Радиант

Так он и поступил, подписав соответствующий указ, в темпе составленный той же четверкой. И вдобавок велел Интагару распустить среди знати слух, что это стало карой герцогу за некое неповиновение, проявленное перед лицом его величества. Так что, господа мои, прецедент создан, имейте в виду... Согласно поступившим сведениям, знать поняла не столь уж тонкий намек и примолкла, как та мышь под метлой.

Поскольку Сварогу, что скрывать, была свойственна некоторая мстительность (не выходившая за разумные пределы), через пару недель он провел еще одно мероприятие: отправил герцогу именной указ, не просто разрешавший пребывание при дворе — прямо обязывавшей там бывать, поскольку ему пожалован чин камергера, а камергер, всем известно, обязан находиться при дворе почти безотлучно и жить в столице.

Сварог похвалил себя: все же идеально придумано. Ни капли крови, ни кандалов, ни ссылок. А вот моральных терзаний — хоть лопатой греби. Во-первых, в Латеране герцог будет под строжайшим присмотром, и уж в случае чего... Во-вторых, что важнее, он чуть ли не каждодневно будет лицезреть во дворце свою бывшую супругу, очаровательную и недоступную. «А сволочь я все же, если подумать, — фыркнул Сварог, подмахивая последние бумаги. — Но что поделать, со сволочами сволочью и быть...»

Чтобы быть последовательным до конца и предусмотреть все случайности, он распорядился вышвырнуть из «Медвежьей пещеры» всех без исключения герцогских слуг, от мажордома до последнего поваренка — и заменить их антланцами (с примесью некоторого числа агентов восьмого департамента). Были все основания предполагать, что герцог попытается предпринять нечто, позволившее бы ему овдоветь вторично.

Вот так при дворе и появилась очаровательная Вердиана, герцогиня Латери, довольно быстро освоившаяся среди золотой молодежи обоего пола. Тем более что ее взялась опекать Канилла Дегро. Появилась у нее в последнее время такая привычка, опекать девушек, попавших в затруднительное положение, — герцогиню, Айвику, дочек Интагара, молодую графиню, которую супруг начал было колотить по пьяной лавочке в лучших традициях запойного советского сантехника. Марлок, которому Сварог как-то за нэльгом об этом рассказал, фыркнул в густые усы:

— Ничего странного, лорд Сварог. Коллизия, давно известная психологам: девушка таким образом стремится выглядеть в собственных глазах взрослее и серьезнее, чем сейчас. Счастливый возраст, когда хочется выглядеть не моложе, а старше...

...Она вошла в церемониальном поклоне и, повинуясь жесту Сварога, села в кресло напротив. Сварог внимательно присмотрелся. Поза у нее оказалась примечательная: Вердиана сидела, выпрямившись, не касаясь спиной мягкой спинки кресла, сложив руки на коленях, напряженная, как туго натянутая гитарная струна: чуть прикоснись — отзовется звоном. Во взгляде, кроме того выражения, что когда-то Сварога не на шутку заинтересовало, был теперь еще и откровенный испуг. Пожалуй, он угадал все правильно: после всего, что с ней в замке творили, она откровенно боится мужчин. Канилла говорила: танцевать она любит, но всегда выбирает исключительно те танцы, в которых кавалер пальцем не касается дамы. Сварог подумал тогда: следует уберечь ее и от ухаживателей. Самое безобидное прикосновение самого галантного кавалера (а какой без этого флирт?) будет для нее... Вообще, с этим надо что-то делать. В восьмом департаменте хорошие психологи и психотерапевты, вооруженные последними достижениями медицины — иной раз без них не обойтись, порой сотрудники попадают в такие переплеты... Нужно подвести к ней парочку таких под видом обычных здешних лекарей, пусть поработают. А проблему ухажеров он решил просто: велел Интагару распустить слух, что Вердиана — его незаконная дочь, воспитывавшаяся в глуши и неудачно вышедшая замуж. Чем и объясняются все пролившиеся на нее королевские милости. «Общественное мнение» этот слух приняло за чистую монету, поскольку он давал отличный ответ на многие вопросы — а ухажеры сделали для себя выводы и вокруг красавицы пока что не крутились. Со временем, конечно, осмелеют — но и она, смотришь, оттает...

— Герцогиня, — сказал Сварог спокойно. — Вы не согласились бы поговорить со мной откровенно? Я бы сказал, довольно откровенно...

Настороженный взгляд больших серых глаз:

— Конечно, ваше величество...

— Вы во дворце уже три месяца, — сказал Сварог. — И я давненько подметил любопытную вещь: то и дело я постоянно ловлю на себе какие-то довольно странные ваши взгляды. Полное впечатление, исполненные некоего напряженного ожидания, тревоги, а то и испуга... Так случается всякий раз, когда мы встречаемся в одном помещении.

Он сделал выразительную паузу. Герцогиня опустила длинные пушистые ресницы:

— Вам просто показалось, ваше величество...

— Я человек не мнительный, — сказал Сварог мягко. — Как-то мне ничего не «кажется». Это есть. Ведь правда? Ответьте честно. Вы ведь наверняка уже знаете, что я умею моментально определять, когда мне говорят правду, а когда лгут... Я жду. Король ждет ответа...

Она какое-то время сидела, потупясь, потом подняла глаза и выпалила, словно в холодную воду бросалась:

— Вы не ошиблись, Ваше величество...

— Ну вот, я так и думал, — сказал Сварог. — Вряд ли я человек великого ума, но есть вещи, которые угадать нетрудно... Кажется, я понял, чего вы боитесь и напряженно ждете. Что за все сделанное для вас я однажды потребую благодарности... определенного рода. Я угадал? И снова — король ждет ответа...

С тем же бледным и решительным лицом Вердиана выпалила:

— Угадали, ваше величество.

— И вы этого не хотите?

— Не хочу, тысячу раз простите! — воскликнула она с тем же видом человека, которому нечего терять. — Я понимаю, что королю отказывать просто не полагается, но так уж сложилось... Ваше величество, я не могу... Для меня мужчины сейчас... Любое мужское прикосновение — как укус... Поймите меня... Если вы гневаетесь, отберите все, что соизволили пожаловать, выгоните из дворца, только не возвращайте... к мужу. А впрочем... Я предусмотрела...

Перехватив ее взгляд, брошенный на собственную левую руку, Сварог присмотрелся, подошел и бесцеремонно снял с безымянного пальца кольцо с крупным сапфиром. Очень быстро нажал на крохотный шпенек. Камень чуть сдвинулся в оправе, открыв крохотное углубление с парой щепоток тончайшего зеленоватого порошка. Широко ухмыльнувшись, Сварог высыпал его в рот. Порошок совершенно безвкусный.

Глаза Вердианы округлились от ужаса, она замерла, вцепившись в подлокотники кресла. Все так же широко улыбаясь, Сварог сказал:

— Успокойтесь, герцогиня. Как видите, я до сих пор жив и здоров, хотя действие у настоящего яда мгновенное.

— Но как...

— Вы слишком молоды и совершенно не искушены в тонкостях столичной жизни, — сказал Сварог. — Тот мастер, с улицы Златошвеек, у которого вы заказывали кольцо, в тот же вечер доложил кому следует. Он, понимаете ли, как и многие люди специфического ремесла, состоит на жаловании в тайной полиции — со многими так, дело житейское... Ну, а подменить кольцо точной копией с безобидным порошком для моих сыщиков — вовсе уж детская забава... Простите уж, но пришлось именно так и поступить. Мало ли что вам могло прийти в голову после всего перенесенного... А я отчего-то чувствую за вас некоторую ответственность. Вы одна в чужом городе, вам всего двадцать лет, отец далеко, появились, конечно, подруги, но надежнее будет, если вас стану опекать еще и я. Хотя бы оттого, что возможностей у меня гораздо больше, чем у всех ваших подруг, вместе взятых, включая Каниллу Дегро. Так что хотите вы или нет, но я буду вас опекать.

Она сидела неподвижно, с растерянным и печальным видом, на ресницах поблескивали слезинки. Недолго думая, Сварог прошел к шкафчику, налил высокий хрустальный стакан с медальонами из алого и синего стекла почти до краев синей жидкостью. Протянул девушке:

— Выпейте. Это вкусно.

— Что это? — настороженно спросила она.