День рождения мира

вам известно. А если бы и были, путь сюда у них занял бы годы. По этой причине, а также по многим другим, Экумена не держит армии и не ведет войн.

Он был глубоко встревожен их невежеством, их дилетантством, их страхом. Но он старался не выдать голосом свою тревогу и беспокойство и говорил негромко и смотрел на них бестрепетно, словно бы ожидая понимания и согласия. Пустая видимость подобной уверенности иной раз оказывается достаточной. К несчастью, судя по их лицам, он сказал двум генералам, что они ошибались, а Метою сказал, что он был прав. Он принял чью-то сторону в споре.

- Оставим это покуда, - сказал Банаркамье и вернулся к допросу, повторяя то, о чем спрашивал, требуя больше деталей и выслушивая их без всякого выражения на лице. Сохраняя лицо. Показывая, что не доверяет заложнику. Он пытался выжать, что еще Райайе говорил о вторжении или контрнаступлении на юге. Эсдан повторил несколько раз, что Райайе сказал, что президент Ойо ожидал вторжения Освободительных сил в эту провинцию, ниже по реке от Ярамеры. Всякий раз он прибавлял: "Я не имею ни малейшего представления, сказал ли мне Райайе хоть одно слово правды". На четвертом или пятом круге он сказал:

- Простите, генерал, я должен опять спросить о здешних людях...

- Вы знали кого-нибудь здесь до того, как попали сюда? - резко спросил один из молодых.

- Нет. Я спрашиваю о прислуге. Они были добры ко мне. Ребенок Камзы болен, ему нужен уход. И мне было бы приятно узнать, что за ними есть уход.

Генералы совещались друг с другом, не обращая внимания на его просьбу.

- Любой, кто остался здесь, в таком вот месте, после Восстания, хозяйский прихвостень, - подал голос задьйо Тэма.

- А куда им было деваться? - спросил Эсдан, стараясь говорить спокойно. - Тут вам не свободная провинция. Тут надсмотрщики все еще властвуют в полях над рабами. И все еще применяют клетку-сгибень. - на последнем слове голос его дрогнул, и он мысленно выругал себя за это.

Банаркамье и Тюэйо все еще совещались, не обратив на его вопрос никакого внимания. Метой встал.

- Довольно на сегодня, - распорядился он. - Идите за мной.

Эсдан заковылял за ним через холл, вверх по лестнице. Юный задьйо поспешал за ними, явно по приказу Банаркамье. Никаких приватных разговоров. Метой, однако, остановился у двери в комнату Эсдана и сказал, глядя на него сверху вниз: "О прислуге позаботятся".

- Спасибо, - тепло произнес Эсдан и добавил. - Гана лечила мою ступню. Мне необходимо ее увидеть.

Если он им нужен целый и невредимый, почему бы не использовать свои страдания как средство воздействия. А если он им не нужен, другие средства тоже не принесут пользы.

Спал он мало и плохо. Он всегда жаждал информации и действия. Он изнемогал от незнания и беспомощности, искалеченный физически и умственно. И он был голоден.

Вскоре после рассвета он подергал дверь и убедился, что она заперта снаружи. Он долго кричал и стучал, пока наконец не появился хоть кто-то перепуганный молодой человек, по всей