Тёмный день

Дарин вздохнул.

— Давайте. А то я все думаю про человека… которого вурдалаки себе как еду припасли.

Он стиснул зубы.

— Надо этих тварей уничтожать! Убивать, пока они не натворили тут дел. Вот чем надо срочно заняться и, как говорил Дадалион, «да помогут нам небеса»!

Тохта уставился на него, прищурив глаза.

— Ты что, в религию ударился?

— С нездешней силой, — пробурчал Дарин.

…В подъезде дома Гингемы он и Тохта немного задержались, чтобы наскоро переговорить о произошедшем. Кобольд стоял на своем — помощь Тесса — ни что иное, как ловушка: ламии ведь известны своей хитростью! Но Дарин думал о другом и только отмахнулся:

— День сурка, блин, — с досадой бормотал он, поднимаясь по ступенькам.

— Какого сурка?

— Зверек такой…

Тохта озадаченно почесал за ухом, подумал и решительно потребовал объяснений.

— Это когда события все повторяются и повторяются, — нехотя пояснил Дарин. — Каждый день — одно и то же. Вот вчера с чего наш день начался?

Кобольд подумал.

— Не знаю, как для тебя, а для меня он с завтрака начался, — сообщил меняла. — Славно закусил на балконе! У меня была припрятана вкусная жирная крыса в…

Тут он вспомнил, что крыса-то была припрятана в кухне за холодильником, и прикусил язык. Дарин по-прежнему не желал и слышать о том, что припасы должны храниться в норе, а не на улице в кустах, где их может стащить кто угодно: старушки на лавочках, молодые женщины с колясками, подростки — мало ли желающих закусить его, кобольда, запасами! Оно, конечно, люди крыс не едят, но предосторожность не помешает. К счастью, Дарин не обратил внимания на то, что Тохта замялся и продолжал рассказывать.

— День у нас с тобой начался с того, что мы пошли к Гингеме и на вурдалаков напоролись. А сегодня? — он посмотрел на кобольда сверху вниз. — То же самое, блин! Мы идем к Гингеме — и снова вурдалаки и опять мы улепетываем со всех ног! Вот это и есть день сурка. Понял?

Тохта перепрыгнул сразу через три ступеньки и очутился на площадке пятого этажа.

— Понял, понял, — ответил кобольд, сильно покривив душой. — А все-таки, что за сурок такой?

— Зверек. На крысу немного похож.

Дарин позвонил в дверь.

— На крысу?!

— Ну да. Небольшой такой, толстенький.

Глаза Тохты загорелись.

— Где водятся? Как думаешь, они вкусные, сурки эти? Не пробовал? И жирные, говоришь? Это хорошо… а вот скажи мне…

Тут распахнулась дверь и волнующий разговор о неведомых сурках — жирных, упитанных зверюшках — пришлось прервать.

…Гинегма надела очки.

— Так… ну-с, посмотрим. Что это? Письмо… гм… не люблю, когда письма на компьютере пишут, предпочитаю от руки…

— Прошлый век! — снисходительно ответил Дарин. — Сейчас от руки уже и не пишет никто!

— Печально, — заметила на это Гингема, приступая к чтению. — «Дорогая Алла»… так, ну, это личное… а, вот по делу! «Не знаю, кого ты хочешь пристрелить, но высылаю тебе то, что смог найти», — Гингема поверх очков посмотрела на Дарина. — Я ему сообщила, что экспонаты мне для семинара нужны, студентам показать. Дескать, ввожу с этого учебного года новый спецкурс. Сплела душистую легенду, так сказать… м-да. Он, разумеется, ни одному моему слову не поверил, но спрашивать не стал, — она хмыкнула. — Нравятся мне мужчины, которые не задают лишних вопросов! Просишь его прислать оружие, связанное с уничтожением мифических существ, он берет — и присылает. Такие поступки я ценю!

Гингема продолжила чтение.

— «Это научные экспонаты музея университета, так что, пожалуйста, верни, как все закончится». Крупнейший университет Европы, между прочим, — небрежно сообщила она. — Так, дальше… «Деревянный ларец шестнадцатого века, нож из вулканического стекла…» ага. Ну-ка, достань его, посмотрим.

Дарин придвинул картонную коробку поближе и осторожно вынул оттуда квадратный ящичек темно-вишневого дерева. Тохта немедленно принялся его обнюхивать, почти уткнувшись носом в потрескавшуюся от времени крышку ларца, украшенную грубой примитивной резьбой. Закрывалась крышка не на замок, а на простой медный крючок, погнутый, потускневший от времени, один уголок ларца был сколот, на боковой стенке виднелся след, оставленный огнем.

— М-да, — задумчиво проговорила Гингема, рассматривая потертый старый ларец. — Удивительно, как много могут рассказать вещи о своем хозяине!

Дарин согласно кивнул. У него, так же, как и у Гингемы, неожиданно возникло странное чувство, что жизнь владельца ларца была беспокойной и полной опасностей, и что вряд ли этот человек мирно скончался от старости в собственной постели.

— Посмотрим, что внутри? — предложила Гингема.

Дарин осторожно открыл крышку.

Изнутри ларец был выложен бархатом, когда-то ярко-красным, а сейчас — выцветшим и полинявшим. В специальных отделениях покоились странные предметы, расположенные в продуманном порядке. Справа, в углублениях стояли пузырьки темного стекла, плотно запечатанные пробками. В ременные петли были продеты два серебряных распятия, сбоку приткнулась маленькая потрепанная книга с полустертым крестом на кожаной обложке. Слева, за невысокой перегородкой, виднелась серебряная коробочка, а в углублении, тянувшемся вдоль задней стенки, лежал длинный нож.

— Ух, ты! — восхищенно воскликнул Дарин, рассматривая вещи. — На что угодно спорим, это — походный набор охотника на вампиров! Смотрите, какой нож! А во флакончиках, наверное, святая вода была.

Гингема повертела в руках пузырек и осторожно поставила обратно.

— Похоже, ты прав. Послушайте-ка, что я прочитаю:

«С этим ножом связана любопытная история. Около пятнадцати лет назад, возле небольшого чешского городка археологами было обнаружено странное захоронение, относящееся к концу десятого — началу одиннадцатого века. В пятнадцати ямах обнаружили останки нескольких человек, связанных кожаными ремнями и с осиновыми кольями, воткнутыми в сердце. У некоторых покойников к тому же были отрублены руки и головы. В соответствии с языческими верованиями и ритуалами так поступали с вампирами, встающими по ночам из могил и пьющими людскую кровь».

— Ого, — проговорил Дарин, осторожно вынимая из ларца нож с темным лезвием и тяжелой серебряной рукоятью, сплошь покрытой сложным растительным узором. — А впрочем, что удивительного: в те времена все люди верили в вампиров!

Тохта почесал лапой за ухом.

— А, может, в те времена у вас водились? Вампиры-то? — вполне резонно предположил он.

Гингема продолжила чтение.

— «Исследования показали, что захороненные кости принадлежат местным жителям — исключительно мужчинам примерно одного возраста. Возможно, в этой местности произошло массовое помешательство жителей, приведшее к трагедии, или некоторые ее обитатели стали жертвами неведомой эпидемии, приведшей к „вампиризму“? Исторические хроники не сберегли для нас этих событий. Однако, местные жители хранят предание о человеке, которого называли „охотником за вампирами“. Именно он уничтожил тех, чьи останки были обнаружены, и отрезал им головы ножом, который находится в футляре».

— Вот это да! А вурдалака им можно уничтожить? — Дарин передал нож Тохте.

— Надеюсь, — протянула Гингема. — Говорю же, я просила прислать подлинные вещи, с которыми связано что-то необычное.

Кобольд осторожно потрогал лезвие.

— Острое… что такое «вулканическое стекло»?

Гингема на мгновение задумалась.

— Если меня память не подводит, это — обсидиан, стекловидная вулканическая порода. Кстати, у многих древних народов обсидиановые ножи были обязательны в ритуалах жертвоприношений.

— Понятно, — уважительно отозвался Тохта.

Достань-ка все, что найдешь в посылке, — обратилась Гингема к Дарину и перевернула страницу.

Тот принялся выкладывать на стол присланные предметы.

— «В футляре ты найдешь арбалет». Тохта, открой, — Гингема кивнула на кожаный чехол, перевязанный нейлоновым шнуром.

Кобольд встрепенулся и отложил нож.