Короли ночной Вероны (СИ)

Отлично понимая, что именно там застанет возлюбленная моего учителя, я решил остановить ее и решительно заступил ей дорогу.

- Кажется, Рафаэлла что-то напутала, - сказал я, - граф, кажется, вообще покинул этот бал. Он был, к слову, весьма расстроен вашим нарочитым пренебрежением к нему.

- И, между прочим, совершенно зря, не так ли, - улыбнулась Рафаэлла, голос ее так и исходил ядом. - Замужняя женщина не должна обращать внимания на неженатых мужчин, особенно с репутацией графа Риальто.

- Так куда же отправился Данте? - растерялась Эмилия. - Вы говорите совершенно различные вещи. Разрешите, юноша, мне все же пройти туда.

- О, синьора, вы разбиваете мне сердце, - принялся наугад играть я, понимая что прямо сейчас этими словами ломаю все отношения с Рафаэллой. - Неужели вы променяете меня на пустую комнату. - Была бы она еще пустой! - Не откажите в любезности поговорить со мной.

- Но, кажется, вы несколько несвободны, юноша, - усмехнулась графиня.

- Нет-нет, синьора, - бросила Рафаэлла, - он абсолютно свободен. Я ни на минуту не останусь в его милой компании. Кстати, Габриэль, твое замечание относительно собак теперь справедливо.

Я обреченно кивнул и проводил взглядом ее удаляющуюся фигуру. Почему на душе стало так тяжко?

- Вас покинула столь очаровательная спутница, - напомнила о себе Эмилия, - и вы рискуете потерять и меня. Пустая комната привлекательнее кавалера, стоящего словно статуя.

- Быть может, я заменю его, - из-за моей спины, как раз из той самой комнаты, которую я закрывал, демоном из табакерки возник Данте, - коли он стал не мил вашему сердцу.

Я не стал наблюдать за их разговором, отправившись искать Рафаэллу, чтобы объясниться с нею, но на сей избегали меня. Быть назойливым сверх меры я не хотел, поэтому покинул бал, отправившись в тот же самый кабак, откуда меня вытащил Данте и как оказалось - зря. По крайней мере, мне ничего хорошего это не принесло. Продолжу упиваться вином и жалостью к себе, невезучему.

Когда граф заявился в кабак, он пребывал в отвратительно веселом настроении, я же - окончательно погрузился в чернейшую меланхолию и начал всерьез подумывать о самоубийстве.

- Габриэль, - воскликнул он, - я готов полюбить весь мир! Она согласилась, понимаешь?!

- Понимаю, - пробурчал я, - а я ради этого пожертвовал своей личной жизнью. Можно сказать, положил ее на алтарь твоей любви. - От вина я становлюсь словоохотлив донельзя. - Так что, можно сказать, мы квиты.

- Оставь, Габриэль, - отмахнулся Данте, - завтра зайдем к твоей ученице и все объясним.

- Она и слушать нас не станет. - Я обнаружил, что мой стакан опустел и в бутылке тоже нет не капли вина и от этого помрачнел еще больше. - Спустит собак - и весь разговор.

- Ну и ладно, таких еще много. Найдешь себе другую. - От веселого настроения графа Риальто меня начинало мутить.

- У меня, знаешь ли, еще есть шпага и повод ты мне дал...

- Не порть хоть мне-то настроение. - Граф положил мне руку на плечо. - И вообще, хватит пропивать мои деньги, пошли ко мне. Выпьем вместе. Ты с горя, я - на радостях.

Рафаэлла шагала по улицам, не опасаясь, что подвергнется нападению. Ей было все равно. Как мог Габриэль так нравиться ей? Казаться такими милым и хорошим! А ведь могла бы догадаться, ученик графа Риальто, яблочко от яблоньки! Но теперь у нее, наконец, открылись глаза. Хам, заигрывать в этой курицей прямо у нее на глазах! И пусть только появиться у ее дома, она спустит на него собак и от души позабавиться, глядя как они станут рвать тело Габриэля. Пускай, теперь придется распрощаться с мечтами о Братстве шпаги и лаврах Шарлотты де Вильо, но месть будет сладка!

- Какие мысли у столь очаровательной девушки, - ворвался в кровожадные размышления Рафаэллы приятный голос.

Из темноты выступил высокий человек неопределенного возраста с длинными седыми волосами. Одет он был по последней моде и преимущественно в черное, лишь длинный синий плащ несколько выделялся из этой безрадостной гаммы.

- Я вы не считаете, - ехидно заметила Рафаэлла, - что пугать очаровательных девушек по ночам несколько невежливо. Да еще и не представившись.

- О, синьора, простите мою оплошность, - глубоко поклонился незнакомец. - Мое имя Ромео да Коста. А с кем я имею честь?

- Рафаэлла Адоррио, - благосклонно кивнула Рафаэлла.

- Вы, кажется, мечтали о Братстве шпаги, - продолжал назвавшийся Ромео. - Не желаете ли сменить учителя?

- Но не рассчитывайте на большее, синьор Ромео, - сразу же предупредила Рафаэлла.

- Вы разбиваете мое сердце, синьора Рафаэлла, но я буду отчаиваться. Вы же не собираетесь уходить в монастырь?

Рафаэлла не удержалась от смеха, но тут же напомнила себе о том, разочаровании, что постигло ее с Габриэлем Эччеверриа.

Мне совсем не хотелось вылезать из-под одеяла, вообще шевелиться, если уж быть честным. Но куда денешься, солнце взошло, начался новый день и проводить его в постели - глупость. Поэтому, пересилив себя, я таки поднялся и двинулся в умывальную комнату, чувствуя себя матросом на палубе линкора, нещадно болтаемого штормом. Холодная вода несколько привела меня в себя, но головная боль и тошнота оставались. Надо будет проинспектировать кухню на предмет разбавленного вина для поправки.

Приведя себя в порядок, я понял, что делать-то мне и нечего. В университет мне идти не надо, занятий у Рафаэллы - также не будет, по понятной причине, общаться с ее собаками у меня желания не было никакого. И что теперь? Я вернулся от выхода из особняка и зашагал к библиотеке - такими темпами скоро профессором стану! А хотелось-то совсем другого. Я плюхнулся в кресло, снял с полки книгу по ius gladii и принялся читать. Было скучно до невозможности! Хотелось выть, жаль, что луны под рукой не нашлось, повыть не на что...

Не знаю, почему я не умер от скуки за те несколько месяцев, что длилось подобное времяпрепровождение, но с мертвой точки моя жизнь сдвинулась лишь к середине лета.

В тот день Данте, видя что я окончательно расстаюсь с рассудком, все сильнее погружаясь в пучину тихого помешательства и становясь похожим на его библиотекаря, решил вытащить меня на свежий воздух, а именно на герцогскую охоту. Сам он отравился туда ради очередной встречи с Эмилией, охоту устраивал ее супруг. Как я не отнекивался и не отпирался, граф был неумолим, вновь припомнив мне, что я живу в его доме и на его деньги. Пришлось оторваться от книг и припомнить когда я - дитя города - в последний раз садился в седло. Результат оказался неутешительным, так что Данте придется долго оправдываться за своего спутника, болтающегося на лошади как мешок с... зерном. В лучшем случае. Да и из охотничьего карабина стреляю я просто отвратительно, мне больше нравится честный клинок. Посмотрим-посмотрим, как станет вертеться Данте, когда остальные охотники увидят меня во всей красе.

Обуреваемый такими злорадными мыслями я направился в свою комнату - подбирать себе подходящую одежду для предстоящей охоты. Остановившись на всем зеленом, кое-где с бахромой под старший народ, я зашагал к небольшому личному арсенальчику моего бывшего учителя. Там у мастера Вито - его смотрителя; я долго и придирчиво (последнее, скорее для виду, ибо в огнестрельном оружии я совершенно не разбираюсь) выбирал себе карабин. Вито, похоже, отлично знал, что я по большей части банально выделываюсь, но и разрушать мои иллюзии насчет осведомленности относительно огнестрельного оружия не пожелал. Мне, если честно, было все равно.

Охота - действо весьма красивое, с этим спорить может только слепой или идиот. Не будучи, ни тем, ни другим, я наслаждался этим действом, буквально впитывая краски и звуки, о которых успел почти позабыть в серости и тишине графской библиотеки. Оказалось, что оправдываться за меня Данте не придется - в седле я держался достаточно сносно, особенно на фоне некоторых других "охотников".