Тринадцатая стихия (СИ)

Так кто же посмел всё это уничтожить? Кто придумал этот обман, чьи это были чары? Кто извратил эту сказку, сделав ее кошмаром?

Как трепетно билось сердце, когда он пел ту песню. Как сладко замерло, когда сказал, что любит. Узнать всё, всю правду, когда ничего изменить не в силах. Она никогда не смогла бы возненавидеть Аша. И никогда бы не посмела убить его ребенка.

Пусть будет проклят тот, кто это совершил. Кто направил руку Аша, доведенного до безумия. Раненой птицей с последним вздохом душа Тари рванулась к нему,

– Аш…

Изумрудный взор потух. Тари уже не видела, как впилась стрела в плечо друида, как принял он вторую на клинок и поднял взгляд.

– Даже убить меня не можете…

В глазах Аша больше не было ничего, кроме всепожирающего пламени сумасшествия. Перед всадниками стоял обезумевший берсерк.

– Ублюдок!!! – но сумеречник уже не слышал этого слова, да и не могло оно его задеть: когда вырывают сердце, оскорбления не могут причинить боль. Но на блеснувшую в воздухе сталь ответил молниеносно – слово меч и не был в ножнах, а наизготовку в руке.

– Не смей, Тиррас! – генерал рванулся слишком поздно и не успел остановить разъяренного адъютанта, бросившегося на чужака.

А останавливать стоило, слишком уж хорошо помнил генерал этого друида. Не так часто встречаются звероглазые сумеречники. Ошибки быть не могло: это был он, то чудовище, что своими мечами ломало стройные ряды вампиров в той памятной войне, забирая бессчетное количество жизней. Метаморф, так должен он зваться. Друид, познавший силу природы настолько, что может обращаться в зверя. Он был слишком быстр: для эльфа, для друида, для оборотня. И являлся всеми тремя в одном лице. Генерал поежился от ужаса, охватившего его при воспоминании, как это жуткое существо крошило в месиво кровопийц. Способный увернуться от града стрел, друид тогда лишь хищно скалился и убивал, убивал без числа, упиваясь собственной неуязвимостью… Теперь же он превратился в настоящий кошмар.

Сталь адъютанта пришлась в аккурат на меч Аша, и генерал снова увидел тот самый звериный оскал. Друид жаждал крови. Жаждал смерти, но просто умереть был не согласен. Безумие плескалось в янтарных глазах. Но здесь не было противников для него – слишком хрупки и неопытны были эти светлые, чтобы утолить жажду крови раненого зверя.

Меч вышел из спины адъютанта – Аш всадил клинок по самую рукоять. Всё произошло настолько быстро, что отреагировать не успел никто. Генерал понял, что долг чести не позволит ему оставить всё как есть и просто проехать мимо, да и сам обезумевший друид никого не отпустит. И понял, что не сможет победить взбесившееся чудовище, на которое походил сейчас сумеречник, злобно рычащий, облизывающий кровь с выдернутого из тела меча.

Стычка была короткой и ожесточенной: генерал бросился на Аша в стремлении отомстить, воины последовали за командиром. Сумеречник жадно ухмыльнулся и ринулся на них, на ходу вынимая второй меч и становясь вдвойне опасным. Сталь зазвенела о сталь, друид вертелся волчком, отражая удары, градом посыпавшиеся на него, пытаясь удачным выпадом ранить нападающих.

Неглубокие раны не могли его остановить. Он упивался сражением, пусть и коротким, пусть исход его был ясен: Ашу необходимо было выместить всю свою боль, и он вымещал ее в убийстве. Один за другим падали светлые. Генерал держался дольше остальных – более опытный боец, он с трудом, но всё же уворачивался от жестких выпадов Аша, даже пару раз серьезно зацепил, ранив друида в левое плечо и всадив меч в бок под грудной клеткой. Но то ли не задел важных органов, то ли берсерк вовсе не чувствовал боли – очередной взмах его клинка достиг цели, снеся голову генерала с плеч.

Редкие путники шарахались в сторону и предусмотрительно падали наземь – в местах, где войны чаще, чем дожди, все привыкли к тому, что иногда воины впадают в ярость безумия. Любой житель Перекрестка знал: если встретишь такого, нужно замереть, а лучше – лечь на землю. Не заметит, пройдет мимо в поисках того, кто станет его жертвой. Острия окровавленных мечей оставляли борозды в пыли дороги, обезумевший друид рассеянно смотрел по сторонам, выискивая соперника. Желая гибели. В вечерних сумерках он дошел до Проклятого леса и победно оскалился: остатки памяти говорили, что здесь он точно найдет то, что ищет. Потерявший рассудок Аш шагнул сквозь невидимый барьер навстречу смерти.

Сомнительная удача не заставила себя долго ждать: друид чувствовал всякую мелкую мерзость, ошивающуюся поблизости, но не решающуюся напасть. Однако, в безумной ярости ища врага для последней битвы, он вышел к логову неизвестной но, судя по размерам жилья, довольно большой твари, которая поторопилась показаться и заявить права на свою территорию, нагло нарушенную Ашем. Друид хищно осклабился в ухмылке, не предвещающей твари ничего хорошего: легкого обеда ей точно не будет.

– Да что вы все молчите? Вы хоть понимаете, что происходит? – закричала Тар.

– Но разве мы не этого хотели? Разве это не поможет ифирину вырваться из плена? – вопросом на вопрос ответил Йей.

– Да вы ослепли, что ли? Его душа в огне, я слышу, как в этом пламени сгорает ифирин, я слышу его крик! – вмешалась Сел, присоединяясь к Тар.

– Сделай что-нибудь, он же там погибнет! – запаниковал Йей, бросаясь к огненной Ифи.

– Я ничего не могу с этим сделать, этот огонь мне не подчиняется, – беспомощно развела руками Рин. Она была напугана и не понимала, как ее стихия может её не слушаться.

– Потому что это не твоя стихия, – спокойно произнес Йут, и все обернулись к нему, наконец-то заметив, что он тоже есть. Всегда был здесь, и вообще не любил покидать сердце лабиринта, в отличие от того же Риза, который вечно где-то летал. Долетался.

– Что это за огонь, почему ифирин не может вырваться? Ведь друид так слаб сейчас, он беззащитен, – зашелестели голоса наперебой.

– Это огонь тринадцатой стихии, обратная сторона огня, – меланхолично молвил Йут, наслаждаясь тем, что его наконец-то слушают.

– Ты, верно, шутишь, нас всего двенадцать, – влез Тил.

– Нет, он прав. Тринадцатая существует. Она не связана, она сама связать кого угодно может, – решил вмешаться Саз.

– Ну да, вас тогда еще не было, когда ее создали, но мы-то с Сазом это помним, – Йут намекнул на то, что он, Итог, и Время-Саз были задолго до создания других стихий.

– Ты знал, ты это знал? То, что она вмешается? И что оно вообще такое – тринадцатая стихия? – все опять смотрели на Йута. Все, кроме Саза. Он и так знал ответ.

– Я не сказал бы, что у нее есть точное определение. Наверное, тот, кто сможет понять, что такое эта тринадцатая, – станет новым Пламенем Мироздания. Я не знал, что она вмешается, но предупреждал, что вы чего-то не учли.

– Как ты мог не знать? Ты же всегда знаешь, к чему приведет то или иное действие.

– Ага, знаю. Вот только, если хоть краем зацепить тринадцатую, то всё летит кувырком, и нельзя с уверенностью предсказать, что будет так, а не иначе. У нее вообще на всё свой взгляд, и если уж приложит руку к чему-то, то и миры могут сгинуть. Так уже было, верно, Саз?

– Угу, было, – задумчиво произнес Саз: ему явно не нравилось вспоминать те события.

– Вы, случайно, не о разбивании Зеркала?

– О нем, именно о нем.

– Ее рук дело?

– А то чьих же еще. Ее.

– Но что теперь-то делать? Да пусть ее, эту тринадцатую. Что делать сейчас? Ведь он погибнет, не уничтожит артефакт, не освободит Риза и Кир, зато сожжет ифирина. Вы хоть представляете, что будет?

– А я вас предупреждал, не играйтесь в такие игры, – отмахнулся Йут и сделал вид, что это его не волнует.

– Саз, что нам делать?

– Я ничего тут не могу решить. Только Йут и сможет развязать эти узелки.

– ЙУТ!!!

– Какие же вы шумные. Будете знать в следующий раз, как не слушать старших.

– Но, Йут, миры погибнут. Думаешь, нас за это по голове погладят?