Воины света. Меч ненависти

Альфадас провел на снегу вторую линию.

— Здесь, на левом фланге, будут стоять лучники. Велейф, командовать там будешь ты.

Скальд испуганно посмотрел на него.

— Я не воин, герцог! Я не умею.

Альфадас положил левую руку на грудь.

— В первую очередь битвы решаются в сердце сражающихся. Ты умеешь воспламенять сердца, Велейф Среброрукий. Сделай так, чтобы мои лучники были слишком горды для того, чтобы бежать.

Герцог повернулся к Ламби. Ярл казался обиженным.

— А мне куда? Я уже недостаточно хорош для того, чтобы пнуть тролля под зад? Неужели не простишь мне этого дела с дверьми? Я… — Он пожал плечами. — Эльфы не будут искать их. Жаль, мы не взяли еще несколько штук.

Альфадас не сдержал улыбки. Ему нравился ярл, о носе которого нельзя говорить. Он давно уже позабыл о ссоре в Филангане.

— Ты со своими головорезами будешь здесь. — Герцог нарисовал на снегу круг за обеими линиями. — Будь наготове, Ламби. Как только тролли столкнутся с Магом и его копьеносцами, ты нападешь на них с фланга.

Ламби усмехнулся.

— Они обоссут свои огромные ноги, когда завтра мы схватим их за яйца.

— Не просто схвати, оторви! — Рука Альфадаса скользнула к кинжалу Ульрика, который он носил на поясе. — Оторви, — повторил он, но уже тише.

«Нельзя сейчас думать о сыне», — напомнил он себе. Желание отомстить помешает мыслить ясно. Альфадас взглянул на Сильвину Она прибыла меньше часа назад на загнанном до смерти жеребце.

— Мауравани подойдут? — недоверчиво спросил герцог.

— Да, — решительно сказала она. — Тролли осквернили лес. Мой народ жаждет мести. На твой зов откликнулось больше моих братьев и сестер, чем я осмеливалась надеяться. Гораздо больше сотни. Никогда еще так много маураван не отправлялись на бой за пределы наших лесов. Они знают о твоих сражениях в Снайвамарке. О тебе идет хорошая слава. Они придут ради тебя, не ради королевы.

Альфадас с сомнением поглядел на север, затем указал на холмик с правого фланга боевых порядков, изображенных на снегу.

— Здесь мне нужны лучники маураван. Мне не хватает воинов, чтобы укрепить правый фланг.

— С кем из нас пойдешь ты? — спросил Ламби.

До сих пор Альфадас в каждом бою сражался в первых рядах. И знал, что среди воинов заключают пари насчет того, с каким отрядом он пойдет в бой.

— Я буду со всадниками. — Герцог нарисовал круг за холмом. — Здесь!

— Но вас слишком мало, — озадаченно протянул Маг. — И двадцати не будет. Тролли растопчут вас, если прорвутся через правый фланг.

— Я полагаюсь на маураван. Они удержат холм.

Альфадас улыбнулся, несмотря на то что его самого терзали сомнения. Он лучше остальных знал, сколь ненадежен лесной народ. Около полудня эльфы пришли через звезду альвов на Январском утесе. И у большинства не было лошадей. Он поглядел на Сильвину.

— Они умеют бегать по верхушкам деревьев, — произнесла она на языке своего народа.

Неужели его тревога столь очевидна?

— Завтра утром они будут на холме. Я немедленно отправляюсь, чтобы передать им известие. Доверься мне.

Ее последние слова были словно нож в сердце. Альфадас одернул себя.

— С большинством из тех, кто находится здесь, я прошел долгий путь. Быть может, завтра некоторых из нас уже не будет в живых. Я не хочу вас обманывать. Шансы у нас невелики. — Он указал на карту в снегу. — Если тролли проломят второй палисад, будет резня. Они пролили уже столько крови… Скажите своим людям, что я не даю приказа идти в бой. Я хочу, чтобы сражались только добровольцы. Так же как тогда, на берегу в Хоннигсвальде. Никто не должен говорить плохо о тех, кто сейчас уйдет. Передайте это всем. Не давите на совесть! Просто скажите это, а потом отправляйтесь отдыхать. Ночь коротка, и тому, кто завтра захочет стоять вместе со мной, понадобится много сил.

— Мои ребята — негодяи и головорезы, — взволнованно произнес Ламби. — Но именно поэтому ты можешь рассчитывать на то, что завтра мы будем там, где нужно, и будем резать глотки. Мы не бросим тебя в беде.

— Я знаю, — устало произнес Альфадас. Он поднял руки, призывая к тишине. — Я всем вам доверяю. Те, кто сейчас стоит у факелов, завтра будут на месте. А теперь отпустите меня на те несколько часов, которые еще остались у этой ночи. Оставьте меня одного с моими воспоминаниями и молитвами.

Он покинул круг командиров и начал один из своих одиноких походов, ставших для него привычкой в последние ночи.

Ноги привели его… к Крови. Он обнаружил собаку ближе к вечеру, скорее мертвой, чем живой, в сугробе на берегу. Ее шерсть была покрыта льдом. Несмотря на то что она обессилела и сломала лапу, она попыталась отползти в сторону, когда Альфадас подошел.

Герцог возился с собакой почти целый час. Он убрал лед с шерсти, накормил Кровь несколькими кусками сушеного мяса. Собака была привязана к саням толстой веревкой. Увидев Альфадаса, она вскочила и залаяла. Она снова хотела убежать.

— Спокойно, друг мой. Спокойно. Я знаю, чего ты хочешь. — Герцог опустился рядом с ней на колени. — Ты хочешь отвести меня к Кадлин, правда? Потерпи еще одну ночь. Завтра я пойду с тобой.

— Ты уверен в этом?

Альфадасу не нужно было оборачиваться, чтобы понять, кто за спиной. Он уже успел удивиться тому, что Олловейн во время военного совета не проронил ни слова.

— Ты уверен, что хочешь жить? Твой план — чистейшей воды безумие. Я присутствовал, когда молодой дровосек рассказывал о троллях. Он сказал, что их четыре-пять сотен. Может быть, твои ветераны и храбры, герцог, но ты должен выставить четверых против одного тролля, если хочешь их победить. Если завтра ты будешь сражаться, все они погибнут. Подумай об Асле и Кадлин, — напомнил эльф.

Альфадас провел рукой по взъерошенной шерсти Крови.

— Ни о чем другом я не думаю. Они не послали бы собаку, если бы не были в величайшей опасности.

— Тут ты обманываешься, друг мой! Асла ведь даже не знает, что ты вернулся. Зачем ей посылать собаку?

— Она чувствует, что я иду к ней, — сердито ответил Альфадас.

— Ты сам себя уговариваешь и понимаешь это. Есть только одна разумная причина того, что Кровь не рядом с твоей дочерью и женой. — Олловейн схватил герцога за плечи. — Не закрывайся от очевидного! Не отправляй своих людей на смерть, чтобы спасти то, чего давно уже нет!

— Они живы! — Альфадас оттолкнул от себя друга. — Они за вторым палисадом, и они ждут меня. Если боишься, не нужно завтра сражаться. Придут мауравани. Они — ключ к победе. И, может быть, придут еще Оримедес и его кентавры. Люсилла наверняка уже нашла их.

— Ты же знаешь, я не боюсь смерти, — печально сказал Олловейн. — Однако полководец, который наполняет ряды надеждами вместо воинов, действительно пугает меня. И, несмотря на это, завтра я буду с тобой, друг мой. И если уже ты за собой не следишь, то это буду делать я.

Альфадас посмотрел на юг. Порывы ветра стихли. Пошел снег.

— Они где-то там, — негромко произнес он. — И я им нужен.

«Она перед тобой!»

Олловейн оглядел строй. Пришли все, несмотря на то что Альфадас дал солдатам выбор. Или, может быть, именно потому, что он это сделал?

Герцог взглянул направо, на холм. Мауравани не пришли! Не вернулась даже Сильвина. Но тролли оказались на месте. Их, похоже, было не пять сотен, но, тем не менее, достаточно, чтобы разделаться с сынами человеческими.

Герцог с каменным лицом сидел на сером жеребце, подаренном ему на прощание графом Фенрилом. Отступать было поздно.

Тролли двигались вперед беспорядочной толпой. Они направлялись к правому флангу, к открытым позициям на холме. Если враги доберутся туда, могут смести строй людей.

Альфадас обнажил меч. С вымученной улыбкой он обернулся и поглядел на горстку всадников.

— Похоже, нам придется заменить наших эльфийских друзей из лесов.

Послышались металлические щелчки арбалетов. Дюжины болтов полетели в троллей. Воины спотыкались и кричали, но наступление на холм продолжалось. Великаны настолько низко оценили силы людей, что не взяли в их мир даже огромные щиты, знакомые Олловейну по боям в Филангане.