Гроб для мертвого колдуна (СИ)

Не доходя до облюбованного страусом насеста, Нари остановилась и беззаботно помахала птице рукой,

— Привет! Ты не возражаешь, если мы пройдем?

Воительнице показалось, что мутант совершенно по — человечески хмыкнул, и она шепотом поинтересовалась у Нари,

— Не знаешь, почему он так странно выглядит? У казуаров шея должна быть почти голая и гребень гораздо меньше… а это перьями до клюва оброс!

— А это потому что мне так больше нравится! — неожиданно громко заявила птица голосом Дзинко, и от испуга Забава отпрыгнула назад, что с учетом неровной местности, привело к закономерному приземлению на пятую точку.

— Я велик! — совершенно серьезно добавил страус, — две встречи, две посадки на задницу… правда при первой ты была в эмдэ, но это еще круче! Так что с тебя саечка за испуг!

— Дзи, — устало сказала Нари, — сейчас не время для 'саечек'. Я понимаю, что ты в ярости, но и ты должен понять, что уже не один… и не обязан все тащить на себе в одиночку! Можешь верить, можешь не верить… вот только Вайо, это и моя семья тоже! А ты повел себя как последний…

— Эгоист! — закончил за нее страус, гипнотизируя немигающим взглядом Забаву, которая так и сидела на земле с полуоткрытым от удивления ртом. Птица спрыгнула с камня, и нарочито медленно переставляя свои ходули, подошла к рыжей вплотную и стала так, что обе лодыжки Забавы оказались между ее ног… опустила голову вниз, словно пытаясь…

— К — куда это ты нацелился?!! — прикрыла руками пах возмущенная Забава. От ее испуга не осталось и следа… вот только птица только и ждала подобной реакции, потому что в следующее мгновение длинная шея изогнулась как кнут и… плоская верхняя часть надклювья со шлепком соприкоснулась с нижней челюстью рыжей. 'Клац!' — громко захлопнулся рот, и казуар высоко подпрыгнул, пропуская под собой клинок нагамаки…

— Убью! — прошипела Забава, покраснев настолько, что кожа лица почти сравнялась цветом с волосами, — убью, убью, — страус совершенно беззаботно уворачивался от пролетающего в каких‑то сантиметрах лезвия, временами делая казалось бы невозможные для его анатомии пируэты… закончилось все через минуту. Птица вновь стояла на том же камне, что и вначале, а запыхавшаяся воительница медленно обходила оказавшуюся на ее пути тайку…

— Наигрались? — поинтересовалась та, многозначительно потирая руки… рыжая сразу же сделала вид, что она вообще тут не при чем, и просто мимо проходила, а страус начал изучать когти на своей правой лапе. Ошизевшие от разыгранного перед их глазами представления, телохранители и штурмовики сгрудились неподалеку безмолвной массовкой… и на их лицах жили лишь вытаращенные от безмерно изумления глаза…

— Мы квиты! — сообщил Забаве казуар, — так что до следующей неудачной посадки ты мне ничего не должна…

Рыжая снова зашипела как забытый на плите чайник, но Нган — чит уже взяла ситуацию в свои руки и шансов продолжить побегушки с птицей, у Тэлке не было,

— Так! Отомо, на тебе охрана этого места. Неизвестно сколько мы здесь пробудем, так что располагайтесь как положено… Су, раз уж ты соизволил притащить сюда свою тощую задницу, то будь добр организуй пару секретов вон там, — ухоженный пальчик с длинным ноготком, словно жерло корабельного орудия навелся на расположенный у подножия холма лес, — и я не хочу, чтобы там шастали посторонние глаза… у кого‑нибудь есть вопросы? — голос Нари стал ласковым, и сообразительных военных со склона словно ветром сдуло.

— М — да… — протянула Рыжая, — мне до такого еще далеко…

— Учись, — равнодушно пожала плечами тайка, — кто же тебе мешает?

В ответ рыжая буркнула что‑то невразумительное и отошла в сторонку, продолжая буравить страуса ненавидящим взглядом.

— Эгоист, — продолжила птица, словно и не было в ее разговоре с Нган — чит вынужденного перерыва, — я повел себя как законченный эгоист, в этом ты полностью права… и, разумеется должен был сначала поговорить с тобой… и остальными. Это правда. Твоя правда и остальных.

А теперь попробуй поставить себя на мое место… ведь вся эта хрень с нападениями началась исключительно из‑за меня. Именно потому что я пришел в Кави, сюда явились толпы убийц, целью которых стали близкие мне люди… и в этом моя и только моя вина. Я подверг вас смертельной опасности, и кто кроме меня может вас от нее избавить? Раз уж я являюсь главной Целью, мне за все и отвечать… тебе напомнить, как кто‑то полез в одиночку освобождать заложников и предложил себя взамен?

Тайка расстроенно цокнула языком, — Ну было такое, так ты теперь мне всю жизнь будешь этот случай припоминать?

Страус кивнул, — буду. Всю не всю, но ближайшие лет двести — триста тебе от меня избавиться не удастся… и на тот свет тебя я отпускать тоже не намерен. Хватит с меня потерь…

— Дзи… не нужно себя винить в том, что случилось с Вайо. Ты сделал все что мог.

— Но этого оказалось недостаточно, — птица снова спустилась с камня и подошла Танцующей. Та немедленно опустилась на колени и отбросив в сторону маску, распростерлась ниц.

— Видишь, — птица поставила на покорно подставленную спину свою правую ногу и тайка заметно напряглась, но вонзать в беззащитную плоть длинные когти, или переносить на эту конечность вес, казуар не торопился, — ее тоже терзала вина… мнимая или явная, сейчас это совершенно неважно. Главное в том, что это разрушительное чувство привело к трагедии… она продала себя в обмен на месть. Продала, невольно поставив в залог собственного ребенка. И когда до нее дошло, куда ее завели муки совести и желание отомстить… Танцующая решила умереть. Самоубиться.

Вот только госпожа Танцующая не была уверена в том, что залогодержателя полностью удовлетворит ее смерть, и он оставит залог в живых. Тем более, что залог неожиданно вырос в цене, и под дамокловым мечом оказались еще двое детей. Поэтому мать моего ребенка, моя жена, решила предложить сделку единственному человеку, который, как ей тогда казалось, был способен потягаться на равных с доктором Арпада.

Она решила шантажировать последнего Серого Лиса, и предметом этого шантажа должен был стать его ребенок… вот такая ирония судьбы. Мне хотели угрожать смертью чужого ребенка, для того, чтобы я спас собственных! Представляешь, Нари?!! Меня хотели поставить перед дилеммой… с одной стороны Хината и Нико, с другой Адам, Ирина и Джун!

Спина Марины вздрагивала после каждого произнесенного птицей имени, а в конце, когда речь казуара начала двоиться, Танцующая немного приподняла голову, чтобы встретиться взглядом с появившимся на дороге самим де Зорро. Выглядел он ужасно… спутанные волосы, лихорадочно блестящие глаза, вздувшиеся и почерневшие раны на обнаженном торсе… Марина хотела рвануться к нему, чтобы поддержать, но птица придавила ее к земле, не давая подняться.

Первой к Лису успела Забава, подхватив его под руки и не дав упасть…

— Можешь сильно не осторожничать, — невозмутимо сказал ей страус, — это тело все равно ничего не чувствует… оно без сознания.

Побледневшая Нари оперлась на валун,

— Зачем? Зачем было нужно доводить до такого? Вир бы с ними, с этими ублюдками, пусть бы убирались в свои норы. Потом бы нашли!

— Неа, — страус осторожно убрал со спины Марины ногу… в прорехах, оставленных на куртке острыми когтями, белела неповрежденная кожа, — ты так ничего и не поняла. Знаешь почему я тебе рассказал о мотивах Марины? Думаешь я ее в чем‑то виню? Да ничего подобного. Я просто хотел провести между нами параллель. Танцующая, передо мной виновата лишь в одном, в собственной скрытности… во вбитой в нее воспитанием, впитанной с молоком матери скрытности. Не рассказала, промолчала, не посчитала нужным сообщить… а в итоге я мертв, она практически в рабстве… а наши дети в смертельной опасности… такова истинная цена недомолвок между близкими людьми. Очень близкими.

Именно такова моя вина перед тобой, перед Ириной… и перед Вайо. В том, что не предупредил, не поговорил откровенно… и только потом в том, что не смог защитить…

Между мной и Мариной есть только одно различие… она не видела из ситуации выхода, а я вижу!