Черная река (СИ)

- Это уж мне виднее, что лучше, - нахмурился Речник. – Скажи парням, чтобы готовились. Пойдём на рассвете, едва небо позеленеет.

Кесса и Сима еле успели шарахнуться от пещеры – их едва не сбила с ног тяжёлая завеса. Айому, не оглядываясь, брёл к берегу, к оставленным в кустах удочкам. Все, кто бегал по прибрежной тропе и мочил ноги на мелководье, проводили его удивлёнными взглядами.

- Охота на сурка! – Сима усмехнулась. – Три года – и мы пойдём весной вместе с ними. А сейчас – я бы от мяса не отказалась. Как думаешь, кого они добудут?

Вечером из-под причала Фирлисов слышно было фырканье, смех и стук зубов – охотники отмывались от рыбы и пряных рассолов, и холодная Река была к ним неласкова. Уже в сумерках Нуук и Каэн перебирали стрелы, а Сьютар ходил туда-сюда по очажной зале и укоризненно вздыхал.

- Пора, пожалуй, доставать кованый котёл, - сказала Ауна, мать Кессы, в очередной раз проводив его взглядом. – Опять все сойдутся к нам, так у нас и будем готовить.

- О Мацинген, повелитель травы и тех, кто по ней бродит, - прошептала Кесса, набирая в ладонь несколько сухих былинок, и запнулась, не зная, о чём ей просить. – Ну… пусть никому не будет большого ущерба. У тебя ведь много зверей в норах? А у нас тут одна только рыба…

И Кесса истосковалась по тушёному мясу. Не так часто жителям Фейра доводилось его есть – по осени, когда сурки жирели, травяные дебри так густели, что продираться по ним приходилось с треском, и самый ленивый зверь успевал добежать до норы. Где-то на востоке бродили стада, сотрясающие землю, сталкивались колючими панцирями тяжёлые Двухвостки, рогатые товеги фыркали, оставляя клочья шерсти на листьях, и дикие килмы перебирались от оврага к оврагу, живой волной прокладывая в степи дороги. Сюда, к Реке, долетали только птицы…

Незадолго до рассвета Нуук и Каэн тихо поднялись и спустились вниз, в очажную залу. Их вещи были сложены там. За ними спустился Снорри – его не отпустили в степь. Он еле слышно что-то рассказывал Нууку и Каэну, стоя у погашенного очага. Кесса, прижавшаяся к стене у входа в залу, ничего не слышала и мало что видела – свет едва сочился сквозь щели между камнем и дверными завесами. Потом парни ушли, впустив в пещеру холодный утренний ветер, и Снорри со вздохом пошёл наверх. Кесса нырнула в ближайшую кладовку – Снорри, углубившийся в свои мысли, не заметил ни шорох, ни мелькнувшую тень.

Что-то тускло светилось на стене залы, и Кесса подумала сначала, что это лунное сияние отражается от воды, но свечение не рябило, и лунные лучи не дотягивались туда, где Кесса видела неясный блик. Она подошла, вгляделась и вздрогнула – светилось Зеркало Призраков.

Она поднесла ладонь к матовому стеклу – свет не стал тусклее, он сочился сквозь пальцы. В глубине Зеркала мелькали неясные длинные тени – одна за другой, словно люди шли вереницей по ту сторону стекла. Одна из теней остановилась и будто приблизилась, заслонив большую часть Зеркала, другие оказались за неё спиной и истончились, отдаляясь. Кто-то стоял на той стороне – Кесса не видела ни лица, ни одежды, только серые и чёрные пятна.

- Ты меня видишь? – прошептала Кесса, поднося палец к стеклу. – Кто ты?

Тень шелохнулась, её верхняя часть качнулась – как будто кто-то склонил голову.

- Ты жил в Старом Городе, да? – еле слышно спросила Кесса. – Ты стоял у этого окна, когда оно было целым? Это был твой дом?

Из зеркальных глубин уже наползал синевато-серый туман, и все тени таяли в нём. Ещё один миг – и Зеркало почернело.

«Речник Фрисс говорил, что в том доме никто не жил,» - думала Кесса, на ощупь пробираясь в спальню. «Там была… кладовая, наверное. Что-то вроде кладовой. Туда приходили, но не жили там. Река-Праматерь! Верно, призрак подумал, что я совсем глупая.»

На рассвете Сьютар Скенес был не в духе, и семейству Скенесов недолго пришлось спать – ещё солнце не выползло из-за обрыва, как все выбрались на берег. Вода притихла и больше не прибывала, но в любой момент могла взъяриться и разлиться до самых пещер – и тогда Река уволокла бы все обломки, вынесенные на мелководье. Жители спешили подобрать их и растащить по пещерам, им годилось всё – и ветки, и тростник, и обломки коры, и чьи-то пожитки, унесённые волнами. А чуть поодаль, у тростников, кустов Ивняка и в тени причала Фирлисов, стояли верши, и следовало проверить, что в них попалось.

Верши оказались не пустыми, и ближайшие полдня Кессе было чем заняться, как и её сёстрам. Солильные чаны и бочки понемногу наполнялись. Старшие, добыв с мелководья большую ветку Высокой Сосны, рубили её на части и раскладывали обрубки на солнце, из-за толстого комля даже возникла ссора – Гевелс думал, что это слишком хорошее дерево для дров. Он победил и ушёл с комлем в сторону кузницы – сушить его там.

Выйдя из кладовой, Кесса наткнулась на Симу – та волокла с мелководья веточку с пучком хвои. Для Высокой Сосны эта ветка была невелика – так, самый кончик тонкого побега – но иглы на ней были длиннее самой Симы.

- Ну вот, ветка для пахучего дыма, - сказала Сима, отпустив пучок хвои. Отсюда, с береговых камней, он уже никуда не мог уплыть.

- Хорошая ветка, - кивнула Кесса. – А я видела ночью, как в Зеркале шевелились тени. Кто-то смотрел на меня оттуда.

- Ох ты! – Сима покачала головой. – Он был с оружием? Они, эти древние люди, бывали злыми.

- Я думаю, ему тоже было плохо видно, - вздохнула Кесса. – Всё как в тумане. Думаешь, призрак с той стороны может мне навредить?

- Кто его знает, - поёжилась Сима. – Мы видим их, и это странно, но интересно. А вот чтобы они нас видели – это ни к чему. Ты же слышала, что Речник Фрисс рассказывал о тех людях. И Речник Айому тоже…

- Но ведь они строили, а не только убивали, - нерешительно сказала Кесса. – И их было так много! Как они умножились бы настолько, если бы рвали друг друга, как дикие крысы?

- Так же, как умножаются крысы, я думаю, - поморщилась Сима. – Хотя это странно. Люди не множатся так быстро и легко. Посмотрим, вернулись ли те призраки? Пока тебя нет, они могут вылезти и натворить дел…

…Охотники вернулись на рассвете, и Кесса проснулась от шума и беготни под лестницей.

- Идём! – Кирин сдёрнула её с постели и сама вприпрыжку помчалась в очажную залу. Она, как и все Скенесы, ложилась спать одетой – охотников ждали до поздней ночи.

Когда Кесса догнала сестру, в очажной зале никого уже не было – все толпились у входа в пещеру. Проснулись не только Скенесы – все жители Фейра собрались на узком берегу, и в толпе Кесса увидела Фирлисов, помятых и хмурых спросонья. Эмма, не желая толкаться, взобралась на экху.

- Долго вы там бродили, - покачал головой Сьютар, подходя к огромному – едва ли не больше человека – свёртку из циновок, запятнанному чёрным. Конен Мейн развернул его и поднял что-то над головой, показывая всем. Кесса увидела широкую розовато-серую лапу, словно покрытую мелкой чешуёй, с огромными плоскими когтями.

- Это крот, которого ты видела! – Сима толкнула Кессу в бок. – Они нашли его!

Эрнис Мейн и Сьютар Скенес одновременно взялись за сложенную шкуру и потянули её в разные стороны. Чёрный мех, поредевший с зимы, блеснул на солнце. Жители загомонили. Амора Скенесова, хмыкнув, поймала за шиворот Нуука, второй рукой ухватила за плечо Каэна, и втроём они скрылись в пещере, откуда тут же донёсся стук котелков и плошек. Каннур быстро пошёл в кладовую, на пути окликая помощников. Шкуру уволокли быстро – и её, и разрубленную на куски тушу понесли в пещеру Скенесов. Речник Айому задержался на берегу – подобрав циновки, измазанные кровью, он понёс их к кустам и опустил в воду.

- Подкормка, - буркнул он, проходя мимо Кессы. Она вздрогнула.

- Речник Айому! Что вы видели в степи? – спросила она, догоняя его. Он отмахнулся.

- Вечером, Кесса. Вечером.

Он вошёл в пустую пещеру Мейнов и опустил за собой завесу. Кесса с недоумением смотрела ему вслед.

- Спать пошёл, - хмыкнула Сима, поравнявшись с ней. – Река-Праматерь! Они добыли гигантского крота, а он идёт спать.