Ученица волхва

Кире удалось различить светящиеся точки, которые постепенно угасали. Это обитатели Пристанища готовились ко сну. У нее и самой, если честно, слипались глаза.

Лодка с шумом вонзилась в песчаный берег. Волны пенными барашками обрушивались на песок. Лео выпрыгнула из лодки и пошлепала по мокрому песку.

— Ты идешь или как? — оглянулась она на Киру, которая все еще стояла в лодке, рассматривая башню.

— А… Да, сейчас… — Кира неловко перешагнула через бортик лодки, взвалила на себя рюкзак и поспешила за Леоной. Та уже ждала ее, остановившись возле исполинских елей. На пушистых лапах белыми шапками лежал снег. У подножия, в сугробах, обнаружилась тщательно вытоптанная тропинка.

— Тебе не холодно? — поинтересовалась Кира, глядя, как Лео легко вышагивает по снегу.

— Есть чуть-чуть, — признала Лео. — Пошли.

Тропинка привела их ко входу в башню — огромные двустворчатые двери распахнулись перед ними, как только они подошли ближе. Кира задержала дыхание, будто собираясь шагнуть в бездну, и вошла за Леоной.

— Папа! — Лео бросилась к кому-то с объятьями. Приглядевшись, Кира узнала в несчастной жертве Мирона. — Я так соскучилась!

— Успокойся, Лео, я тоже скучал, — Мирон аккуратно похлопал дочурку по лопатке, отстранил ее от себя и глянул на Киру.

— Ну вот ты и в Пристанище, — улыбнулся он. — Как тебе здесь?

Кира огляделась. Они стояли в довольно широком зале со сводчатым потолком. Пол был выложен плиткой, складывающейся в причудливый орнамент. Длинные тонкие колонны подпирали свод. На стенах крепились светильники, подвешенные на цепях. Кире показалось, что пламя свечей фиолетовое.

В зале ничего не было кроме крутой винтовой лестнице, уходящей на второй этаж. Мирон подошел к ней и положил ладонь на плечо.

— Оставь рюкзак здесь, — посоветовал он. — О нем позаботятся. Сейчас я отведу тебя к пану Марку, и ты получишь Имя волхва.

Лео ободряюще улыбнулась Кире и нырнула за одну из колонн. Пан Мирон повел ее вверх по лестнице. Ступеньки обвивали каменную колонну, будто длинная змея из дерева. Перила скрипели.

Они миновали второй этаж, третий, четвертый. Кира принялась считать ступеньки, но сбилась где-то на второй сотне. Ноги начали нехорошо ныть.

— Мы что, поднимаемся на самый верх? — осмелилась спросить Кира. Пан Мирон остановился и повернулся к ней.

— Вовсе нет, — покачал он головой. — Мы уже почти пришли.

И правда, не прошло и пяти минут, как Мирон остановился и изящным прыжком сошел с лестницы. Девушка, прерывисто дыша, воспользовалась передышкой и прислонилась к перилам.

Они стояли в большом зале, уставленном длинными шкафами. На полках тянулся бесконечный ряд книжных корешков.

«Библиотека, — поняла Кира и чихнула, потому что облачко коварной пыли проникло в нос.

— Будь здорова, — пожелал Мирон и направился куда-то вглубь библиотеки, проворно перемещаясь между стеллажей с книгами. Кира поспешила за ним.

Где-то в самой глубине стояла высокая кафедра, за которой сидел старец. Он был одет в балахон из какой-то грубой ткани. На голове помещалась прямоугольная шапочка, а седая борода была закинуто за плечо, как шарфик у поэта или писателя. Когда они вошли, он поднял глаза, и Кира увидела его лицо, над которым уже изрядно поработали годы и морщины.

— Да торжествует свет! — негромко произнес он, кивая.

— Да сгинет тьма! — ответил Мирон и склонил голову.

— Вы привели новенькую, пан Мирон?

— Да, пан Марк, — он подтолкнул Киру к кафедре. Девушка сделала неуверенный шажок. Страшно ей не было, скорее любопытно.

— Здравствуйте, — поздоровалась она. Пан Марк не ответил, внимательно глядя на нее сверху вниз.

— Кира Кулик? — спросил он. Кира запуталась, стараясь понять, что именно прозвучало в голосе старца. Уважение, восхищение, удивление, сочувствие?

— Да, — ответила Кира.

— Надеюсь, вы догадываетесь, чья она дочь? — спросил Мирон за спиной.

— Конечно, догадываюсь, — задумчиво ответил пан Марк и зашелестел страницами толстой книги, лежащей перед ним на столе кафедры. — Кира… Родилась десятого сентября?

— Да, — снова сказала Кира, уже не удивляясь, откуда он знает.

— Что ж, все правильно, — пан Марк посмотрел на Мирона. — Имя волхва — Кира, в честь волшебницы Киры.

— А Знак волхва? — спросил Мирон несколько обеспокоено.

— Не спешите, пан Мирон, — попросил старец, привстал и глянул Кире в глаза. Они у него были прозрачные, будто льдинки. Кира почувствовала, что ее как будто затягивает в эти ледяные провалы, и она падает, падает в темную бездну.

— Знак волхва, — проговорил пан Марк медленно. Его голос для Киры звучал глухо и приглушенно, как будто она находилась не здесь, а где-то за стенкой. — Зачем же я буду говорить его? Она и сама его нам скажет.

— Что? — удивился пан Мирон. — Быть того не может!

— В этом случае — может, — покачал головой пан Марк.

Кира не понимала, о чем они говорят. Все звуки слились в единый мерный гул, похожий на пчелиный. Она оказалась в полной кромешной темноте, будто кто-то резко выключил свет в библиотеки. Очертания предметов стирались.

«Надо бежать! — мелькнула паническая мысль, как вдруг… что-то мелькнуло в темноте. Что-то ловкое, белое, с серебристым мехом и горящими зрачками.

Зверек остановился перед ней, слегка склонив маленькую голову. Потом неожиданно оскалили маленькие клыки и прыгнул прямо на девушку. Кира хотела закричать или отшатнуться, но ничего не произошло. Зверь превратился в белый сгусток тумана и слился с ней. Легкая дрожь пробежала по всему телу Киры, и она распахнула глаза.

Девушка снова стояла в библиотеке, где горели свечи. Мирон стоял за спи-ной, а пан Марк внимательно смотрел на нее, и его глаза уже не казались Кире такими страшными.

— Горностай, — еле слышно произнесла Кира. — Я Кира Горностай.

Жутко хотелось спать. Зевая и потирая глаза, Кира следовала за маленьким коренастым мужичком в красной холщовой рубахе и лаптях. Он то и дело шмыгал носом, явно довольный своим поручением — проводить новенькую до ее комнаты.

То, что случилось в библиотеке, теперь казалось чем-то обыкновенным, будто все так и должно было быть. Почему пана Марка и пана Мирона так встревожило то, что она сама назвала свой Знак волхва, Кира не понимала. Думать не было сил — спать хотелось просто до ужаса.

Широкий коридор привел их в комнату, которая называлась Красная гостиная. Все в ней было красное — столики, диваны, кресла, камин, ковер, стены, потолок. Но это был не тот кричащий красный цвет, действующий на нервы, а бордовый, чуть приглушенный. Дрова в камине весело потрескивали. Язычки свечного пламени качались, потревоженные невидимым ветерком.

Кира стояла перед старинной дверью с железными оковами. На двери плясали светящиеся буквы:

Комната 6

Влада Ветер

Кира Горностай

Заметив на двери свое имя, Кира схватилась за ручку и потянула на себя. Домовой исчез, оставив после себя запах ржаных сухарей.

На пороге Кира остановилась, в нерешительности оглядываясь. Ее будущая комната была широкой и просторной — не чета той, что была на новой квартире в Москве. Пол под ногами устилал мягкий ковер. Нога утопала в нем по щиколотку. Стены были обиты деревянными планками и покрыты лаком. На потолке раскачивалась огромная люстра из хрусталя.

Помещение было разделено на три части. Условно. В каждой располагалась широкая кровать-качалка, гардероб, письменный стол, мягкое кресло, туалетный столик и шкаф. На одной из кроватей лежал Кирин портфель, а на другой девица.

У новой соседки были густые черные волосы, достающие до плеч, прямо как у Клеопатры. Однако на этом сходство с египетской царицей, заканчивалось. Вряд ли у всем известной красавицы Египта были серые глаза с ехидным прищуром и длинный, совершенно не греческий нос.

Она полулежала на кровати, закинув ногу на ногу, и придирчиво разглядывала Киру.