Чужая корона (Чужое тело-2)

Ещё были различные резательные доски и вполне сносные ножи. Рохнийской выделки.

Ага. Первое ограничение — кастрюли‑то нету! Ой беда.

Да и из чего готовить‑то? Щи? Так я не умею. Простой суп–харчо "всё–в-одном", как любят бережливые хозяйки? Не, не хочу из еды помойку делать.

Ну, теперь нужен большой глиняный горшок, в котором можно готовить уху*

* - существуют мнения, что уху готовить можно только в неокисляемой посуде — эмалированной или глиняной. Алюминиевые и чугунные котелки не подходят.

Два поваренка и Ирина следили за моими манипуляциями с открытыми глазами. Разобрали небольшой очаг, над ним на рогатинах подвесили за завязки котелок, я туда булькнул воды до половины. Поискал вокруг. Лук нужен, лук! И морковка ещё. Хорошо бы петрушки…

Большую чешуйчатую рыбину, похожую на щуку, сноровисто разделали. Нутро и плавники в одну сторону, мясо в другую. Теперь порезать не очень большими кусками, на самой чистой доске…

Вот, пойдет. Теперь где у них лук? Есть ли он вообще тут?

По моему требованию, выложили все приправы на стол. А их и было‑то… Прошелся вдоль большой доски, принюхиваясь. Тмин, вот это тмин, будь он неладен. Его в пирогах было много. Такое ощущение, что его тут кладут в каждое блюдо, в какое только можно. Вот это что? Соль? Надо же. Вот это вообще не понятно что, петрушка, что ли. А вот это что? Неужто это перец? Мелкие, серовато–черные, на пыль похожие… Оно ли это?

Осторожно принюхался.

— Это, — я показал на перец, — это что?

— Перец, Ваше Величество. — Сказала матушка Ивонна. — Вот это черный, а это красный. У нас уже немного осталось, два года не покупали, да и не любит его никто.

Никто? Никто, ты говоришь? Вот наконец‑то, а то у меня тут такое ощущение, что жую пресноводную пищу. Как жена с нелюбимым мужем и опостылевшей семьей, бахает в кастрюлю все, что под руку попадается, лишь бы накормлены были, и ладно.

— Откуда?

Черный и красный перец везли с югов. Большей частью из Муравьиного королевства, что‑то возделывалось и на Южном континенте. Зерно везли из Империи. Мясо покупали у степняков. Вот это для меня было небольшим таким шоком.

Я, когда ездил вокруг города, видел прекрасный климат и просторы свободной земли, на которой только паши себе! Ставь заборы, огораживай огороды да снимай урожай!

Но дело обстояло не так радужно. Не хватало нам продовольствия, оказывается. Зерно покупали в Неделимой Империи, скот у степняков или вообще в Дарге… Большие перебои с мясом‑то в последнее время тем и вызваны, что степняки Долгий тракт закрыли и не продают ничего.

Так что же у нас народ ничего не сеял, ничего не пахал, хлеба не растил? Где нивы‑то колосящиеся?

Тоже нету. Крепостному‑то оно надо, вкалывать забесплатно на хозяина? Да и на себя не очень надо вкалывать, все равно хозяин излишки отберет, а тебе оставит ровно столько, чтобы ты не помер с голоду.

Такая вот ежегодная стрижка овец под машинку–нулевку.

И что удивляться‑то, что государство едва на части не разваливается и враги со всех сторон зубы наточили?

Принюхался. "Щука" тиной и рыбой не воняет. Ну, не воняет и ладно, а ежели воняет, так перец есть. Куски рыбы в суп, туда же надо порезанный лук и морковку. Поначалу поварята пытались строгать все по принципу "большому куску рот рад", да я не допустил, приказал резать мелко. Ударились в другую крайность, стали ножом больше мять и давить, чем резать.

— Так, оба–двое. — Я строго поглядел на поварят. — А ну! Ирча, иди сюда…

— Ваше Величество… — Ирина подошла, поклонилась.

— Так, наедине я Седдик. Вручаю тебе вот этих двоих косоруков в подчинение до вечера. Если не будут слушаться… — Сделал паузу, поглядел строго.

Поварята паузу оценили.

Лук и морковку нарезали мелко, прямо с доски ножом смахнули в воду, где уже булькала рыбка. Так, а где большая ложка‑то?

Повара на кухне не столько работали, сколько краем глаза на меня глазели. Матушка Ивонна уже с ног сбилась, народ на путь истинный наставлять.

Помешивая варево деревянной ложкой, я повел носом. Ммм… Это вам не нажористые химикалии Доширака, это экологически чистые продукты! Ушица что надо получается. Во всяком случае, есть можно будет.

Снял пенку, подул, попробовал.

Вкус какой‑то немного необычный. Никак определить не могу. Да, рыбное что‑то. Есть перец, есть соль. Может, от воды такое? Вода‑то тут не такая, как в моем родном мире.

Кольнуло под сердцем — неужто меня отравить хотят?

Ага, отравить. Сам сготовил все, сам. Сам же себя и отравишь… Отравитель. Забыл, что тут все–все–все другое? Тут приправы не в бумажные пакетики запаковывают на фабрике, и приправы‑то все чудные, идентичные натуральным подсластители и подперчители, а вот прям с грядки. Собрал какой‑нибудь дехкан с грядок перец, высушил, размолол, продал купчине, а купчина его перепродал тут. И кто знает…

— Ну, как живете‑то вообще? — Потихоньку спросил я у Ирины.

— Ваше Величество…

— Когда никто не видит, я Седдик. — Повторил я ещё раз. — Слушай… Да не косись ты так на меня, мне аж страшно становится. Что такое случилось‑то?

— Так… Ваше Величество теперь… Король… Седдик Четвертый…

— Ага, а ещё у меня вырос хвост! — Попытался пошутить я. — Ирк, ну ты чего, а? Королевским разрешением повелеваю тебе вести себя со мной как и прежде.

— Да, Ваше Величество… Седдик.

— Рассказывай давай, как же жизнь?

— Нормально. Виктор и Вихор важные теперь! Они теперь в типографии работают. Приносят из города новости.

Ого, неожиданный ход, но вполне предсказуемый. Шуго придумал? Надо к парню присмотреться.

— А так вообще что?

— По замку слуг много ушло. Как только началось, то сбежали. Мы собрались тут, в кухне, боялись сильно, друг за друга держались. Мамка мне лицо и волосы сажей намазала, мукой, жиром вонючим, и всем девочкам сказала так же сделать. Потом ещё гром был, замок ка–ак зашатается! С потолка камни посыпались, вот такие! Мы стали молиться Каме, и с нами ничего не случилось. А потом сюда пришли лесовики, страшные, но никого не обидели. На стражу встали, а старую стражу выгнали всю. Мы тоже бежать хотели, но пришел Ждан Рахатович, это из мастеровых, новый. От имени короля пригласил всех слуг на месте оставаться, пообещал, что обижать не будут. Так и не обижают. Седдик, а правда, что гром тебе дал сам Таллисен?

— Правда, наверное. — Задумчиво ответил я. Ждан Рахатович, надо же. Имя "Ждан", и отчество приделали. Ждан Рахатов сын. Отца Ждана зовут и в самом деле Рахат. Но вот чтобы так людей называли, я тут впервые слышу.

Так же, как и у нас. Имя–отчество. Уважительно. Но вот тут я особой такой уважительности не отметил, просто как имя–фамилия.

А меж тем глаза Ирины становились все больше и больше.

— Хотя ты это… Не говори никому, ладно?

— А ещё мастер Иштван вернулся. — Сказала Ирина. — Думали, что запытал его граф Урий проклятый, но вернулся. Оказывается, его граф Урий в тюрьме держал, а король освободил. Мастер Иштван хвалил, что не разбежались мы и кухню не разворовали. А куда пропал граф Урий?

— Не знаю, но вот как найду — плохо ему придется! Иринк, давай через два дня к вечеру жду вас всех на старом месте… Только ни–ни! Никому!

Ирина покивала.

Так, а ушица‑то моя уже готова, тем не менее!

— Матушка. — Обратился я к матушке Ивонне. — Не найдется ли у тебя мисок глиняных… Глубоких?

— Отчего не найтись? — Всплеснула руками матушка. — Эй, бездельники, а ну!

Передо мной на столе выросла гора тарелок. Серебро с золотом в сторону, не хочу… А вот это подойдет!

— Матушка, теперь большую ложку…

Котелок сняли с огня, переставили на стол. Я лично самой большой ложкой разлил варево, не пренебрегая кусками рыбы. Клейкая получилась, наваристая такая… Совсем как на картинках! Когда дома варил, у меня и вполовину так не вышло. С тех пор я с ухой, да и вообще с супами дома завязал, предпочитаю более простые в приготовлении продукты.