Оружие возмездия

Воины, которые привели Ратхара пред очи своих набольших, неловко потоптавшись за спиной наемника удалились, дождавшись слабого жеста мага. На некоторое время установилось молчание. Орки беззастенчиво разглядывали пленника, особенно воин, который, кажется, оценивал человека, как противника в возможной схватке. Ратхар решил не следовать их примеру, и потому терпеливо смотрел себе под ноги, лишь изредка бросая на безмолвствовавших орков короткие быстрые взгляды, ожидая дальнейших событий.

— Человек, — наконец разомкнул уста воин. — Расскажи, почему ты оказался в Р’роге, и что делал там. — Вопрос был задан на одном из северных языков, знакомых Ратхару.

— Разве я нарушил границы ваших земель? — Наемник, немало повидавший на своем веку, не сильно боялся смерти, хотя и не торопил ее, полагая, что всему свое время. И потому он решил не расшаркиваться перед своими врагами, ибо кем же еще можно считать берущих тебя в плен. — Зачарованный лес, насколько мне известно, многие века никому не принадлежит, и каждый волен ходить там. Я тоже могу спросить, что ваши воины делали в Р’роге.

Ратхар уже подумывал о том, чтобы покинуть этот дом, не дожидаясь разрешения его хозяев. Орк-воин, хотя и был явно опытным бойцом, все же не мог считаться слишком опасным противником, и наемник готов был рискнуть. Но где-то неподалеку находились еще три вооруженных орка, те, что доставили пленника к своим вожакам, а это было уже серьезное препятствие. И, наконец, здесь был маг, а против него у человека не было никаких шансов, и Ратхар решил подождать, ничего пока не предпринимая, тем более, он толком не знал, где находится, как много здесь воинов, и далеко ли до населенных людьми земель.

— Забываешься, человек, — прорычал воин, недовольный дерзостью пленника. — Твоя жизнь пока зависит лишь от твоих слов, но даже вздумай ты хранить полное молчание, мы не расстроимся. Немало молодых воинов нашего клана еще не успели пролить кровь, а потому поединок с тобой окажется для них весьма полезным.

— Не думаешь, что после такого поединка молодых воинов в вашем клане поубавится? — Наемник с усмешкой взглянул в глаза воину, и тот, глухо зарычав, сделал попытку подняться со скамьи, но был остановлен вторым орком.

— Не стоит нам начинать беседу с угроз и обид, — произнес маг, положив ладонь на плечо воина, который от этого прикосновения вздрогнул и покорно опустился на лавку. — Возможно, лучше будет, если мы узнаем твое имя, человек.

— Человек — коротко бросил Ратхар, вновь чуть усмехнувшись.

— Ты все же слишком нагл для обреченного, — воскликнул воин, маг же только усмехнулся в ответ на реплику Ратхара, возвращая тому его ухмылку.

— Ответь человек, что же ты, все-таки, делал в зачарованном лесу, — затем вновь спросил маг. — Это не место для прогулок, там слишком опасно, и тебе это должно быть известно. В эти края не приходят, движимые лишь праздным любопытством. Нужны более веские причины, чтобы так рисковать собственными жизнями.

— Я был нанят эльфийкой, которую вы схватили вместе со мной, в качестве телохранителя и проводника. — Ратхар понял, что пока орки, особенно чародей, настроены к нему вполне мирно, но лишнее упорство может их только разгневать. Человек сейчас был полностью во власти орков, и поскольку умирать Ратхар не спешил, он решил проявить покорность, хотя бы до тех пор, пока есть хоть малейший шанс, что он может убраться отсюда живым. Поэтому воин решил говорить то, что почти полностью было истиной: — Она направлялась из Дьорвика в свою страну, я же должен был довести ее до границы с И’Лиаром.

— И ты не знаешь, почему высокородная эльфийка оказалась в человеческом королевстве? — продолжил расспросы маг, удовлетворенно кивая.

— Разумеется, нет, — разведя руками, ответил Ратхар, знавший, что правду нужно смешивать с ложью аккуратно, дабы не вызвать подозрение. К тому же наемник действительно почти ничего не знал о том, что именно привело Мелианнэ в земли людей, давних врагов ее народа, и потому сейчас ничуть не кривил душой. — Я был при ней слугой и охранником, в свои дела эльфийка не спешила меня посвящать.

— И все же, полагаю, ты кое-что должен был заметить, — чародей пристально смотрел на человека, не потерявшего самообладания, и тем начинавшего нравиться видавшему виды орку. — Возможно, она с кем-то встречалась в твоем присутствии, что-то говорила? Расскажи нам, и сможешь облегчить свою участь, — предложил маг.

— Вы уже ясно обрисовали мою судьбу, — покачал головой наемник. — А потому не вижу смысла отвечать на ваши вопросы, тем более, я уже сказал все, что знал и хотел.

Когда стражи, ожидавшие неподалеку окончания беседы, вывели человека прочь, к чародею обратился воин:

— Он бесполезен для тебя, Шегдар, отдай этого человека мне. Его вовсе не нужно было тащить сюда, к тому же, постоянно ожидая от него попытки побега, — с досадой произнес орк. — Стоило его прикончить еще в руинах, как тех других. Не понимаю, зачем ты за него вступился.

— Да, он ничего не знает, а о том, что все же видел и слышал, молчит, и едва ли станет разговорчивее даже под пытками, но пока этот человек должен жить. — Маг встал и принялся ходить по комнате. — Нить его жизни связана с нитью принцессы, они туго переплетаются, на какой-то момент становясь единым целым. Этот воин еще сыграет важную роль, Скадар, хотя я и сам пока не могу понять, чем он так важен. Здесь моих скромных познаний становится мало, но предавать смерти этого наемника пока нельзя. Лучше приставь к нему охрану получше, чтобы не сбежал.

— Хорошо, мудрейший, — кивнул татуированный орк. — Я подчиняюсь. За ним будут следить непрестанно.

— И смотри, чтобы он оставался целым и невредимым, покуда я не скажу, — чародей поднял голову, встретившись взглядом с воином, который заметно смутился. — Не зря Р’рог выпустил его. Видимо, в игре, которая уже близится к завершению, этот воин станет вовсе не разменной фигурой, — задумчиво произнес маг. — Скоро сюда прибудут мои братья, шаманы из прочих кланов, и мы решим, как поступить с трофеями, а заодно подумаем и о судьбе пленников.

Этот странный допрос был единственным для человека свидетельством внимания к нему. После разговора с чародеем Ратхара вернули в импровизированную темницу, приставив еще и охрану. Через узкое окошко, скорее, просто щель, под самой крышей наемник видел прогуливавшегося неподалеку воина в полном вооружении. Вообще то, мысль была здравая, ибо, хотя пока орки вели себя вполне миролюбиво, Ратхар с каждым днем своего пребывания в плену все чаще думал о том, как бы выбраться из этого поселка, желательно, прихватив с собой и Мелианнэ. Эльфийке едва ли было приятно находиться здесь, в окружении давних врагов ее народа.

Ратхар помимо воли все чаще думал о гордой Перворожденной, с которой его свела судьба. Все время, которое они провели вместе, эльфийка держалась невозмутимо, словно будучи заранее уверена в исходе ее путешествия, но наемник понимал, как ей было страшно, особенно до того, как Мелианнэ оказалась на пороге жилища Герарда. Одна в чужой стране, где невозможно затеряться в толпе, ибо только слепой не узнает в ней эльфийку, преследуемая неведомыми врагами, словно загнанный зверь. Она нуждалась в защите, и наемник постарался сделать так, чтобы его спутница хоть немного ощутила себя в безопасности, хотя и сам понимал, что сумеет оборонить ее лишь от малого числа угроз.

Человек вспоминал, благо времени, чтобы предаться воспоминаниям, у него пока было в избытке, как они сидели возле костра, неспешно беседуя, и сквозь панцирь высокомерия и надменности этого почти вечного и прекрасного какой-то дикой, первобытной красотой создания проступали обычные человеческие черты. И еще он никак не мог забыть то ли сон, то ли явь, то, что пригрезилось ему в минуты забытья, когда его, раненого, эльфийка и странный болотный отшельник тащили на себе в жилище старика. При мысли о том, что все это могло произойти на самом деле, Ратхар чувствовал нечто вроде стыда, ибо не мог даже допустить мысль, чтобы обладать этим утонченным и почти волшебным существом. Нет, Ратхар не питал иллюзий на счет эльфов, зная об их кровожадности и изощренной жестокости, зная о затаенной ненависти и презрении, которое Перворожденные питали ко всем прочим разумным существам, но при мысли о Мелианнэ он забывал все это, и перед его глазами вновь и вновь представала прекрасная принцесса лесного королевства.