Пангея (СИ)

Конечно же, как только мама узнала, что сестра приедет со своими подругами, а я совсем не исключал варианта, что она сама попросила ее привезти их, раз уж я в родном городе, она тут же села писать мне длинное письмо укоризненного тона. Я мог даже представить себе некоторые фразы из этого письма. Но я весьма удачно опередил ее, сам приехал без каких-либо предварительных сообщений.

- Франц, где мне искать родителей? - спрашивал я, конечно, больше из уважения к старому мажордому, ведь в его обязанности входило как раз знать, кто из членов семьи где находится.

- Ваш Pater, как обычно в это время, в своем кабинете, - степенно поведал мне Франц. - А матушка в своих комнатах, инструктирует молодую прислугу относительно их обязанностей по прибытии вашей сестры с подругами.

Кажется, в голосе старого мажордома я услышал легкую обиду. Конечно же, подобные наставления также были его обязанностью, но во всем, что касалось женского пола, мама не доверяла мужчинам. Вообще. И на чувства старика Франца она не оглядывалась.

- Проводи меня к отцу, - кивнул я ему. - А то что мы беседуем в вестибюле.

- Прошу меня простить, - отвесил мне Франц церемонный поклон, и я вспомнил, что он, как и почти все унтера, профессионально не имеет чувства юмора и даже шуточные упреки воспринимает всерьез.

Мы прошли через большой холл, поднялись по лестнице на второй этаж, миновали короткий коридор и оказались у прочных дверей отцовского кабинета. Я каждый раз робел, подходя к ним, ведь в детстве он был для меня запретным местом, и попадал я за дверь только для "серьезного разговора" с отцом.

Мажордом первым вошел в отцовский кабинет и по-военному четко доложил ему о том, что я пришел. Когда он отступил в сторону, пропуская меня, я снова кивнул ему и миновал порог.

Я давно уже привык видеть отца только в военной форме, поэтому как-то даже не признал его, одетого в домашний костюм. Но когда отец встал из-за стола, шагнул ко мне и раскрыл объятия, то все мысли рассеялись, и я шагнул навстречу ему. Отец обнял меня и крепко охлопал по плечам и спине, потом вытянул руки, крепко держа меня за плечи.

- Красавец, - гордо произнес он, - орел! И косоглазие, гляжу, заработать не спешишь и шея не набок.

Отец всегда любил армейские шутки. В этот раз он намекал на офицеров, получивших звание вне срока, либо перескочившего через звание. Сам видел таких, что постоянно косились на новые звездочки на погонах, и казалось, что они или шею себе свернут или косоглазием обзаведутся. На меня же так резко навалилась груда обязанностей, что я очень быстро почувствовал себя самым настоящим полковником.

- Быстро ты перерос меня, - продолжал отец. - Я полжизни шел к этому званию и должности начальника штаба Вюртембергской инспекции, а ты и четвертый десяток еще не разменял, и уже - полковник и командир драгунского полка. Хвалю! Теперь на Нефедоровых будет вся наша губерния равняться!

- Благодарю, отец, - четко кивнул я.

- А скажи-ка, сынок, - с прищуром глянул отец на меня, - ты искренне хотел перейти из гвардии в строевую часть? Чем обусловлено это решение?

Работа начальника штаба накладывала на него серьезный отпечаток. Иногда он начинал разговаривать штампами и канцеляризмами.

- Так точно, - решил я скрыться за такой же стандартной фразой. - Не хотел быть солдатиком на парадах. Я пошел в армию, чтобы воевать.

- Тогда откуда у тебя парадная шпага с тевтонским крестом? - улыбнулся отец.

- В знак примирения с лейтенантом Блюхером мы обменялись с ним шпагами, - ответил я, четко излагая официальную версию.

- Как по писанному чешешь, - рассмеялся отец. - Надо будет поглядеть столичные газеты за то время, уж не оттуда ли фразочки. На память ты никогда не жаловался.

Я предпочел промолчать. Любое мое слово в этом случае выглядело бы как оправдание.

- Ладно-ладно, - сказал отец. - Давай сядем и поговорим. Нечего стоять.

Мы расселись по обе стороны стола.

- И каково тебе командовать целым полком? - поинтересовался отец.

- В мирное время - тяжко, - честно признался я. - На войне было намного проще. Занял траншеи - и не давай врагу выбить тебя из них. Не хватает патронов, батарей, снарядов - всегда можно взяться за рукоять пистолета и пригрозить тому, кто за это ответственен. Пусть ищет! А тут совсем другое дело. Канцелярия, бумаги, пополнения, офицерские списки. В первый день голова кругом шла, думал, мне с этим не управиться и за год.

- А все потому, сынок, - наставительным тоном произнес отец, - что у вас, в полках, наследующих кавалерийским полкам, но таковыми уже не являющихся, нет штаба. Полноценного штаба, я имею в виду, как пехотных полках. Это сняло бы большую часть нагрузки с твоих плеч.

- Полки тяжелой пехоты, - привел я свой довод, - можно прировнять к батальону, не больше. У нас в ротах даже драгун меньше, чем солдат в пехотных, из-за взводов тяжелого вооружения, которые часто обслуживают легкое орудие или малую мортиру. В общем, военное ведомство считает, что полноценный штаб нам не нужен.

- На количество бумаг, которые требуются для нормального функционирования полка, количество солдат никак не влияет. Тем более, что вы, тяжелая пехота, используете собственную артиллерию, вместо приданной, как обыкновенные пехотные полки, и это доставляет определенные сложности. Ведь всякое столь плотное взаимодействие родов войск...

Нашу беседу прервало появление Франца. Он отворил дверь кабинета и доложил:

- Анна Гербертовна Нефедорова.

И следом вошла матушка. Старый мажордом едва успел потесниться, чтобы не столкнуться с ней в дверном проеме.

Мы с отцом вскочили одновременно.

- Так, мужчины мои, - сказала она, - как это понимать? Мало того, что сын возвращается домой и первым делом бежит к моему дражайшему супругу, болтать о вашей разлюбезной армии, даже не поцеловав мать по приходу. И ведь даже весточки не прислал, мальчишка! Как это понимать, сын мой? - Мама так официально обращалась ко мне, когда была очень зла. - Но вы, дражайший супруг мой, потрудитесь объяснить мне, почему вы завели ваши разлюбезные разговоры о войне, полках и дивизиях, вместо того, чтобы отправить его ко мне?!

Мы с отцом одновременно потупили взоры, понимая, что каждое обвинение матушки - правда.

- Вы были заняты наставлением слуг к предстоящему визиту моей сестры с подругами, - только и сумел промямлить я, - и я не хотел отвлекать вас...

- Вы считаете, сын мой, - мамин голос просто сочился ядом, - что прислуга для меня может быть важнее вас?

Она подошла ко мне почти вплотную и стукнула раскрытой ладонью по лбу.

- Когда вы только поймете, мужчины мои ненаглядные, что если приходите домой, то надо забывать о войне и всем, что с ней связано, - сказала мама. - Я твоего отца неделю уговаривала снять, наконец, форму дома и ходить, как все нормальные люди.

- Ну, ты же знаешь, Аннушка, что я просто слишком привык к форме, - почти беспомощно развел руками отец. - Без нее я чувствую себя неуверенно.

- Мой дед, - привела безотказный пример мама, - служивший в драгунах, под конец жизни насколько спятил на этой почве, что его только в постель могли уложить без доспехов. Даже после полного абшида.

- Генерал-майор Манн славился своими чудачествами и во время службы, - пожал плечами отец.

- Не уводите разговор в сторону, дражайший супруг, - заявила мама. - Значит так, завтра приезжает Инга с институтскими подругами, и вы оба, мои ненаглядные мужчины, будете сопровождать меня. Этот вопрос не обсуждается. Можете считать это моим вам приказом.

- Так точно, господин командующий, - усмехнулся отец.

- И обоим быть в штатском, - добила нас мама. - Молоденьким девушкам, конечно, к лицу прогуливаться по вокзалу с двумя офицерами, но я слишком редко вижу вас в цивильном платье, чтобы упускать такую возможность.

- Прости, мама, - сказал я, - но у меня просто не осталось цивильного, что хорошо бы сидело на мне. Я ведь не носил его с тех пор, как после гимназии поступил в Александорвское училище. И с тех пор я несколько подрос.