Судьба Убийцы (ЛП)

Всколыхнулись смутные воспоминания. Двалия ли произнесла это имя? Прочла ли я это в бумагах отца?

– И почему я здесь? – продолжил он. Он говорил очень тихо. Я приблизилась к прутьям, чтобы услышать его ответ. – Для того чтобы говорить правду. Для исполнения моего долга перед миром. Приблизься, дитя, не нужно меня бояться, и я думаю, тебе нужен друг. Как тебя зовут, малышка?

Я не хотела ему говорить. Вместо этого я спросила:

– Почему никто не говорит с тобой?

– Они боятся меня. Или, точнее, они боятся того, что могут услышать. Боятся, что они узнают что-то, что нарушит их покой.

– У меня не будет еще больших проблем?

Я имела в виду совсем иное, но он истолковал мои слова иначе:

– Я думаю, что это вполне возможно. А у меня не может быть больших проблем, чем те, что уже есть. Итак. Расскажи мне свою историю, малышка.

Я молчала, размышляя. Я не могла доверять никому. Что бы я ему ни сказала, он мог бы рассказать другим. Возможно, это было бы полезно?

– Они пришли в мой дом посреди яркого снежного дня. Прямо перед Зимним Праздником. Чтобы украсть меня. Потому что они думали, что я была Нежданным Сыном. Но это не я.

Я старалась быть предельно осторожной в том, что ему рассказывала, но как только начала с ним говорить, из моего рта в беспорядке посыпались слова, местами переходя в писк, когда мне перехватывало горло. Я не давала ему своей руки, но каким-то образом в итоге он держал обе мои грязные босые ноги в своей одной большой черной руке.

Я перескакивала с одной темы на другую, рассказывая ему часть истории, затем возвращаясь, чтобы объяснить про Винделиара, рассказать о том, как скрывала Персиверанса под своим плащом, хотя, скорее всего, он был уже мертв, как они похитили вместе со мной Шун, но она убежала. Я начала дрожать, когда говорила с ним, он мягко сжал мои ступни и ничего не сказал. Снова и снова я настаивала на том, что мое похищение было ужасной ошибкой. И когда мой путаный рассказ закончился всхлипываниями вперемешку со слезами, он сказал:

– Бедная малышка. Ты не Нежданный Сын. Я это знаю, потому что я встречал его и его Пророка.

Я быстро успокоилась. Это уловка? Но то, что он сказал дальше, было еще страшнее.

– Ты снилась мне. Ты стала возможной в тот день, когда Любимый был вырван из смерти, уничтожив так много пророчеств. В тот день я узнал, что что-то прорвалось сквозь все будущие пути и заменило их новыми возможностями. Это испугало меня. Я верил, что мои дни, как пророка, были успешны и действительно закончились. Что мое время истекло, и я могу вернуться домой. Потом приснился сон о тебе. О, я тогда не знал, что это будешь ты. Но я был шокирован. И боялся твоего пришествия. Я пытался сделать его менее вероятным. Когда Любимый и его Изменяющий вернулись ко мне, как только мог, я уговорил их расстаться. Я думал, что сделал достаточно, чтобы изменить мир к лучшему, – большая рука сомкнулась вокруг моей ноги на некоторое время. – Но когда я снова начал видеть сны о тебе, я знал, что уже слишком поздно. Ты существовала. И благодаря твоему существованию, появилось много возможных расхождений с истинным Путем.

– Ты видел сны обо мне? – я вытерла мокрое лицо рубашкой.

– Да.

– Что тебе снилось?

Его рука аккуратно погладила снизу мою ногу. Я не стала ее отдергивать. Он произносил слова медленно, как будто лил мед.

- Мне приснилось много снов. Не всегда о тебе, но о тех вариантах будущего, которые стали возможны, когда ты появилась. Я видел сны о волке, который разоблачил кукловода. Я грезил о свитке, который сам собой переписался. Я видел сны о человеке, который отряхнул с себя доски и стал двумя драконами. Я видел…

– Я тоже это видела! – сказала я, прежде чем подумать, должна ли я это делать.

Молчание, за исключением двух других заключенных, шепчущихся дальше по коридору.

– Я не удивлен. Хотя и напуган.

– Но почему эти сны обо мне?

Он тихо рассмеялся.

– Мне приснился огненный шторм, пришедший изменить все. Я потянулся, чтобы взять его за руку. И знаешь, что случилось?

– Это тебя сожгло?

– Нет. Вместо этого он предложил мне свою ногу. Маленькую босую ступню.

Я отдернула ноги, как будто обожглась. Он тихо, очень мягко засмеялся:

– Что сделано, то сделано, малышка. Теперь я тебя знаю. Я знал, что ты придешь. Я не ожидал, что ты будешь ребенком. Итак. Теперь ты назовешь мне свое имя?

– Меня зовут Пчелка, – я тщательно подумала.

Он ничего не сказал. Его рука была все еще там, раскрытая, на полу клетки. Я подумала, что ему должно быть очень неудобно лежать на полу и дотягиваться до моей камеры.

– Если ты видел сны обо мне, можешь сказать, что со мной будет?

Его спокойствие было, как занавес. В лампе в коридоре возле моей клетки иссякло масло. Мне не нужно было видеть это, чтобы знать, как пламя танцует на конце фитиля, высасывая последнее. Наконец, мрачный глубокий голос заговорил снова:

– Пчелка. Ничего не происходит с тобой. Ты происходишь со всем.

Он медленно убрал руку. В ту ночь он больше не говорил.

Глава двадцать пятая. Подкуп.

Наши осведомители доложили, что крупный груз нефрита и бирюзы - превосходного качества, как в виде изделий, так и необработанный камень - собирается в заливе Керл Полуострова Рэден. Там же другой корабль принимает груз превосходного леса твердых пород.

В последние шесть месяцев трое луриков видели во снах сильный шторм. Двое видели разбитые корабли и выброшенные на камни обломки, в этот момент облака открывали вид на луну в одну четверть.

Пусть мы не определились с точным месяцем шторма, но те трое луриков почувствовали, что событие это не слишком далеко отстоит на пути будущего.

Как Коллатор выражу мнение, что, если наш корабль пристанет в бухте Скален близ Камней Харке, однажды после шторма там можно будет отлично поживиться.

Недурно бы на судне также оказаться матросам, способным разобраться с теми, кто попробует оспорить право обладания столь ценным грузом. Пусть наш корабль хоть полгода простоит в ожидании, мы все равно окажемся в ощутимой прибыли.

            Доклад Четырем от Дженса, Коллатора Семнадцатого ранга

Как могла я спать так крепко? Я проснулась оттого, что меня толкала женщина. Она просунула ногу, обутую в сандалию, под запертую дверь и тыкала меня.

- Отодвинься, пожалуйста. Я просуну кашу внутрь, - голос у нее был вялый и невыразительный. Солнечный свет высветил кружевные узоры на полу. Ракушки. Цветы.

Я села и какое-то время ничего не могла сообразить. Потом я вспомнила. Избитая в кровь Двалия, а я - в клетке. И голос ночью - друг? Я встала и прижала лицо к решетке, стараясь заглянуть в соседнюю камеру. Все, что я смогла увидеть – чуть больше коридора.

У женщины, которая разбудила меня, были каштановые волосы и темные глаза. Она была одета в очень простое платье до колен, бледно-голубого цвета, без рукавов, подпоясанное на талии. На ногах простые кожаные сандалии. Женщина наклонилась и поставила свой поднос на пол, взяла с него чашку с кашей и протолкнула под дверь. Простая каша, бежевая масса в белой чашке. Ни сливок, ни меда, ни ягод. Ни Ивового Леса, ни шума кухни, ни ожидания, когда же придет отец. Только скромная каша с воткнутой в нее деревянной ложкой. Я старалась быть благодарной, поглощая ее. Она была безвкусной. Когда женщина вернулась забрать чашку, я спросила ее:

- Можно мне воды, чтобы помыться?

Похоже, моя просьба ее озадачила.

- Мне не говорили давать тебе еще что-нибудь.

- Не могли бы вы попросить разрешение дать мне воду?

Ее брови поднялись почти до линии волос.

- Конечно, нет!

Прозвучал загадочный выразительный голос ночного собеседника:

- Она не может делать ничего, кроме того, что ей велено.

- Это неправда! - воскликнула женщина и тут же прикрыла рот обеими руками. Она наклонилась, поспешно положила мою чашку на поднос и понесла так быстро, что посуда на подносе затряслась и загремела.