О черном маге замолвите слово (СИ)

— К черту! К дьяволу! К вечной Тьме!

— Он говорит, что у него письмо к вам, — настаивал Ларенс.

— У них у всех ко мне письма! — рыкнул Райнарт, но тем не менее поплелся в так называемый Большой зал с твердым намерением выпроводить очередного кандидата в ученики.

Или по крайней мере запросить такую цену, что бы у его рекомендателя случилось несварение желудка, язвенная болезнь и сердечный приступ.

Приближаясь, Райнарт осматривал визитера до нельзя придирчиво: на знатного сынка не похож, спокойный, собранный и на оружие глядит не как баран на новые ворота.

И еще он кого-то ему необычайно напоминал.

— Бери, что сочтешь нужным, и покажи, что знаешь, — вместо приветствия неласково распорядился Райнарт.

Парнишка круто развернулся, и ни слова не говоря, выбрал себе оружие. Довольно грамотно, пришлось признать Райнарту, — кто бы его до этого не учил, но в голове задержалось. И нападать не торопится, пытается оценить противника. Несколько пробных выпадов подвернувшейся шпагой с ближайшего стенда (а надо сказать, что ученического затупленного оружия у себя Райнарт не держал), — бывший герой даже удивился: соискатель, хоть и мальчишка совсем, проигрывал в скорости не потому, что терялся, и не только потому, что вспоминал нужное положение, а еще зачастую из-за того, что пытался сдерживать первые порывы один другого интереснее. Такое впечатление, что он больше привык практиковаться в темном переулке или на большой дороге, где не до фехтовальных изысков.

Ловкий, гибкий, не размазня — из этого, пожалуй, толк будет. К тому же Райнарт наконец сообразил, кого ему мальчишка напоминает. Бывший герой остановился только когда согнал с него семь потов, не часто получая такое удовольствие, и смерил кандидата еще более внимательным взглядом, получив в ответ почти такой же: не дерзкий, но откровенно-оценивающий.

Райнарту даже ущипнуть себя захотелось, до чего похож. У него было стойкое ощущение, что перед ним Дамон в юности, хотя черты, конечно, не совпадали полностью, а глаза были не обжигающе черными, а синими.

— Давай письмо.

Парень так же молча протянул ему запечатанный конверт, сверкнув своими глазищами из-за ресниц.

«И норов, как погляжу такой же!» — усмехнулся про себя Райнарт.

Воск на конверте не имел именного герба или личного знака: рядовой цеховой оттиск какого-нибудь придорожного постоялого двора, — и это уже было необычно.

Хмурясь, Райнарт сломал печать.

После первой же фразы, он почувствовал, что задыхается, потом ухмыльнулся.

Пожалуй, это было самое странное рекомендательное письмо, которое он получал.

Разумеется, о том, что бы отослать мальчишку обратно и речи быть не могло, но проблему этот умник подкинул не малую. Во-первых, понятно, что у парня никого и ничего нет и дело не столько в том, что бы учить его мечом махать, сколько позаботиться, что бы ему было, где спать, что есть и далее по списку. Райнарт не напрягаясь мог себе это позволить, но дураку ясно, что малец черен, как отчаяние.

И вот скажите пожалуйста, как долго о нем Анастас не узнает? И как отреагирует?

— Дамир, значит… А я, как понимаешь, и есть господин Райнарт. Сражаться тебя твой… опекун учил? — он похлопывал письмом по ладони: неожиданная просьба в нем его поразила и потрясла.

— Да, и этому тоже, но совсем чуть-чуть. Я с ним с зимы только, — Дамир слегка смутился, но мастер фехтования не стал ни расспрашивать, где это он собственно был раньше, ни чему еще учил его доктор Фейт, — А вы его друг?

Райнарт на него произвел неизгладимое впечатление: и поучиться у него точно будет чему.

— Скорее враг, — усмехнулся Райнарт, и обругал себя, увидев как тут же переменилось выражение синих глаз.

— Успокойся, у нас с ним что-то вроде мирного соглашения… Ты сможешь его дождаться у нас, только постарайся не попадаться на глаза магу, который здесь бывает.

Дамир понимающе кивнул, и сдержанно улыбнулся в ответ краешком рта, — Райнарту не по себе стало, такой знакомой была эта улыбка! К тому же, похоже мальчишка прекрасно знает о своей особенности, возможных неприятностях, а за своим покровителем землю целовать готов… Опасное сочетание! Тем более, следует за ним присмотреть.

— Идем, представлю тебя госпоже Гейне.

С первого же дня, как только он сел за один стол с хозяевами Дамир не давал ни уму, ни телу ни одной свободной минуты, исполняя желание своего защитника и покровителя. Он убедил себя, что его послали учиться — вот он и учился всему, что видел, вплоть до требований этикета и правил поведения высшего общества, старательно изживая в себе уличные замашки. Если он не сидел над очередной книгой, то несомненно найти его можно было в Малом зале, либо каком-нибудь укромном уголке за тренировками. Независимо от причины, побуждавшей его работать над собой, его усилия приносили хорошие плоды: через некоторое время занятий под руководством госпожи Гейне, которая повергла его в восхищение и красотой, и утонченностью, и умом, и вообще всем, оказавшись просто воплощением идеала, не иначе, — Дамир уже мог свободно поддержать светскую болтовню о сортах роз например, вполне в состоянии развлечь учениц именно так, как это понимали они, не шокируя нежные ушки. В нем даже проявилась какая-то толика изящества и шарма.

Райнарт не баловал его похвалой, наоборот — ставил с собой и умучивал до изнеможения. Те из его «коммерческих» учеников, которые это видели, благодарили светлое небо, что им ничего подобного не доставалось, и недоумевали, почему это у воспитанника мастера при этом такое блаженное выражение лица.

Надо сказать, что разумный и даже деловой подход к тому, за что он брался, четкое понимание своих обязанностей и положения, полное отсутствие каких-либо провокаций и дерзостей, быстро расположило к Дамиру и членов семьи, и слуг, хотя он особо ни с кем не сближался. Единственной уступкой стали дети.

Для трехлетней Мелисенты — или просто Мелли — поселившийся у них юноша с первой же секунды в столовой стал предметом пылкой девичьей любви. Маленькая женщина, она тщательно стыдливо скрывала свою сердечную тайну, поведав ее лишь тем, кто выдать не мог — двум любимым куклам, переодевая их в зарослях пионов. Дамир, устроившийся на подоконнике этажом выше с историческим очерком о последней войне Сил, едва не сверзился вниз, услышав признание звенящим детским голоском.

Объектом таких чувств ему быть еще не приходилось!

Вечером перед сном, он занес малышке букет фиалок, похищенных с клумбы матери, после чего кроха от него уже не отлипала.

Так легко было представить себя членом этой замечательной семьи, настоящей… И мастер Райнарт бывал злой, как шершнем в одно место укушенный, и госпожа Гейне порой не раз сходилась с ним повышая голос… Про Рея, который воспринял его как соперника — в самом деле: мама с пришлым чужаком занимается отдельно по несколько часов, и особое отношение отца он тоже чувствовал, — вообще стоило умолчать. Неугомонный пацаненок не уставал придумывать каверзы, однако Дамиру, в очередной раз обнаруживающему свои ботинки прибитыми к полу или с немыслимым узлом из шнурков, почему-то только смеяться хотелось.

Он прекрасно понимал его ревность: будь у него отец и мать, тем более такие, — он бы пылинке на них сесть не дал! Дамир видел, что у Рея не слишком удается как раз в том, в чем он хотел бы заслужить признание отца, и чувствовал, что мог бы помочь, но долго не мог понять, как подступиться.

Все произошло само собой. После очередной тренировки он не удержался, — а день был жаркий, — стянул насквозь промокшую потом рубашку и с наслаждением умылся прямо в кадке с заготовленной для полива цветника водой. Распрямляясь — увидел завистливо наблюдавшего за ним Рея и улыбнулся мальчику: здорово иметь такого братишку. Против обыкновения тот не фыркнул, а спросил:

— А это у тебя что?

Дамир коснулся шрама под ключицей.

— Болт.

Восхищенный вздох уважения.

— А это?