Обретение (СИ)

– Но почему радуются остальные? Неужели народ так ненавидел убитого Гуангуня?

– Они про него давно забыли. У черни короткая память. Проповедники, что вчера грозили гневом богов, сегодня вещают, что две луны – знак божественной милости к династии Янгао. Ибо в ту ночь империя дрогнула, но не рухнула. Как же народу не ликовать? – он саркастично усмехнулся. – Праздник смены династий, такая замечательная ночь...

– А ты? Где тогда был ты?

– А я, мой любопытный юный друг, как раз наутро входил с Гуаляном в растерзанный дворец Пинхенгов, – отчеканил Учитель Доо. – Еще вопросы есть?

Я ошеломленно уставился на толстяка, облик которого вдруг на секунду расплылся, словно окутанный туманом, а затем приобрел невиданную ранее жесткость. Его взгляд стал холоден, морщинки исчезли с худощавого надменного лица, старинный шлем украсили длинные перья фазана – знак отличия высшего военного ранга. Он поднял из лужи крови покореженный императорский венец и небрежно передал его кому-то, стоящему за спиной. Закованные в латы воины настороженно озирали периметр зала, затянутого багровым туманом. Смутно поблескивал трон, на котором покоилась груда кровавых ошметков, бывшая когда-то человеком... Учитель Доо... Нет! Этот не мог быть Учителем Доо!

Я с трудом вынырнул из накатившего морока. Плети плюща на витом ограждении галереи... опаловые чайные чашки... пчела, жужжащая над вазочкой со сладостями... Краски, запахи и звуки настоящего вернулись, изгнав страх в прошлое, где ему было самое место. Горло пересохло и голос свой я не сразу узнал, когда вякнул, полагая молчание признаком слабости:

– А зачем ты спер пирожок у торговца? У нас ведь есть деньги!

Лицо Учителя Доо снова стало привычной, чуть язвительной маской чудака-философа:

– Чтобы показать, что нет нужды перекраивать события под себя. Если ты оказался в нужном месте в нужное время, то все получается само собой, – засмеялся он, прищелкнув пальцами. – Учись определять нужное. И я не «спер», как ты выразился, мой невежливый, но честный ученик, а просто «взял», потому что мог взять. В воспитательных, так сказать, целях. Пошли, заплатим за пирожок и дойдем до бакалейной лавки.

Но Шаи не оказалось на месте, ее торговая точка была закрыта, а шум и веселое бурление толпы увлекли нас прочь от пустой витрины.

Устроившись на крыше своего дома, я терпеливо дождался заката. Сизые облака, как веки мифического дракона, сомкнулись на багровом оке солнца, спустились сумерки, и квартал расцвел фонарями. Музыка, смех, обрывки песен доносились издалека – праздник набирал обороты. Медленно вставала луна, затемняя небо и вытягивая из-за горизонта охапку звезд. Стукнула калитка – Учитель Доо ушел в гости к старухе Дэйю, оставив меня одного. Ничуть не скрываясь, я спустился в кабинет, забрал заранее снаряженную сумку с пращой и почти бегом выскочил на улицу.

Квартал кипел весельем. Всегда сдержанных обитателей словно подменили, они вели себя как обычные беззаботные столичные жители: громко смеялись, взрывали хлопушки, ели и выпивали. На уже построенном и разукрашенном помосте актеры разыгрывали вторую сцену классической пьесы «Рождение обезьяньего царя» – я узнал ее по специфическим маскам и сложным костюмам, ненадолго задержавшись в толпе зрителей. Не успел заметить, как рядом со мной оказался Айсин Гёро.

Он, как и остальные, затаив дыхание следил за разворачивающимся действом... по крайней мере, так показалось мне поначалу, но через какое-то время тихо сказал:

– Хорошо играют, чертяки, даже слезы наворачиваются...

– Господин десятник, – решимости в моем голосе было с избытком, – не знаете, что произошло с бакалейной лавкой Шаи?

Он помрачнел:

– Да темные там дела творятся, никто понять ничего не может. Кражи какие-то таинственные... а может, сама хозяйка что-то мутит.

– Как же так? Именно она страдает больше всего...

– Ой ли? – он пожал плечами. – Может, просто говорит, что страдает? Это все слова, не подкрепленные доказательствами. На складе у нее точно никого постороннего не было. Следы проникновения отсутствуют.

– Не знаете, где она сейчас? Мы заходили днем, но лавка была закрыта...

– Знаю, как не знать! – он усмехнулся. – Здесь где-то, веселится вместе со всеми. Поищи в кабачках. Они сегодня открыты всю ночь, может тебе удача и улыбнется.

Я поблагодарил десятника Гёро и влился в поток людей, текущий по центральной улице от лотка к лотку. Признаться, полакомиться чем-нибудь вкусным очень хотелось... И тут я понял, как выманить вора в удобное для меня место: на какой-нибудь деликатес – судя по всему, он любитель редких яств.

Весьма кстати толпа вынесла меня к уличной едальне, торгующей сладостями и вином. Я купил сахарных шариков, разноцветных, как детские игрушки, напиток из хризантем и присел за край длинного стола, установленного под навесом.

– Улыбка твоя мимолетна, она след луны на воде. И снова влачусь я, покорен несчастной судьбе... – донеслась сквозь праздничный шум воодушевленная декламация.

Алхимик Мунх одной рукой обнимал столб навеса, а второй энергично размахивал чашей с вином.

– Уважаемый, – я вежливо указал ему на очевидное, – по-моему, Ваша дама уже ушла...

– Эх, молодо-зелено! Не настолько я пьян, чтобы не заметить, что обнимаю лишь столб. Когда душа полна любовью, наличие дамы даже несколько излишне. Да и где их найдешь в этом квартале?

– А Шая? – коварно перевел я разговор на интересующую меня тему. – Разве она не хороша?

– Бедная девочка... – алхимик растроганно всхлипнул. – Дело всей ее жизни рушится на глазах...

– Вы тоже пострадали от ее неаккуратности? – провокационный вопрос сам сорвался с губ.

– И я, и я... Но в моем случае это было даже неплохо. Именно сейчас я несколько стеснен в средствах и оплатить столь дорогой заказ все равно не смог бы.

Я смотрел, как Мунх с удовольствием разглядывает содержимое чаши и размышлял. Значит, у алхимика не было денег на выкуп необходимых ему ингредиентов... Вполне возможно, что именно он выкрал тигриную печень и корни женьшеня, а чтобы замести следы, совершил остальные кражи. Но почему в подвале присутствовали следы существ изнанки?

– А Вы, уважаемый мастер, можете в своей лаборатории вызвать какого-нибудь духа? – спросил я будто между делом, довольный своей хитростью.

Алхимик гордо выпрямился, отпустив дающий опору столб:

– Что Вы этим хотите сказать, молодой человек? Я не верю ни в духов, ни в демонов! Если они где и существуют, то только в фантазиях шарлатанов, вроде духоборца Мельхиора Железного, – это имя он почти выплюнул с презрением, – наживающихся на невежестве простого люда. Великая наука трансмутации первоэлементов принадлежит знанию сугубо рациональному! Вызвать духов... я никогда не унижу себя даже разговорами о столь вопиющем мракобесии!

Лихо опрокинув в рот чашу, он оттолкнулся от столба и с удивительной для выпившего скоростью растворился в праздничной толпе. А я дожевал шарики и побрел дальше.

Шая обнаружилась в маленькой забегаловке, которую не сразу и заметишь. Она притулилась в углу за кувшинчиком вина... далеко не первым, батарея пустых впечатляла.

– Как дела, Шая? – подсаживаясь к столику, заботливо спросил я.

– А-а-а, – она с трудом сфокусировала на мне косящий взор, – маленький господин... Все! Никаких дел. Нету... Лавка... закрыть. Долги... раздать. В жены... пойтить...

– Неужели так и не нашли вора?

– Ик... Икспиртиза... что нет следов. Не-е-ету следо-о-ов... – пропела она, заваливаясь на бок.

Я попытался усадить ее прямо:

– Шая, а если это злые духи?

– Дак был духоборец. Заклинал чего-то... последние деньги выманил, все до гро-о-ошика, – бакалейщица хлюпнула носом, – велел обку... окурить ладаном и ушел. Ничего там не нашел. О! Стих получился! – она взмахнула рукой. – «Ушел – не нашел»... меня возьмут в школу для богатеньких? Я ведь демнсри... де-мон-стри-рую, – проговорила старательно, по слогам, – небывалые способности к стихосложению. Уф!