Черный Клан. Трилогия (СИ)

 Пока я размышлял, аптекарь решил представиться первым:

 — Ян. — Он дружелюбно протянул руку через стол. — Ян Хаген.

 — А я…

 Я понял, что снова вот-вот назовусь Васкесом, и быстро сказал:

 — Я тоже Ян. Ян Загорский.

 — Ого! Из благородных, что ли?

 Мне послышалась в его словах легкая издевка.

 — Князь инкогнито, — таинственным шепотом сообщил я. — Сегодня можно звать меня просто Ян. Добавлять «ваша милость» необязательно.

 Ян Хаген хитро улыбнулся, особо даже не скрывая, что мне не поверил. Похоже, он тоже принял меня за деревенщину, причем глупого и хвастливого малого. Ну и ладно. Меня это более чем устраивало.

 — Из каких краев ваша княжеская милость? — спросил он.

 Понемногу завязался застольный разговор о том о сем. Мне не очень-то хотелось болтать. Но я напомнил себе, что я деревенщина из Загорья, и принялся через силу расспрашивать аптекаря о местных достопримечательностях.

 Тема оказалась богатая. И удобная — диалог сразу превратился в монолог. Родным городом Ян Хаген мог похваляться до бесконечности. Я узнал, что вошел в город через ворота Восточного Ветра. Ворот в Уважеке было четыре штуки, по числу сторон света, и все они были зачарованы от нечисти. Точнее, так полагали горожане, потому что крепостным стенам и воротам было лет пятьсот, и точного назначения каменных роз никто уже не помнил. Однако нечисть в самом деле в город не совалась, из чего делался закономерный вывод, что защита работает. Так что, если бы я был каким-нибудь местным упырем, меня просто выдуло бы из города.

 Но видимо драконы как-то просачивались.

 Княжеский замок назывался красиво — Мгла-Крона и тоже был на две трети заколдован. Почему именно на две трети, я так и не понял. А фонтан, из которого я напился, звался Ворчливая Земля. В городе считали, что в нем заточен некий подземный бог, который злится и плюется и заплевал бы весь город, если бы предыдущий городской маг не прихлопнул его зачарованной каменной чашей.

 В общем, проще было спросить, что в городе есть НЕ магического.

 За разговором время и пиво уходили незаметно. Мы, не сговариваясь, взяли еще по кружке и одно на двоих блюдо колбасок. После второй кружки мельничный жернов долга на моей шее существенно полегчал. Я хотел было поспрашивать аптекаря про Виллемину, но разговор свернул на экономику, политику, погоду — мы обсуждали все что угодно, кроме того, что меня интересовало.

 Аптекарь болтал не умолкая (еще в нашу первую встречу в горном лесу я заметил, что язык у него как помело). По его словам, богаче, роскошнее и могущественнее Уважека не было города ни в здешних, ни в дальних краях, ни тем более в паршивом провинциальном Загорье.

 — Значит, это столица вашего княжества? — уточнил я.

 — Столица? — не понял Ян.

 Но скоро мы разобрались. Уважек не был столицей — потому что стенами его владения и ограничивались. И вообще понятия «столица» в этом мире не было.

 Понемногу я въехал в местное политическое устройство. Оно напоминало средневековую Италию: многочисленные города-государства, связанные торговыми и культурными узами, каждый — сам по себе. Ян перечислил десяток таких городов-княжеств навскидку. Все они либо дружили, либо враждовали между собой, то и дело заключая непрочные союзы или бурно ссорясь, но каких-то глобальных войн тут не бывало уже очень давно. Поэтому большая часть городов процветала.

 Главную прибыль Уважеку приносили, как я верно догадался, медные месторождения. Кроме того, он славился как крупный центр торговли и культуры — то есть колдовства.

 — Или вот наш князь Лингар. Орел! Молод, но палец в рот не клади! Как он давеча приказал выкинуть за ворота купцов из Коринды! «И не появляйтесь, — сказал, — со своей вяленой рыбой! У нас своя гниет, девать некуда!» Кстати, рыбные склады прямо рядом с моим домом, подтверждаю — так оно и есть. Одно слово — дипломат!

 Аптекарь оказался настоящим патриотом, готовым гордиться буквально всем. Местные девушки были самыми симпатичными, местные купцы — самыми хитрыми, а местная чародейка — самой коварной и искусной ведьмой на свете.

 Я обрадовался, что он сам напал на эту тему:

 — А я, представь, сегодня видел дом Виллемины. Хотел зайти взглянуть на вашу знаменитую колдунью. Но вместо нее обнаружил каких-то женщин и младенца — и вот забавно, всех трех звали Виллеминами.

 Ян захихикал. Сальные белобрысые пряди челки свисали ему на лицо, и он выглядывал из-за них, как лис из камышей:

 — Конкурентки мои! Неудивительно, что они по сей день так благодарны Виллемине. С нее-то и пошло у них искусство делать живых кукол-двойников. Одна впитывает в себя все зло и гибнет, другая остается жить за нее. Уже лет триста их дом процветает на торговле этими куклами…

 — Триста лет?!

 — А что? Для колдуньи это не срок. К тому же, говорят, она из змеенышей.

 При этом слове я едва не опрокинул недопитую кружку:

 — Змееныш? В смысле… Дочка дракона?

 — Ну да. — Аптекарь пожал плечами. — Что в этом такого? Да у нас каждый второй колдун — из драконьих детей. Точнее, колдунья. Мальчиков-то, как подрастут, драконы чаще забирают к себе. Уж не знаю, зачем. Видно, растят себе смену. Не знаешь?

 — Откуда мне-то знать? — как можно искреннее удивился я. — Драконьи дети — надо же! Как это сочетается с тем, что творилось сегодня на площади?

 — А что там такое особенное творилось? — спросил аптекарь, глядя на меня каким-то странным взглядом. — Ну отступника потрошили… Так все по правилам, забрался к людям — отвечай! Триста лет назад, говорят, все было иначе. И драконы летали где хотели. А нынче у нас Закон.

 Слово «закон» он произнес чуть ли не с благоговением. Я вспомнил, что точно с такими же интонациями его произносил хрипун на площади.

 Я махнул рукой проходившей мимо девице с пирамидой грязной посуды:

 — Эй, девушка! Будьте любезны, нам еще по паре пива!

 Но, похоже, надо было кричать громче или не так изысканно, потому что девица пронеслась мимо, даже не повернув головы в нашу сторону. Я тут же о ней забыл и вернулся к разговору:

 — Говоришь, отступник… От чего?

 — От Закона, естественно, — и аптекарь произнес важно, словно кого-то цитируя: — Закон — это гармония и равновесие. Беззаконие — хаос и смерть.

 — То есть, если не хочешь быть гармоничным, тебя… уничтожают?

 Ян с хитрым и довольно-таки пьяным видом погрозил мне пальцем:

 — Ты прям как с неба свалился, князь Загорский. Да на Законе весь мир держится! Не будь его, весь мир провалился бы в дымный ад… Не может быть, чтобы в ваших краях его не почитали! Потому что ежели кто не почитает Закон, то быстро кончает так, как тот зеленый.

 Все это мне не очень-то понравилось. Просто слово «закон» всегда ассоциировалось у меня со словом «менты», а менты… в общем, понятно. Хотя, наверно, это был другой закон. Ментовский. О нем никто не говорил с придыханием, даже сами менты.

 Мне вдруг вспомнилась моя собственная сводная таблица, куда я записывал все, что узнавал о драконах и их обычаях. Сейчас эта таблица хранилась в моем компе, где-то в иной вселенной, но я помнил ее почти наизусть. В том числе и первый пункт: «Свобода от внешних и внутренних ограничений».

 «Никаких институтов. Никаких иерархий, — повторил я про себя, для верности шевеля губами. — Никаких законов…»

 — Что? — спросил Ян.

 — У драконов не может быть закона, — произнес я вслух, с некоторым трудом ворочая непослушным языком. — Тем более — общего с людьми. Драконы — свободны, они не подчиняются никому и ничему. Тем более какому-то там «закону». Каждый дракон — сам себе царь. Другим свои правила навязывать никогда не станет и себе не позволит.

 — Да ты сам рассуждаешь как отступник! — захихикал аптекарь. — Хорошо, что ты человек, не то враз угодил бы на дыбу.

 Я наконец заткнулся, пытаясь сообразить, сколько лишнего наболтал. Ян насмешливо следил за мной, ковыряясь вилкой в зубах: