Повелитель Огня

— Хорошо. Почему я не вижу Лучших?

— С Лучшими… тоже всё в порядке. Правда, думаю, им нужна будет помощь Ширела. Давайте поговорим внутри.

Урсус с подозрением посмотрел на сына.

— Знаю я тебя, шалопая, что-то всё-таки случилось. Ладно, пойдёмте в дом.

Урсус вошёл внутрь, Зихий же встретил Ширела:

— Приветствую тебя, Ширел!

— И тебе привет, Зихий Древославный!

— Куда же вы ездили? — задал волшебнику вопрос Зихий, не решившийся задать его отцу.

— Э, много будешь знать, меньше будешь спать. После расскажу. Так что с Лучшими?

— Им дали сон-траву и они уже несколько дней как без просыпа спят.

— Сон-траву? Кто же догадался дать им сон-травы?

— Вы, наверное, голодны. Пойдём, за ужином всё расскажем, — предложил Лейрус.

— Хм, ладно. Кстати, у меня для вас есть сюрприз.

Ширел коротко свистнул и в ту же минуту во двор, чеканя шаг передними копытами, вошли два скакуна, при виде которых у Зихия против его желания открылся рот.

— Вот это да!

Зеникс же издал пронзительный радостный вопль и огромными прыжками поскакал вниз с каменной лестницы:

— Бас!!!

Подскочив к одному из коней, Зеникс схватил того за гриву и ласково потрепал. Конь этот был поистине огромный, под стать своему гигантскому наезднику, с недоверчивыми карими глазами, беспроглядно, как безлунная ночь, чёрный от кончиков ушей до кончика хвоста; он мерно покачивал мощной шеей, будто кивая Зениксу в знак приветствия. Богатырь, довольный, словно ребёнок, нашедший под кроватью давно потерянную любимую игрушку, обернулся и крикнул Зихию:

— Вот он мой конь! Каков, а? Настоящий жеребец, настоящий конь, а не то, что все эти недомерки! У-у-у, Бас!

Восхищённый Зихий уже хотел было подойти к чёрному скакуну, но Ширел предостерёг:

— Я бы не стал этого делать. Кони Лейруса и Зеникса подпускают к себе только своих хозяев и меня — поэтому на обратной дороге сюда мне пришлось скакать рядом с ними в некотором отдалении от остального отряда. Позже они привыкнут и к тебе, но сейчас не спеши к ним подходить, если хочешь остаться цел и невредим.

Тут сын вождя обратил внимание на другого скакуна, к которому без бурных проявлений восторга, подобных зениксовым, приблизился Лейрус. Этот конь был гораздо скромнее в размерах Баса, однако куда изящнее; он был невиданной Зихием расцветки — пепельно-дымчатой, при этом грива и хвост были ослепительно белыми. Одного взгляда разбирающегося в конях человека было достаточно, чтобы безошибочно определить — это был выходец из конюшен Горной Страны, только там были такие стройные и вместе с тем сильные лошади. Сагат (так коня негромким голосом подозвал спустившийся к нему Лейрус), навострив уши, потянулся мордой к лицу хозяина и зашевелил нежно-розовыми, как у человека, губами, будто шепча что-то Лейрусу на ухо. Присмотревшись, Зихий с удивлением заметил, что глаза Сагата, подобно глазам Лейруса, были изумрудно-зелёного цвета.

— Лейрус, Зеникс! — позвал Ширел. — Отведите своих жеребцов в конюшню, накормите и возвращайтесь в дом вождя — все втроём расскажете, что же случилось с Лучшими.

Заметив восхищённо-расстроенный взгляд, с которым Зихий провожал уводимых друзьями скакунов, маг ободряюще хлопнул его по плечу:

— Ничего, скоро у тебя тоже будет конь, который тебя достоин.

— Да уж, зная тебя, мне нужно будет больше волноваться о том, чтобы быть достойным выбранного тобой коня. Это ты посоветовал отцу нагрузить меня всякой ерундой, чтобы в его отсутствие я выслушивал всякие идиотские споры о коровах и домашних птицах?

Ширел расхохотался:

— Что, понравилось?

— Угу…

— Что ж поделаешь, такова доля вождя. Не всё ведь ему по полям с дружиной скакать да мечом размахивать. Ладно-ладно, не дуйся. Пойдём в зал, я и вправду проголодался.

Когда Лейрус и Зеникс вернулись с конюшни в большую залу, слуги уже всё приготовили к ужину, стол был накрыт, но за столом сидел, глотая слюни от съестного изобилия, один Зихий. Урсус долго сидел в ванной бочке и раздавал мелкие хозяйственные поручения прислуге, Ширел же, быстро ополоснувшись, пошёл по домам Лучших смотреть, что с ними приключилось. После десяти минут ожидания и Зеникс стал нервно поглядывать на стоявшие у него под носом и источающие притягивающий аппетитный запах кушанья. Зихий стал поддразнивать своего большого голодного друга, с невинным видом поговаривая, что ему, как сыну вождя, можно начинать поглощать пищу, не нарушая при этом традицию, согласно которой гости не могут начать трапезу в отсутствии хозяина дома. «Я же здесь не гость», поглядывая на Зеникса, говорил Зихий, протягивая руку к самым сочным и вкусным на вид кускам то с одного, то с другого блюда. Лейрус посматривал на разыгрывающееся представление с улыбкой, уже заключив со стоявшим рядом мальчиком-слугой (тем самым, что был так поражён размерами убитого на охоте ворлока) пари, сумеет ли Зихий убежать от уже начинавшего закипать богатыря. Кто знает, кому бы досталась победа в этом споре, если бы в зал одновременно не вошли Урсус и Ширел. Волшебник, сняв и положив на стол вернувшую свой белый цвет шляпу, сев рядом с Лейрусом, в то время как вождь, вставив меч в отверстие перед своим креслом, взял поднесённый слугой кубок с вином и поднял его над головой:

— За возвращение!

— За возвращение! — повторили сидевшие за столом и вслед за Урсусом осушили свои кубки.

По всеобщему молчаливому согласию разговор о делах отложили до конца ужина — все провели последовавший за спрятавшимся солнцем день в дороге и весьма проголодались. Но вот Урсус, обсосав с жареной оленьей ноги всё мясо, швырнул кость в раскрытую дверь, где на крыльце за неё началась короткая схватка между привлечёнными запахом еды дворовыми собаками, вытер жирные пальцы и усы поданным полотенцем и взглянул на допивающего вино сына. Ширел, Лейрус и, как ни странно, Зеникс уже закончили есть и втихомолку беседовали, ожидая, когда вождь начнёт общий разговор. Судя по недовольному лицу Зеникса, новости, сообщённые Ширелом, были не слишком радостными; впрочем, Лейрус, выслушав обращённые в первую очередь к нему слова волшебника, лишь горько усмехнулся и сделал неопределённый жест рукой, который при желании можно было истолковать как выражение и равнодушия, и отчаяния, и согласия с неизбежным.

— Так как же обстоят дела в Дроке? — вопрос Урсуса оборвал беседу троицы. — И что с Лучшими?

— Лучшие спят уже который день, отец.

— Как это?

— Им подмешали в еду магическое снадобье, сон-траву, которая вызывает долгий крепкий сон.

— Что? Кто подмешал?

— Сообщники скотокрадов, которые похитили длинношёрстных коров, твоих и Лучших, убив при этом Уннара.

— Уннар убит?!

— Да, отец, его убили скотокрады, когда он застал их…

Пока Зихий пересказывал Урсусу события, произошедшие в Дроке и вокруг него во время поездки вождя с Ширелом и дружиной, в зал тихонько пробралась девочка лет двенадцати, прошмыгнула к магу и что-то долго шептала тому на ухо. Ширел удовлетворённо кивнул, погладил девочку пол голове. Та, покраснев от гордости (как же, её похвалил сам Великий Маг Ширел!), исчезла так же бесшумно, как появилась.

Между тем Зихий закончил свой рассказ. Лицо Урсуса отражало противоречивые чувства: вождь был огорчён гибелью одного из своих ближайших воинов, озабочен выяснившейся плохой защищённостью его селенья от разбойничьих нападений, смущён собственной недальновидностью, проявившейся в том, что он, забрав практически всю дружину, оставил Дрок без значительного гарнизона; с другой стороны, его порадовал сын, который вместе с друзьями вернул украденный скот и захватил в плен похитителей. Видя смущённое состояние вождя, Ширел поспешил успокоить его.

— Я уже осмотрел Лучших. С ними всё в порядке, никакой опасности для них нет. Даже наоборот — что может быть полезнее крепкого сна? Я дал им кое-какие снадобья, разрушающие чары сон-травы. И только что мне сказали, что все Лучшие уже проснулись и приходят в себя.