу вступит новый наследник.

Он хотел умереть, хотел, чтобы смерть заключила его в свои объятья и навсегда избавила от боли, но она оказалась бессильна: он уже мертв. Он. Мертв. Но это не мешает ему чувствовать все те страдания, которые ему приносил сплошь покрытый его кровью клинок эльфа.

И вот снова – волна за волной, его тело бессильно содрогается в приступах страдания. Оно уже привыкло, но мучитель каждый раз изобретал новые способы доставить себе удовольствие. День за днем, ночь за ночью…

Он голодал, он безумно хотел спать и ощущал, как с каждым разом впадает в еще большее безумие. Он забывал, кто он, он уже забыл свое имя, свою жизнь, свой путь. Но из головы, словно трос для утопающего, никак не уходил образ некой девушки. Как ее звали? Кто она? И кто он?

Порой в самые худшие моменты перед глазами проносилась ее улыбка, в ушах звучал мелодичный красивый смех, и он находил в себе силы бороться. Он вновь хотел ощутить тепло ее тела, дотронуться до гладкой бархатистой кожи, и снова почувствовать приятный аромат ее черных волос. За один лишь миг с ней наедине он готов был отдать все, что у него осталось, и лишь ради нее продолжал терпеть эту боль, находясь на самой грани сумасшествия. Но почему он ее помнит? Это знание осталось далеко позади, когда он еще был человеком.