Маг и его Тень. Рождение Мага (СИ)

      — Добби согласен! Добби поговорит с хозяином Малфоем! — домовик обхватил Гарри тонкими ручками и крепко обнял. — Гарри Поттер еще более велик, чем думал Добби.

      И с громовым треском, похожим на прощальный залп салюта, он исчез.

      * * *

      Проснулся Гарри от голода. Солнце уже поднялось над горизонтом, и в окно виднелись неясные сизые очертания далеких гор. Но из коридора не доносилось ни звука, значит, вся школа должна быть на завтраке. Всего сутки без еды, а ощущения такие, что прошла по меньшей мере неделя. Присоединяться к остальным не хотелось, и он щелкнул пальцами, вызывая домовика. Надеялся, что придет Добби, но эльф, видимо, еще не успел поговорить с Малфоем. Только после третьей порции супа Гарри почувствовал, что наелся. Он откинул одеяло, прошелся по лазарету, разминая ноги, и открыл окно. В больничном крыле закружился прохладный сладковатый ветерок, последнее напоминание о вчерашней буре. Внизу Филч сгребал в угол нанесенные за ночь ветки, листья и прочий мелкий сор, Миссис Норрис крутилась у его ног. Под влиянием внезапно нахлынувшего порыва Гарри уселся на подоконник, подставив лицо солнцу. Так его и застала мадам Помфри. Обрадованная аппетитом больного медсестра еще раз продиагностировала его, но о возвращении в башню Гриффиндора ничего не сказала.

      — Если вы достаточно хорошо себя чувствуете, мистер Поттер, директор Дамблдор хотел бы побеседовать с вами.

      Вряд ли от этой беседы приходилось ожидать чего-то хорошего, раз уж директор не смог провести ее при посторонних. Но выбора в любом случае не было, встретиться с Дамблдором придется. Гарри заявил, что чувствует себя превосходно. И это было почти правдой. В дневном свете кошмары прошлой ночи отступили, вчерашние события словно немного потускнели в памяти. Нет, он до сих пор все отчетливо помнил, но теперь на смену яростному неприятию пришла глухая тоска, чувство вины забилось куда-то под сердце. Оно уже не сдавливало грудь, но и уходить тоже не собиралось. Наверное, ждало подходящего момента, чтобы снова свернуться вокруг сердца и вонзить в него когти. Гарри следил за редкими облаками, проплывающими вдали, и чудилось, что никакой Тайной комнаты под подземельями не существует. Да что там, казалось, что нет и не было ни подземелий, ни Снейпа, не говоря уже обо всем остальном, не вязавшемся с залитым светом замком и нежными запахами поздней весны.

      И все же где-то там, во влажной, наполненной гулким эхом тьме дремал василиск. Саашшесс, ждущая во тьме, как назвал ее Риддл, и как при первой встрече представилась она сама. Ждущая — чего?

      Мантия Дамблдора переливалась глубокими оттенками пурпура и темной полуночной синевы, магическая сила и заразительная жизненная энергия невидимыми, но вполне ощутимыми искрами сыпались с пальцев, волнами окутывали пространство. Гарри, начавший было слезать с подоконника, но остановленный жестом директора, размыл очертания внешних блоков, чтобы те походили на природные, и укрепил внутренние. От Дамблдора они не спасут, но буде Крису вздумается проснуться и вылезти на белый свет именно сейчас, может, он поймет намек и будет сидеть тихо.

      — Сиди, Гарри. Вижу, тебе тут удобно, — улыбнулся Дамблдор. — Когда же еще делать то, что тебе хочется, и наслаждаться жизнью как не в молодости.

      И с этими словами он облокотился на подоконник рядом с учеником и мерцающими ярко-голубыми глазами обвел утопающий в сизой дымке горизонт. Гарри ошеломленно следил за директором, едва успев спохватиться и отвести взгляд в сторону. Астрономическая башня, конечно, не изменилась ни на йоту, и была далеко не так интересна как чудачества Дамблдора, но зато Гарри мог быть уверен, что древние камни не прочтут его мысли. Разумеется, такому легиллименту как Дамблдор и зрительный контакт-то не всегда нужен, и все же созерцать солнечные блики на окнах замка было куда безопаснее.

      — Мне вдруг захотелось подышать свежим воздухом, сэр, — беспечно болтал Гарри, ожидая, пока старик не остановит его и не переведет разговор в нужное ему русло. — Я и не ожидал, что на улице сегодня так хорошо. Правду говорят, что после бури солнце светит особенно ярко.

      — У людей всегда должна оставаться надежда на лучшее, мой мальчик. Я рад, что ты достаточно силен, чтобы оправиться от происшедшего и жить дальше. Надеялся, что никогда и никому больше не скажу ничего подобного, — губы Дамблдора на мгновение дрогнули и тут же сложились в привычную ободряющую улыбку. Гарри, увлеченный кружением нескольких пестрых сов у противоположного окна, ничего не заметил. — Но очень немногие в двенадцать лет могут перенести круциатус и уже на следующее утро интересоваться окружающим миром. Ты очень сильная и цельная личность, Гарри.

      Гарри горько усмехнулся. Сильная личность… Вчерашняя ночь ясно дала понять, насколько он «силен» на самом деле. Вперед, вперед, вперед со всей возможной скоростью, не заботясь ни о препятствиях, ни о том, что при столкновении с оными на них остаются клочки его мантии, капли крови из исцарапанных пальцев. Словно кусочки души. Вчера на его глазах умерла девочка, он должен бы плакать, кричать, бросаться на стены — вот только почему-то не хочется ничего такого делать. Хочется закрыть глаза, нырнуть с головой в собственные тоску и усталость, оставить весь этот безумный мир вертеться в одиночестве. Но за спиной по-прежнему бесшумно тает реальность. Стоит хоть на миг остановиться или хотя бы замешкаться, обернуться, и следующий шаг будет сделан в пустоту. Вся его так называемая «внутренняя сила» — всего лишь страх. Страх не только перед тем, что случится, но и, как бы нелепо это ни звучало, перед тем, что уже успело или только могло бы произойти. Да и о цельности говорить не приходится, достаточно вспомнить хотя бы Криса.

      — Спасибо, сэр, — сдержанно отозвался он. — Расскажете, что сейчас происходит в школе?

      — Ну что ж, одну радостную новость я могу сообщить тебе уже сейчас: Рональд Уизли сегодня утром вернулся из Мунго. Он очень винит себя в том, что сделал не по своей воле, и надеется, что его лучший друг не держит на него зла. Обо всем остальном вам расскажет мисс Грейнджер. Ах нет, вот еще одно известие, которое ты, возможно, сочтешь хорошим, — Гарри уголком глаза видел, как в складках пурпурной мантии текут оранжевые всполохи веселья, — все уроки сегодня отменены. Думаю, ты найдешь мисс Грейнджер в библиотеке.

      Мальчик его не слушал. Сперва напряженно ожидал, когда же Дамблдор объявит о смерти Джинни, и все остальное пропускал мимо ушей, а потом заворожено смотрел на эмоции Дамблдора. Эти оранжево-золотые искры даже не один из слоев ауры великого мага, а так, изменчивые блики на озерной глади, с настоящей водой и тем более ее глубинами не имеющие ничего общего. Но ему впервые удалось не просто почувствовать, но и увидеть эмоции директора. С любым другим обитателем замка, кроме разве что Снейпа, Гарри мог проделать нечто подобное совершенно машинально, не прилагая никаких усилий. Разумеется, до считывания мыслей и воспоминаний ему было еще далеко, но незащищенные мощными ментальными щитами ауры для него были как на ладони. Но только сейчас в присутствии Дамблдора он уловил не смутные полуразмытые ощущения, а нечто вполне устойчивое и почти материальное. Если только образы и тени чужих эмоций вообще могут быть материальны.

      Он прекратил упиваться собственным уникальным даром и постепенно открывающимися возможностями как раз вовремя, чтобы услышать самое главное: