Тени и пыль (СИ)

— Ты правда так считаешь? — спросил он очень серьезно. Рокфор запнулся и долго молчал. Потом медленно, с натугой, перевел дыхание.

— Нет, — ответил тихо. — Я все равно верю. Чип кивнул, будто и не ждал иных слов.

— Вот потому-то наша дружба лишь крепнет с каждым годом, — сказал просто. — А призы да грамоты пусть собирают те, кому это интересно. Кстати, — он вскочил, — Мы приехали. Вперед!

Первой с бампера спрыгнула Гаечка. Вдали, на фоне сверкающих в ночи небоскребов, уже темнел родной силуэт старого дуба.

В штабе, разумеется, кое-что изменилось — он выглядел, как год назад, пропали новые жалюзи на окнах и ангар, который Гайка соорудила для погибшего в подземелье вездехода. Едва открыв дверь, Чип бросился к стене с часами мирового времени; за ним поспешили остальные. Несколько мгновений спасатели молча глядели на циферблат.

— Что ж, по крайней мере машина времени у Кургана сработала точно, — заметил Рокфор. — На дворе девятое октября прошлого года.

— Уже не прошлого, — буркнул Дэйл.

— Верно… — Чип снял шляпу и устало протер глаза. — Вжик, будь другом, пролети по всем комнатам и зажги везде свет, ладно?

— Взз-взз! — самый маленький спасатель отдал честь и метнулся вперед. Рокки озадаченно разгладил усы:

— Свет-то зачем? Чип бросил на друзей виноватый взгляд.

— Ну… — он опустил голову. — Просто… Так уютнее.

— Отличная мысль! — поддержала Гаечка. Дэйл решительно кивнул.

— Не знаю, как вы, а я больше в темноте спать не буду, — заявил он твердо. — И вообще, надо везде снять выключатели. Кому нужна эта дурацкая темнота?!

— Не мне, уж точно, — по спине Чипа пробежали мурашки при одной мысли о холодных, пустых, погруженных во тьму комнатах штаба. — Ребята, предлагаю на первое время, пока… Придем в себя… В общем, кто за то, чтобы вытащить все кровати в главный зал?

— И телевизор не выключать, — вставил Дэйл. — Можно без звука, но что б работал… Гайка вздохнула.

— Я согласна. Рокфор улыбнулся в усы.

— Дети, ох дети… — покачав головой, он добродушно толкнул Чипа в плечо. — Ну? Устроим совещание прямо сейчас или подождем Фокси? Капитан на миг заколебался.

— Сейчас, — решил он. — Фокси может потребоваться много времени, чтобы долететь до штаба.

— Тогда я на кухню, — Рокфор азартно потер ладони. — Что может быть лучше, чем обсуждать план спасения Земли, закусывая моими антивоенными сырррниками! Дэйл моргнул:

— Чем-чем?

— Увидите, — обещал Рокки. — Вжик — за мной… Гаечка и бурундуки проводили силача удивленными взглядами. Дэйл озадаченно почесал за ухом.

— Антивоенные сырники?

— Рокки шутит, — успокоил Чип.

— Странные у него шутки сегодня.

— Сегодня вообще странная ночь, — заметила Гаечка.

— Точно! — разом, будто сговорившись, выпалили Чип и Дэйл. Все трое переглянулись. Капитан, вздохнув, развел руками.

— Пойду, притащу карту.

— А я флажки! — Дэйл сорвался с места.

Оставшись одна, Гайка некоторое время молча стояла у часов, глядя на гипнотическое движение секундной стрелки. Ее не покидало чувство, будто все они упускают из виду маленькую, но бесконечно важную деталь. В словах Кургана, в его решении поручить спасение Земли простой мышке, сквозила странная и необъяснимая фальшь. Разве не легче и логичнее было бы, отправься на задание сам Курган? Судя по тому, как он разрезал лучами стальную дверь, старый филин мог постоять за себя. И все же он бездействовал семь тысяч лет, ожидая… Гайку. Талантливую и сообразительную, да, но все равно мышь! Где-то таился подвох. У всего на свете есть причины, значит, должен существовать фактор, справиться с которым может простая мышка, но не может всемогущий тысячелетний робот…

Гайка вздрогнула. Вот оно. Вот! Робот! Думая о Кургане, она всегда воспринимала его живым, но Курган не живое существо — это машина. Все его поступки продиктованы жесткой и рациональной логикой. И если робот выбрал для спасения Земли простую мышь, значит…

Гайка ахнула. Решение загадки неожиданно вспыхнуло перед ней, будто фосфорный факел, от изумления мышка попятилась и чуть не села на хвост. Некоторое время судорожно глотала воздух.

— С ума сойти… — прошептала наконец Гаечка, когда слегка опомнилась.

И медленно, чуть ли не впервые после возвращения, ее губы растянулись в слабой улыбке. Теперь она знала, что делать. Теперь все будет хорошо. Лишь бы не ошибиться. Лишь бы не ошибиться…

Фокси мчалась по ночному небу, покрывая полсотни миль в час, но город, казалось, оставался все так же далек. Под утро измученная летунья была вынуждена опуститься для отдыха на дерево, у нее тряслись крылья и дыхание с хрипом вырывалось из легких. А лететь предстояло еще много часов…

От усталости и голода кружилась голова. Судорожно глотая воздух, Фокси лежала на ветке, беспомощно свесив крылья, сил не осталось даже чтобы уцепиться коготками и повиснуть вниз головой для сна. Сквозь мутную пелену, окутавшую разум, вяло прорывались отдельные мысли.

Некоторое время измученная Фокси молча глядела в небо, чувствуя боль в каждой мышце. Из полусонного состояния ее вывел почти незаметный шорох: повернув голову, летучая мышка встретилась взглядом с юным черным котенком, который неумело, но старательно, крался к ней по ветке. Сообразив, что его заметили, котенок сжался и зашипел, готовясь к прыжку.

Фокси мысленно застонала. Ну почему сейчас… Напрягая все силы, она заставила себя встать и расправить крылья. Маленький хищник был пока слишком далеко, чтобы всерьез его опасаться.

— Не прыгай, — устало буркнула Фокси. — Все равно не поймаешь.

— Поймаю, — гневно заявил котенок, но тут же отпрянул и широко раскрыл зеленые глаза. — Ты говорящая! Летунья мрачно усмехнулась.

— А что, нельзя? Котенок разочарованно вздохнул и уселся на ветке, обернув хвост вокруг лап.

— Нельзя, — сообщил он грустно. — Мама говорит, говорящих нельзя есть. Фокси с облегчением расслабила крылья и вновь опустилась на ветку.

— У тебя очень хорошая мама.

— Самая лучшая! — гордо заявил котенок.

— Что же она тебя одного пускает по деревьям лазить? — поинтересовалась летучая мышь. — Не боится, что упадешь? Котенок хмыкнул.

— А кто сказал, что я один?

Фокси, вздрогнув, резко повернулась и чуть не свалилась с ветки, обнаружив прямо за спиной большую черную кошку. Хищница подкралась настолько бесшумно, что уже раз пять могла бы схватить ни о чем не подозревающую добычу. Перепуганная Фокси моментально ее узнала:

— Ты! — воскликнула она, попятившись и прижавшись к стволу. Кошка смерила летунью подозрительным взглядом. Огромные зеленые глаза ярко светились.

— Мы знакомы? — вкрадчиво спросила хищница. Летучая мышь запнулась, вспомнив, что до похищения Дэйла пройдет еще год.

— Н-н-нет… — выдавила она. — Я, н-н-наверно, полечу…

— Не бойся, — кошка грациозно разлеглась на ветке, свесив одну лапу и хвост. — Хотела бы съесть, ты бы меня никогда не заметила. Здесь мало разумных… летает. Поговорим? Фокси сглотнула.

— А… о… О чем? Кошка фыркнула.

— Да ни о чем. Просто поговорим, не зря ж мы говорить умеем… — она вздохнула. — Тут на много миль окрест ни одного разумного. Одиноко. Летучая мышка нерешительно шагнула вперед.

— Зачем же тогда жить в таком месте? Кошка усмехнулась.

— А как прикажешь учить детей охотиться? В лесу, где все разумны, нам, хищникам, или с голоду пухнуть, или звереть, — она грациозно изогнула хвост. — А звереть я ни себе, ни малышам не позволю.

Фокси с удивлением моргнула и, еще слегка нервничая, уселась возле ствола, устало свесив крылья. Черный котенок уже пробрался по ветке к матери и принялся весело теребить ее за ухо.

— Ты слишком… Добрая… Для кошки, — заметила Фокси. Хищница усмехнулась, показав набор великолепных зубов.

— Доброта — понятие очень-очень относительное.

— Да… — летунья вздохнула. — Я Фоксглав, для друзей Фокси.

— Мгла, — представилась кошка. — А этого полуохотничка Угольком звать.