Вор душ (СИ)

— Мастер? Губернатор? Какой же мне принять облик?

Он смеялся, и его хриплый голос разносился по улицам, смешиваясь с черным туманом и наделяя движения кукол еще большей резвостью и яростью, а лицо Вора менялось снова и снова.

«Нет, нет, не смотри!» — желала запретить себе кукла Адель, закрывая глаза руками, но все равно не могла отвести взгляд.

Возможно, именно так монстр и проникал в чужие дома, маскируясь под близких людей, и хозяева, не верившие своему счастью, уже сами отпирали двери. Но кто бы мог предположить, что все эти зверства мог сотворить всего один Вор, и все ниточки тянулись к нему? Разве что… Мастер?

— Глупая кукла, ты должна была бежать, пока была возможность. Но ведь ты не могла этого сделать, верно? Ты принадлежишь Создателю, а не самой себе. Пожелала бы, да не ушла, ведь Чернильный город отныне вечно будет звать тебя к себе. Глупая, глупая кукла, ты и сейчас не видишь ниточек, что управляют тобой.

«Мы с тобой похожи…» Нет, нет, ложь! Не слушай, не думай об этом, Адель!

— Ты ничего не знаешь обо мне, а потому не сравнивай с собой.

Но Вор будто и не слышал ее слов, да ему и не было интересно.

— Отныне ты станешь тем, кто утолит мой голод.

В тот же миг туманные руки опутали Адель, подчиняясь приказам Вора душ, а сам он запрокинул голову, наблюдая, как все плотнее стягиваются тучи над городом, готовые в любую секунду обрушиться на обреченные улицы ливнем из чернил и затопить последнее, что от него останется. Он был дирижером, наслаждающимся симфонией собственного сочинения. Все марионетки сегодня играли по его нотам. Чужие лица сползли с Вора, будто этот дождь уже обрушился на землю и смыл все иллюзорные изображения. Вор душ смотрел на глубокие тучи ненастоящими глазами, и кожа на его лице была такой же фарфоровой, как у Адель.

Вор усмехнулся, не опуская головы, когда услышал чужие шаги. О, эти шаги он мог узнать даже в последнюю секунду своей жизни, даже разбитым на тысячи фрагментов, даже прячась в черном дыме от дневного света; он слышал Его шаги.

— Наконец-то я встретил тебя, Мас-стер, — прошептал Вор, почти чувствуя вкус последнего слова на языке.

И вот они встретились, Мастер и Вор душ стояли друг перед другом, и, казалось, все звуки, весь хаос, разыгравшийся вокруг, затих. Вор неспешно опустил подбородок и смотрел на Сифа прямо, желая запечатлеть в памяти каждое мгновение, каждую черту и каждое выражение лица Мастера. Вот только тот стоял, запрятав руки в карманы рабочего халата, и даже не подавал вида, что заметил кричащие от невысказанных слов глаза Адель. Что ж, это ненадолго.

— Думал спрятать от меня свою душу в этих статуэтках? Даже шифр изобрел, — он торжествующе усмехнулся, а Мастер сощурил глаза. — Много же этих слабых людей мне пришлось поглотить, чтобы душа города подчинилась мне. А с ее помощью никакой замок не страшен. — Адель дышала все глубже, и каждое слово меняло ее мир до неузнаваемости. — Нет, не так, постой… Ты же делал из этих игрушек обереги, верно? А эти глупые люди сами выбросили их. До чего же это смешно!

И на него снова напал удушающий приступ смеха. Казалось, стены соседних домов дрожали от безумного хохота. Ну же, смейтесь вместе с Вором!

— Посмотри же на меня теперь, Мастер, — теперь голос его стал глубоким, низким. — Даже душа Чернильного города склонилась предо мной, всеми этими куклами я могу управлять! А в моих руках то последнее, что еще поддерживает в тебе жизнь, — показательно стиснул руку в кулак, и кольца туманных рук сильнее обвились вокруг тела Адель.

— И зачем же тебе моя душа? Ведь в твоих руках такое могущество.

— Я хочу видеть, как ты, мой создатель, превращаешься в куклу на моих глазах. О, или будет лучше, чтобы она тоже смотрела?

Создатель?.. Адель непонимающе взглянула на Мастера, и ей казалось, еще немного — и ее шарниры разломятся.

Мастер поднял правую руку и задумчиво посмотрел на нее, пальцы ладони, да и вся рука до плеча уже успела стать шарниром. В конце концов, за каждый поступок приходится отвечать.

— Так же, как и Адель, я отдал тебе почти половину души, вот только ты сам выбрал путь разрушения, не созидания.

— Никто не объяснил мне, какой следует выбрать путь. Я был всего лишь твоей марионеткой.

— Ты был… самой лучшей моей работой, — Мастер Сиф поднял взгляд, и стекла его очков блеснули. — Но я вложил в тебя слишком много своей души. Ты был опьянен и возжелал получить еще больше; вырвался, прежде чем я успел закончить работу над тобой; и город, пропахший чистыми душами жителей, сам определил твою дальнейшую судьбу. Я не успел тебя остановить, а ты продолжал пожирать горожан. Думаешь, ты желал стать сильнее? О нет, сильнее ты, конечно, становился, но это не то, к чему ты стремился. Больше всего на свете ты желал заполнить пустоту внутри себя, — при этом Мастер приложил руку к пустой груди, и это вызвало у Вора лишь еще большую ярость. Кольца тумана сгустились вокруг него, все равно что кобры, готовые наброситься по первому приказу. Куклы бросали все, чем были заняты до сих пор, шли сюда, где и разворачивалось главное представление. — Но чем больше ты крал, тем опустошеннее себя чувствовал. Тогда-то ты и решил, что душа твоего создателя сможет заполнить эту пустоту. Вот только ты ошибаешься.

— Ты… понимаешь ли, каково это чувствовать? Желание наполнить себя, голод, который не утолишь. Зачем… зачем я обязан это терпеть? Зачем я был создан?

И вот он, этот роковой вопрос наконец прозвучал, мучительным выражением отзываясь в глазах Мастера.

— В том, что ты стал таким, лишь моя вина. Ведь на самом деле все эти чувства не твои, а мои. Невольно я вложил их в тебя, работая над тобой. Я создавал кукол, чтобы заполнить пустоту в собственном сердце. Каждое созданное мной творение, пусть самое незначительное, не что иное, как способ постичь себя самого.

Но это не пришлось Вору по вкусу, да и вряд ли бы нашелся идеальный ответ. Ненависть сильнее исказила его облик, и черный дым сливался с ним, закрашивая фарфоровую кожу в темные тона. Глубокие трещины пролегли по спине Адель, стоило ей лишь попытаться вырваться.

— Ты использовал меня…

— Я никогда не желал обрекать тебя или кого бы то ни было на страдание и вечные скитания.

— Хватит!

Адель едва подавила крик, чувствуя, как туманные руки сильнее сжимают шарниры, грозя сломить.

— Чего ты хочешь теперь? — говорил Сиф, не отрывая от Вора взгляда. — Посмотри на этот туман, ты все еще не можешь всем им управлять. Ты хотел заставить его искать для тебя статуэтки, но тот отказывался, и подчиняется он тебе, лишь когда ты прилагаешь все свои усилия, верно? Тебе все сложнее удерживать его.

Вор дышал все тяжелее, черные пятна образовались на его лице.

— О, поверь, Мастер, мне хватит сил поглотить эту куклу.

— Не сомневаюсь. И все же Чернильный город никогда не подчинится Вору, никогда ничего не создавшему.

Вор широко усмехнулся, и его глаза налились черной кровью. Только Адель смотрела на Сифа с мольбой: «Нет, Мастер, вы же не сделаете этого!..»

Но Мастер лишь хмыкнул и раскинул руки перед собой.

— Предлагаешь мне себя в качестве извинения? Что ж, заманчивое предложение.

Огромная непропорциональная клякса вдруг отделилась от тела Вора и молниеносно накинулась на Мастера, да так, что тот едва устоял на ногах. Мерзкая нечисть облепила все его тело, сливаясь и проникая внутрь него самого, а тело куклы, кем и был некогда Вор душ, теперь валялось на земле.

Туманные руки отпустили Адель, и та, расколотая, вся в трещинах, завороженно наблюдала за происходящим, не в силах пошевелиться и закричать, хотя все ее существо сейчас вопило от ужаса, разрывая остатки сломленного сердца. Эхо подхватывало ее мысленную мольбу и разносило по Чернильному городу, заглядывало в чужие дома и подвалы, где прятались горожане. Но те и сами все, что могли, так это молиться всем возможным Богам и дрожать над своими несчастными душами. Из заколоченных и плотно задернутых шторами окон они все же могли увидеть яркий свет, из-за которого угольно-черные дома и сам город становились всего лишь наброском на белом холсте.