Граница горных вил

Бет мельком взглянула на меня и как-то сжалась.

— Ты так решил? Позвонить можно прямо сейчас, отсюда. Ну что, испытаем судьбу?

Я кивнул, не понимая, что ее встревожило.

Бет быстро передвинула свою качалку и вытащила из какого-то бюро телефонную трубку. Нажала кнопки, поговорила с оператором и протянула мне ее резким, отчаянным жестом.

— Номер сам набирай. Москва на связи.

Через минуту я говорил с тем же приятелем.

— Как хорошо, что ты позвонил прямо сегодня! — обрадовался он. — Вчера мне почти сразу за тобой звонил твой Пашка.

— Ему-то что понадобилось?

— Ты ему понадобился. Вернее, не ему, а твоему руководителю.

— Что-то случилось?

— Пашка говорит, тебе сдвинули срок защиты.

— Летом? В июле?

— Представь себе. Кто-то уехал за границу, и тебя хотят поставить на защиту раньше. Руководитель нервничает, не знает, где тебя искать.

— Понятно. Ну, тогда плывите без меня.

— Ты позвони ему.

— Конечно. Спасибо тебе, всем привет. До встречи.

В первое мгновение я, кажется, вздохнул с облегчением: какой отличный повод плюнуть на защиту (на что она мне сдалась, в конце-то концов?), да и нырнуть в свою новую жизнь без всяких проволочек! Но тут же вспомнил, что упомянутый научный руководитель как раз из тех людей, кого я ни в коем случае не должен подводить, иначе мир рухнет, а я буду виноват. Он свято верит в то, что я, как и он сам, ходячий долг. Вся кафедра над нами ехидно умилялась — какое, мол, единодушие — да что тут говорить.

Бет мужественно улыбнулась, когда я пересказал ей разговор.

— Так я и думала, что августа не будет. Просто не может быть. Ты помнишь телефон руководителя?

— Помню. Постой… Если я уеду на полгода, с тобой ничего плохого не случится?

— Да что со мной может случиться?

— Не знаю, потому и спрашиваю. Я тут наслушался разных историй…

— Пока ты жив и не забыл меня, со мною ничего плохого не случится. А я постараюсь сделать так, чтобы ничего плохого не случилось с тобой. У меня появилось несколько дипломатических идей. Потом расскажу. Звони, пока у нас прямая связь с Москвой.

Я набрал номер своего руководителя.

Да, он разыскивал меня. Он очень рад, что я, наконец, закончил работу, но сейчас для меня начнется самое трудное: надо оформить миллион бумаг, причем в кратчайший срок. Лето? Конечно, лето осложняет дело, но надо как-то постараться… В общем, я должен быть в Москве, и чем скорей, тем лучше.

Бет посмотрела на меня задумчиво.

— А я еще хотела рассердиться на сестру за то, что она слишком долго путешествует.

— Сестра-то тут при чем?

— Мы с ней не можем уезжать из страны одновременно. Если бы она вернулась, а ты остался, мы бы поехали с тобой к ребятам. Теперь ты их даже не увидишь.

— Они у тебя где-то спрятаны?

— Да. Они как бы в Японии. Я их нарочно убрала подальше после твоего письма. Мог ведь приехать не ты, а какой-нибудь опасный тип. Я очень хотела, чтобы ты их увидел, но Кэт так и не появилась…

— Ты думаешь, с ней что-нибудь случилось?

— Нет. Вряд ли. Щит у нее не хуже моего. Она часто подолгу путешествует.

Я попросил:

— Не обижайся, но можно как-нибудь не очень обсуждать меня с сестрой, когда она вернется? Наверно, это суеверие, но во всех сказках вмешательство сестер в личную жизнь кончается довольно плохо. Иногда даже непоправимо. Уж лучше обсуди меня с ребятами — если захочешь.

Бет покачала головой.

— Я сделаю, как ты просишь, но ты неправ. Это только человеческие сестры строят козни, а Кэт любит меня и никогда не причинит нам с тобой вреда. Она же понимает, что моя жизнь связана с твоей.

— В сказках сестры всегда или ревнуют, или завидуют — даже когда завидовать нечему.

— А у нас все по-другому. Если ты мой царевич — значит, точно не ее. Нам нечего делить.

— Когда ты говоришь, что я царевич, я чувствую себя самозванцем. Я вырос на девятом этаже, в свалке из книг и рюкзаков, которые некуда было убрать.

Бет выслушала меня, улыбнулась и спросила без перехода:

— Тебя учили музыке?

— Ну, так… немного. А что?

— Мне кажется, твои родители растили именно царевича. Они столько в тебя вложили и столько требовали от тебя, как будто в самом деле собирались передать тебе в наследство царство, за которое тебе придется отвечать. Будет вполне логично, если царство однажды до тебя доберется.

— Это опасная и вольнодумная идея.

— Со мной вышло примерно так же. Со мной и с Кэт. Мы вовсе не были какими-то принцессами.

Так мы добрались до истории, которую я собирался слушать. Она была длиннее и сложнее, чем я предполагал.

История вторая

КЭТ И БЕТ

Глава 1

ИСТОРИЯ ВОПРОСА

Вначале география. О существовании вил известно во многих странах мира. О них рассказывают на Балканах, в Прибалтике, в Карпатах, а также — под другими именами — в Уэльсе, Шотландии, Ирландии, Бретани, в Китае и Японии. Все эти страны прямо соседствуют с владениями вил. Во всех случаях это соседство либо через горы, либо через море, либо через то и другое вместе.

Есть два пути в волшебную страну. Во-первых, можно заплутать в горах. Если граница вдруг окажется открытой, то пересечь ее очень легко. И будешь плутать дальше уже по ту сторону реальности. Надо сказать, по ту сторону больше шансов выбраться из передряги живым: владения вил всегда населены, кто-нибудь да придет на помощь. Но это ненадежный и опасный путь. Граница может быть закрыта, до нее можно не дойти, а горы — это горы, с ними шутки плохи.

Второй путь — море. Здесь все проще. Всякое море погранично с землей вил. Если кораблик вышел в море и капитан решил плыть в волшебную страну, он приплывет — если он сам из этих мест. Или если его решимость сделает его фанатиком идеи. Вилы всегда приветствуют таких героев. Бывает, что к волшебным берегам выносит шторм, — но очень редко, особенно в последнем веке.

Никто не скажет, как велик этот чудесный мир, живущий параллельно с Балканами, Шотландией, Китаем и другими странами. Очень велик и в то же время легко доступен в каждой своей точке. Когда Бет сказала, что отправила ребят «как бы в Японию», она как раз имела в виду такую параллельную провинцию.

Вилы действительно живут на Круге, в границах горного Порога, а главным образом во внутренней долине. Много ли их и как устроена их жизнь — об этом говорить не принято.

Теперь история. О вилах рассказывает и фольклор, и письменная авторская литература. Взять хоть сказку Гофмана про крошку Цахеса. Впрочем, взять можно много разных книг. Вилы всегда рады соседствовать с людьми, которые сами хотят жить в их владениях. Для иммигрантов дверь открыта (для эмигрантов тоже — только их, кажется, не бывает). Вилы не любят закрывать границы и отгораживаться от человечества. Кроме вполне понятных личных причин есть и другие. Вилам не нравится, когда в них не верят. И они любят помогать. Во времена бедствий и войн волшебная страна всегда оказывала помощь тем, кто способен принять ее из такого своеобразного источника. Всякую помощь: одежда, продовольствие, побег военнопленных, убежище для тех, кто попал в беду, иногда и вполне активную защиту. Легенды рыбаков правдивы.

Однако был период, и довольно долгий — около двухсот лет, — когда страна почти исчезла из поля зрения внешнего мира. По крайней мере, ее «европейская» часть. Так длилось с середины восемнадцатого века и до начала двадцатого. Причина заключалась в человеке, который в это время правил волшебным королевством.

О государственном устройстве в стране вил придется рассказать отдельно. У страны нет названия (Иллирия — условный код для внешнеполитических сношений). Строго говоря, это не одна страна, а множество провинций. Отдельные достаточно крупные области считают себя самостоятельными королевствами, и в каждой из них должна быть королева-вила. Это условие, без которого страна не сможет жить и процветать. Пока в стране есть королева, там действует тот самый замечательный закон, благодаря которому всем и всего хватает, поэтому монархия в стране чрезвычайно популярна. Никто никогда и не думал бунтовать, тем более что вилы не притесняют подданных и не берут с них никакой дани. У вил все, что им нужно, есть волшебным образом.