Камин-аут (СИ)

Эваллё опустил подбородок на скрещенные на бортике руки, ссутулив спину. Не было видно его лица – только гладкие бока и блестящую распаренную кожу спины.

Потребовалась минута, чтобы тело привыкло к повышенной температуре воды, и стало легче двигаться.

Не отдавая отчета рукам, провел по телу брата. Когда тот повел бедрами навстречу и, прикрывая глаза от нахлынувшего удовольствия, Маю выставил вперед колено.

Эваллё разрешал себя трогать, ласкать, гладить горячую кожу, намоченную шевелюру, бриллиантовую от капель воды. Из-за дальнего угла послышался низкий смех, и Маю вздрогнул. От горячей воды стучало в висках.

– Тебе здесь нравится? – спросил старший брат с придыханием, отводя плечи назад и распрямляя спину. Мокрая она прижалась к груди Маю.

– Да, еще больше мне нравится здесь… – понимая, что откровенно наглеет, быстро проскользнул пальцем от жесткой косточки копчика, по выпуклой ленте позвоночника, к шее… Захотелось приникнуть к ней, провести языком.

– Здесь нельзя заниматься сексом, – напомнил брат, и его хриплый голос оцарапал щеку. – Маю… слышишь меня?

– Можно я повторю, когда выйдем? – мальчик не узнавал себя, рот быстро наполнялся слюной, язык размяк и едва ворочался, отчего голос звучал глуше.

– Мне нравится… когда ты прямолинеен. Скажи, ты трахнул бы меня прямо в раздевалке?

Эваллё провокационно прижался ягодицами к его паху.

– Тебе же не нравилось, ты… ты сам утверждал, что мне не идет, когда я выражаюсь. Ты говорил, таким языком разговаривать только не с моей внешностью, помнишь? И постоянно клялся, что напоишь меня зеленкой, если я не заткнусь.

Эваллё медленно обернулся.

Голова закружилась, когда колючие волосы защекотали низ живота.

– Ну отчего же?.. Выражайся, – Эваллё вытянул руки со сцепленными в замок пальцами над головой и потянулся.

От воды в бассейне шел пар.

Проглотив выдох брата, Маю накрыл поцелуем влажные губы. Подушечки пальцев стали мягкими и шершавыми от горячей воды.

Мужчину любить труднее, во всех смыслах… но и взамен дается много больше, страсть опьяняет, и этому нет конца.

Прижатые ко рту Эваллё его губы шептали:

– Мы теперь… – обвел лоб, поглаживая крохотные мягкие волоски, поднялся к маленькому уху, очертил плавный контур носа. Эваллё так и норовил отвести лицо. Дурачась, брат перехватил его палец губами, – …будем делать это каждый день? – привстав на носочки, очертил языком блестящую от пара кожу у самой брови.

Однозначно вопрос загнал брата в тупик. Эваллё забавно щурил глаза, вглядываясь в его лицо, обведенное влажным паром.

– Ответь!

Крик привлек других отдыхающих. Из-за перегородки выглянуло изумленное лицо. Маю представления не имел, что в соседней ванне кто-то моется.

Японец проследовал на выход, суетливо повязывая на талию мокрое полотенце. Мужчина шуровал прочь, не глядя по сторонам. Видимо, здесь не принято лезть в чужие дела и разглядывать иностранных гостей, и вообще разглядывать кого бы то ни было.

– Нам необязательно торопиться, – зашептал Эвалле. – Для начала попробуй разобраться со своими мыслями.

На ступеньках чуть не поскользнулся. Тело разомлело, и хотелось поскорей развалиться на чистых простынях. Пропаренный размякший Маю с трудом выбрался из воды. Сразу закружилась голова. Он чуял взгляд Эваллё. Считая учащенное сердцебиение, схватился за полотенце.

*

Маю поглощал сочное куриное крылышко. Кроме того, на десерт его ждали любимые сдобные кексы, шоколадные, с вкусной темной глазурью внутри, и кусок чизкейка. Будет честью всё это умять за чужой счет.

Сидеть в кафе-кондитерской у окна с видом на залив, наедаться до отвалу и болтать с братом можно было бы не один час, пока у кого-то из них не кончились бы деньги.

– Ты стал лучше питаться, – произнес Эваллё, подставляя лицо солнцу. – Смотрю, у тебя возрос аппетит – раньше тебя приходилось заставлять поесть хоть чуть-чуть.

– Да? А можно я попробую тебя? – мальчик перегнулся через стол.

– Маю не требуется моё разрешение, – Эваллё улыбался ему, слегка прикрыв глаза, будто зазывал к себе, нарочно опаляя требовательным взглядом. – Пробуй, сколько влезет.

– Нафига мне тогда курочка…

– Как спалось в чужой спальне?

Подросток вздрогнул и с громким стуком опустил локоть на скатерть, пытаясь удержать равновесие. Своей грудью он едва не припечатал их завтрак к столешнице. Эваллё плотоядно ухмыльнулся и протянул к брату руки. Бережно пальцы легли на плечи.

– На нас все смотрят, – не без довольства отметил Маю.

Размеренное дыхание защекотало губы, и подросток смежил веки.

Неважно кто – он, она… если любовь захлестнула, как океанская волна.

Во рту Эваллё был медовый вкус, вкус прослойки бисквитного торта. На губах – арахисовые орешки, в углах рта – карамель или патока. Начатое крылышко чуть не выскользнуло из покрытых куриным жиром пальцев.

Лизнул брата в щеку. Карие глаза распахнулись.

Сам себе не дает поесть спокойно.

Эваллё надкусил бисквит, и его рот окрасился темной шоколадной массой, не успел он проглотить кусок, как Маю впился в губы. Курица оказалась приправлена шоколадным соусом.

– Прошу прощения, ваш телефон зарядиться, – окликнула их девушка в бело-желтой, «цыплячьей» униформе официантки. – И ваш, – она протянула Маю второй мобильник.

– Эваллё… – прошептал в забытьи. Коря себя за то, что так небрежно распускает язык, не хватало еще ляпнуть, что они братья. Фамилию так же лучше не упоминать, мало вероятно, что здесь кто-нибудь слышал о них, но фамилию могут ведь и узнать.

– Благодарю, – сдержанно отозвался Эваллё, кидая на девушку спокойный взгляд.

– О Боже… – чувствуя, что вспотел, мальчик вернулся на свое место, – я забыл покурить.

Старший брат сложил руки на столе, обхватывая пальцами запястье.

– Нежный… – Эваллё провел ладонью по его щеке.

Три верхние пуговицы на неаккуратно натянутой рубашке были расстегнуты, и сквозь вырез выдавался треугольник обнаженной кожи. Маю обвел указательным пальцем гладкую твердую ключицу, совсем как ребенок, который рисует пальцем в альбоме.

– Где твой крестик? – неожиданно для себя самого спросил мальчик.

Брат сощурил глаза.

– Никак не могу найти среди привезенных вещей. Вероятней всего, крестик остался в Хямеенлинне. Когда Тахоми поедет туда, я попрошу её поискать.

Мальчик опустил свою ладонь поверх Валиной, приговаривая:

– В последнее время столько всего пропало…

– Это не должно тебя волновать, – игриво пожав плечом, Эваллё выхватил курочку из его липких пальцев и, вместо того, чтобы откусить от неё, провел языком по ладони Маю, слизывая. Горячий мягкий язык Эваллё, скользкий и влажный, внутри рта старшего брата было так сладко…

С раздражением Маю вытащил из кармана вибрирующий мобильник и посмотрел на дисплей. Номер определился. Удивленно подняв глаза на Эваллё, Маю приложил трубку к его уху и зашипел:

– Это Велескан. Поговори с ним. Я не-хо-чу.

Перехватывая телефон, парень растянул губы в улыбке.

– Здравствуй, Вел, – бодрячком отозвался он. – Так здорово, что ты позвонил, мы с Маю как раз говорили о том, как было бы замечательно, если бы старые друзья наведались к нам на новоселье.

– Ты что городишь?! – опешил мальчик, пытаясь выхватить мобильник. – Какого ты его вздумал приглашать?!

– Спасибо, что подсобил с покупкой квартиры.

Это было правдой. Тахоми наотрез отказалась снимать со счета деньги своего зятя. Если бы не финансовая поддержка старых добрых друзей отца, кто знает, перебрались бы они жить в Нагасаки или нет.

Видимо, почувствовав его напряжение, Эваллё крепко сжал руку Маю.

– Да, я понимаю… – тем временем говорил брат в трубку, массируя его ладонь.

Мальчик прислушался к разговору и состроил гримасу. Под его напутствующее нашептывание Эваллё подробно, без прикрас – хотя пару раз того явно порывало отмочить что-нибудь – рассказал Д’Арнакку о переезде.