История третья. Воин (СИ)

Парень неимоверно обрадовался и, пообещав скоро вернуться, и тут же куда-то пропал, оставив свою невесту ждать у дверей.

Юная особа неловко переминалась с ноги на ногу, не зная, как себя вести. Это было очень мило. Самой Изольде было уже двадцать три, и она по праву считала себя взрослой. Стоявшему здесь существу, судя по росту и миниатюрному телосложению, можно было дать не более шестнадцати. Поразмышляв немного, привратница решила взять на себя инициативу в знакомстве.

— Не хочешь пройти внутрь? Мне нужно будет переодеться перед церемонией, да и тебе тоже.

Та молча кивнула.

Послушница сняла с пояса связку ключей и отомкнула небольшую калитку, вделанную в огромные, в три человеческих роста, дубовые створки. Чтобы их отрыть требуется немало людей, и на памяти девушки они ещё не были отворены ни разу. Даже в эту маленькую дверку, которую она охраняла, мало кто входил. Сами монахини пользовались чёрным входом, а новых посвящённых принимали в отдельном месте в центре города.

Внутри как всегда царил полумрак, который не помогали разгонять ни десятки сотен свечей, горевших повсюду, ни закатное солнце, с трудом пробивающееся сквозь мозаичные витражи и небольшие стрельчатые бойницы. По левую и правую руку от входа начинались исполинские колонны, подпирающие потолок. Дальше зал расширялся. В центре находился отделанный золотом, серебром и драгоценными камнями Ковчег. В четырёх нишах, по две с каждой стороны, располагались громадные статуи Всеединых, скопированных с тех, что находятся в Сейтире.

Сейчас тут никого не было, что несказанно обрадовало Изольду, возможно, всё обойдётся, и никто ничего не заметит.

— Подожди где-нибудь, я скоро вернусь! — сказала она невесте и бросилась к едва заметному проходу, прячущемуся между колоннами. — Можешь пока полюбоваться, но ничего не трогай!

Девушка вновь скромно кивнула и начала обходить зал по кругу, разглядывая работы выдающихся скульпторов.

Спустя пять минут, когда привратница вернулась, народу в соборе заметно прибавилось. С невестой тихо разговаривал мужчина, одетый в белое, лет тридцати, но с седыми висками, так что возможно он просто моложаво выглядит и со шрамом на щеке. Так же вновь объявился жених, уже в красивом тёмно-синем наряде. Плюс к этому чуть поодаль стояла угрюмая парочка: гигант-богатырь, способный подковы гнуть не напрягаясь, а с ним тщедушный субъект неизвестного пола с длинными, светлыми волосами и в невероятно щегольском костюме. А в дверь как раз проходили ещё трое: загорелая женщина воительница и…

Изольда не сдержалась и во все глаза уставилась на такое отъявленное богохульство. У этой шлюхи совсем совести нет!? Напялить на себя такой наряд, который откровенно пародировал обычную монашескую рясу, но укороченный в одном месте и вызывающе открытый в другом. Притом, что блуднице было что показывать!

Поборов предрассудки и возмущение, она, зажимая подмышкой увесистую книгу, содержащую все нужные молитвы и обряды, подошла к скоплению народа.

— Кто все эти люди? — тут же спросила послушница у жениха.

— Родственники и друзья, — просто объяснил парень, хотя ни на кого из присутствующих похож не был. — Мы готовы начинать.

— Но невеста не одета! — возмутилась Изольда, указывая на плащ, в который всё так же куталась упомянутая.

Мужчина с седыми висками похлопал юную девушку по плечам, по-отцовски приободряя, и что-то шепнул ей на ухо. Та ещё пару мгновений помялась, переступая с ноги на ногу, но затем стянула с себя лишнюю одежду.

У Изольды отвисла челюсть.

Сказать, что она прелестна — ничего не сказать. Такой послушница всегда представляла себе Лейрис. Круглое личико с чувственными багровыми губками, носиком-кнопкой и большими, умными и блестящими, как драгоценные сапфиры, глазами. Ворох золотистых кудряшек ниспадал до лопаток, а телосложение было изящным и гибким. Каждое её движение было преисполнено нечеловеческой грацией. Свадебное платье тоже не подкачало — изумрудно-сиреневый сарафан с ворохом невесомых юбок и лазурно-голубая накидка на плечи. Цвета были ритуальными. Фиолетовый и зелёный символизировали Каэлерис, владычицу грядущего, в руки которой вверялись влюблённые, сплетая свои нити судьбы воедино. Синий же означал её дочь Лейрис, хранительницу домашнего очага и жизней, как текущих, так и будущих.

— П-п-прошу родственников встать у стен зала и не мешаться, пока будут проходить ритуалы. Можете подойти в момент принесения клятвы перед Ковчегом, — запнувшись в начале от изумления, дала простые инструкции послушница. Все, без возражений, сделали, как она сказала.

Обряды предусматривали прочтения молитвы перед образами двух богинь, окропление сладким вином и ещё кучу всякой символической ерунды, которая заняла около получаса.

Но Изольда не обратила внимания, как в уголке зала, где находилась задняя дверь, появилась и сразу исчезла её коллега. Так же она не замечала, как с каждой минутой мрачнели лица трёх мужчин, пришедших вместе с брачующимися. Не видела девушка и того, как рослая воительница постоянно нервно оглядывалась и по привычке пыталась положить ладонь на рукоять меча за спиной, которого не было.

И вот настало время произнести обеты и принести клятвы.

Послушница повязала ритуальные верёвочки на запястья жениха и невесты, символизирующие неразрывную связь между ними.

— Теперь можете произнести ваши заготовленные речи, — с улыбкой сказала Изольда, с облегчением закрывая здоровенную книгу.

Они сейчас находились у изголовья Ковчега — прямоугольного ящика около двух локтей высотой и шести длинной. У четырёх его углов стояли небольшие, всего в два человеческих роста, статуи Всеединых с поднятыми руками. Каждый из них держал по серебряному полумесяцу, соединяющемуся концами с другими, а в центре было отлито золотое солнце с огромным количеством лучей. В общем, самый расхожий символ четверых.

И тут всё пошло не так. Парень, доселе спокойно улыбавшийся, занервничал и оглянулся на своих спутников. Трое мужчин отрицательно помотали головами и помахали руками.

— Эээ, дорогая, почему бы тебе не начать первой?

— Конечно, любимый, — голос у девушки был ровный, но даже уши у неё пылали как маков цвет, не говоря уж о лице. — Я… с радостью связываю свою жизнь с твоей и буду с тобой до конца в горести и рабосте, достатке и бедности. Нас ничто не разлучит… — Изольда краем глаза заметила искреннее удивление на лицах всех присутствующих. И жениха в том числе. — Надеюсь, что ты будешь любить меня так же, как и я тебя.

Парень прокашлялся и произнёс нечто схожее с этим, изменив всего пару слов. Вновь настала очередь Изольды.

Прикоснувшись к своему символу Всеединых, висящему на шее, она с искренним удовольствием произнесла:

— Клятвы.

— Я, Марсель, клянусь быть твоим отныне и во веки веков.

— Я, Сания, клянусь быть твоей отныне и во веки веков.