Страждущий веры (СИ)

— Ступай. И ни слова, слышишь, ни слова о том, что здесь было, — лорд Веломри швырнул ему увесистый кошель.

Последний короткий взгляд на бледное, без кровинки лицо принцесски, и Микаш вышел за дверь. Там прислушался. Она заговорила. Он облегчённо выдохнул. Всё будет в порядке. Несуразные, навеянные паникой мысли о том, что он и впрямь жуткая тварь, разрушающая все, к чему прикасается, уступили место осознанию: это дар, принцесска отразила его телепатию и направила против него. Это выжало из неё силы. Вон как её отец перепугался. Говорят же: дар жены — проклятье для мужа. Для такого, как Йорден, уж точно, хотя Микаш бы справился. Нет, её отец прав, нечего голодранцу с принцесской делать.

«Я больше тебя не потревожу. Ты никогда не узнаёшь, как сильно я люблю тебя».

Микаш ушёл на конюшню, чтобы зарыться в тёплую солому в пустом деннике. И, прислушиваясь к мирному сопению лошадей по соседству, задремал. Сон пришёл странный. Будто принцесска плакала в темноте и звала его, звала хоть кого-нибудь. Настолько жалко и больно за неё делалось, что он протягивал к ней руки, обнимал и шептал ласковые слова, нарушая недавнее обещание. «Мы вдвоём против всего мира. Мы выстоим». Ладонь к ладони, пальцы переплетены — не разрубить.

Глава 4. Недостойный жених

1526 г. от заселения Мидгарда, Белоземье, Веломовия

Я очнулась от того, что на лицо брызнули противной холодной водой. Корсет уже не давил — сверху укрывала лишь мягкая простынь. Рядом горемычно причитала нянюшка:

— Ты же чуть собственное дитя корсетом не удушил! И для чего? Чтобы гостей потешить? Да пропади они пропадом, твои гости и весь твой орден поганый вместе с ними!

— Помолчи, Эгле. Всё с ней в порядке будет. Не сахарная — не растает, — раздался громкий голос отца. — А ты кто?

Голова закружилась, и я куда-то уплыла. Когда снова очнулась, уловила лишь неразборчивый лепет:

— Да, милорд. Простите, милорд.

Что-то звякнуло, похоже, отец отсчитывал монеты из кошеля.

— Ступай. И ни слова — слышишь — ни слова о том, что тут было!

Прижимая к себе простынь, я приподнялась с кушетки, но увидела лишь, как закрылась дверь.

Нет, мне почудилось.

— Простолюдины совсем обнаглели. Никакого уважения к знати, — посетовал отец, но, увидев меня, обо всём забыл: — Ты как?

Я легла обратно, подтянув простынь до подбородка. Глаза резало от света. Сердце бешено колотилось, пуская по телу волны пульсаций. Голова гудела и кружилась, напоминая о недавнем обмороке. Всё-таки опозорилась. Надо было больше отдыхать.

Отец нахмурился и сунул мне под нос походную флягу, которую обычно наполнял восстанавливающим силы зельем. Но оно действовало только на рыцарей с даром. Я недоумённо потупилась.

— Выпей — полегчает, — отец влил мне в рот ядрёный, отдающий мятой и базиликом напиток.

Удушливый кашель согнул пополам. Отец отставил флягу и провёл вокруг меня руками, внимательно вглядываясь во что-то, доступное лишь ему.

— Скажи, дочь, ты ведь не была с мужчиной? — спросил он.

Я аж дёрнулась от возмущения. Как он мог такое подумать?! Нянюшка надавила на плечи, заставив лежать неподвижно, и ответила вместо меня:

— Совсем чокнулся?! Девочка чиста, как в день своего рождения. Это и без дара видно!

— Я не Вейас, — устало прохрипела я и отвернулась. Гадко даже думать! Я бы никогда не отдалась мужчине вне брака.

— Вижу, извини. Всё происходит слишком быстро: помолвка и церемония… — отец потрепал по волосам, поцеловал в висок и забормотал: — Это так некстати. Хотя следовало ожидать подобного, учитывая обстоятельства. — Приподнял мой подбородок кончиком пальца и заставил взглянуть в глаза: — Ты ничего не слышала перед обмороком?

— Все превратились в свиней, — измученно выдавила я.

Видение на пиру оживляло и кошмар о поглотившей мир тьме. Я уже почти забыла о нём, но теперь смятение и страх навалились с утроенной силой.

— Свиней?! — кустистые брови отца грозно сошлись над переносицей. — Интересные у кого-то фантазии. Найду — голову оторву!

Я отвернулась, кожей ощущая его негодование. От чужих эмоций становилось больно. Хотелось закрыться и ни о чём не думать.

— Отдыхай. На людях тебе сегодня показываться не стоит. Я пойду к гостям и всё объясню, а потом отведу тебя в святилище. Там сразу полегчает. А пока лежи.

Он ушёл, еле слышно затворив дверь. В этот раз задерживать его не хотелось. Я прижала колени к груди и обняла их руками. Лежала так, не шевелясь, чувствуя, что нахожусь в мерцающем коконе, который отгораживает меня от всех, защищает. Только мысли прогнать не удавалось. Липкий страх щекотал нервы: «Как же ты хороша, принцессочка! Принцессочка... принцессочка...»

По телу пробежала волна мелкой дрожи. Засосало под ложечкой.

— Нянюшка! — Старуха уселась у изголовья, с тревогой изучая моё лицо. Должно быть, выглядела я ещё хуже, чем чувствовала себя. — Что значит, если тебе постоянно снится один и тот же сон?

— Твоя жизнь скоро сильно изменится, вот ты и волнуешься, — нянюшка гладила меня по волосам, как отец, только от неё исходило тёплое спокойствие и умиротворение. Становилось чуть легче. — Иногда мы сталкиваемся с бедами, с которыми не можем справиться. Они не оставляют нас даже ночью. Тогда во сне сами боги приходят на помощь: говорят, объясняют, показывают. Как только поймёшь, что тебе пытаются подсказать, всё решится само. Хочешь, подумаем вместе? Что тебе снится?

— Суженый.

— Хороший сон!

— Да.

Думать вместе не хотелось, тем более рассказывать, оживляя в памяти жуткие образы. Да и чего тут гадать? Всё яснее белого дня. Это предупреждение о том, что нельзя нарушать божественные законы. Нужно принять доставшегося мужа, даже если он совсем не тот, о ком я мечтала. А любовь с первого взгляда — нянюшкины сказки. В жизни такого не бывает. Я обидела Йордена пренебрежением, поэтому он ушёл. Его место тут же заняла тьма, тьма в моём сердце. Я не должна поддаваться, иначе сама стану тьмой. Отныне я буду кроткой, ласковой и послушной. Буду по-настоящему, не как раньше: притворяться, а в мыслях дерзить. Я разыщу Йордена, отдам подарок и с радостью отправлюсь в благодатный степной край, подальше от нашей убогой сырости. Я верю, что Йорден убил сотню демонов, и убьёт ещё столько же, а если даже не убьёт, то для меня он всё равно будет самым могучим и доблестным воином. А что плясать не умеет — так я научу. Это гораздо проще, чем вышивать.

Я повернулась к нянюшке:

— Есть хочется. Принеси чего-нибудь, а то из-за корсета я совсем без ужина осталась.

— Конечно, милая, я мигом, — спохватилась старуха. Подумала, видно, если у меня появился аппетит, значит, стало легче.

Стоило двери захлопнуться, как я встала на негнущиеся ноги. Только сейчас поняла, что нахожусь в собственной гардеробной. Я достала из сундука мамино белое платье и надела. На стене висело большое зеркало в ажурной позолоченной оправе. Я заплела распущенные волосы в косы и взглянула на своё отражение. Несмотря на бледность и синяки под огромными, лихорадочно блестевшими глазами, я выглядела по-домашнему мило и трогательно, так, как я хотела выглядеть, как я себя ощущала. Теперь духи обязательно помогут мне обрести счастье с Йорденом.

Я выглянула за дверь. Коридор пустовал. Я облегчённо выдохнула. Оставалось только понять, где искать Йордена. Он не сказал, куда и зачем отлучается, а я не потрудилась спросить. Но сейчас глупо сожалеть о несделанном. Нужно думать, как быть дальше.

Вспомнилось, как отец обучал Вейаса использовать заклинания нашего замка: можно было открыть потайные ходы или, наоборот, спрятаться так, чтобы тебя не заметили, а ещё проверить, не замышляет ли кто дурного, или отыскать нужного человека. Последнее было самым простым. Правда, Вейас всё делал спустя рукава, иногда мне даже казалось, он злил отца нарочно. А вот у меня выходило, хотя никто не обращал внимания.

Не придумав ничего лучше, я решила попробовать: сосредоточилась на внешности Йордена, его движениях, голосе, запахе. В голове возник примерный план замка со всеми винтовыми лестницами, петляющими узкими галереями, длинными коридорами, уединёнными комнатами за глухими дверями. Мой бесплотный дух плутал между пульсирующих жилами людских фигур. Всё не то, не то, не то. Ну где же?! Как гончая, я учуяла запах, кислый, не слишком приятный, щедро смешанный с потом. Йорден, тут ошибки быть не могло. В восточном крыле, парадные гостевые покои, третья дверь по коридору слева.