Новая сила (СИ)

Впрочем, все оказалось не так ужасно.

Уже через двадцать минут свежесобранная компания раскрылась, размякла и завела шумную беседу, наполняя своды древнего особняка пьяным гомоном. Фрики то и дело срывались на свой "французкий", обсуждая детали какого-то нового автомобиля и результаты Второй мировой. Мы с Грин-де-Вальдом дискутировали к взаимному удовольствию. Элизабет с Каркаровым, сидящие с края, все чаще и чаще целовались взасос, а Тимофей - душа компании, плавно перетекал из стороны в сторону подбрасывая дровишек в разгорающееся веселье.

В какой-то момент я окинул взором комнату, и на душе стало хорошо. Выходит, моя душа тосковала по подобным моментам ещё из прошлой жизни...

- Эй, да быть может развяжете её, в конце концов? - развязно воскликнул Тимофей. - А то даже обидно за нее как-то!..

Все разом обернулись к Лестрендж, забытой связанной в уголочке. Тело не шевелилось, взор нарочито-надменно перетекал от одного лица к другому, но след от одинокой слезинки не давал обмануть.

"Я б тоже обиделся, если бы бухать не позвали!" - возникла пьяная мысля.

- Н-неет! - нарочито серьезно проговорил я. - Она сегодня, ик! - плохо себя вела! Вот!

- Да ладно тебе, прости её! Такой душевный вечер, так хорошо сидим! Путь человек порадуется. Ведь Азкабан только так и лечат!

- Думаешь? - я всерьез задумался над авторитетным мнением. - Ты будешь хорошо себя вести? - уже к Беллатрисе.

Она было вздумала поиграть в гордячку, но быстро изменила решение: лежать бревном ой-как надоело. Женушка обвела выразительным взором компанию, задержавшись на Грин-де-Вальде, мол: я не самоубийца!

- Ну проходи, садись, коль не шутишь, - величественно дозволяю. - Фините! Ей ноздри гневно раздуваются, но молчит. Женщина, покачнувшись, встала и попыталась удержать равновесие одновременно разминая затекшие конечности. Все милостиво её дожидались, даже Лиззи не злилась. Однако, Грин-де-Вальд не спускал с нее пристального взора. Постоянная бдительность? Похоже на то.

Оправившись, Лестрендж окинула взором застолье и задумала прошмыгнуть в край стола.

- Э-эй, а ну ка постой, хозяюшка! - Тимофей разошелся не на шутку. Его уже, похоже, не остановить. - Будьте добры, многоуважаемая супруга, сесть рядом с вашим Лордом, по правую руку, во главе стола!

Собутыльники поддержали пьяным ревом и мне ничего не оставалось, как со скрипом подвинуться.

Её напряженная, окаменевшая фигурка излучала холод. Она молча уселась рядом, на краешек стула.

- Пей! - приказал Максимов. - Штрафную!

Пред черны очи ошеломленной наглостью Беллатрисы поставили наполненный до краев гранчак. Она взирала на сие со смесью ужаса и негодования, а как стакан подвинули ещё ближе, отшатнулась.

Похоже, запашок учуяла!

- Это же ракетное топливо... - обреченно произнесла Белла.

- Оу, наша чистокровная аристократочка знает, что такое ракета? - не преминул я подколоть.

- Я не хочу...

- Пей! Ты была освобождена с этим условием. Не подводи компанию!

- Пей! Пей! - барабанили вилками по столу фрики, будто в какой-то дешевой американской комедии.

Лестрендж обреченно смирилась. Черные прядки ниспадали на побледневшее личико. Она трясущимися руками поднесла грааль ко рту и...

Понеслась!

Час спустя застолье уже вспоминалось урывками.

Вот все поют, обнявшись за плечи, по очереди английские, русские и немецкие песни. То вспыхивают, то затихают горячие дискуссии. Вот Гелерт обосновывает Учителю некоторые моменты своей "работы". Беллатриса, распалившись, втирает с энтузиазмом Максимову, мол, СССР смухлевали, а Гагарин пользовался заклятьем головного пузыря. Тимофей на пальцах объяснял, что это стекло скафандра.

Затем Белла слезно просила прощения у Элизабет за волосы, как женщина у женщины, и клятвенно заверяла, что перевернет библиотеку вверх дном в поисках контр-заклинания.

А она вполне нормальная, когда хочет! Ну или, когда выпьет.

К сожалению, открытость и общительность Беллатрисы никак не отражались на мне - все такая же холодная отчужденность. И почему так обидно-то?!

В отместку пытаюсь подвалить к Лиззи, но остановлен многозначительным покашливанием Каркарова.

Первый провал в памяти.

Фридрих лежит лицом в салате. Элизабет снова на коленях учителя, и нынче он не возражает.

Грин-де-Вальд исчез из веселья. Многим позже, перерывая воспоминания, я выудил обрывок. Отлучившись на пять минут великий маг вернулся, совершенно трезвый, и поставив чары тишины и невнимания вокруг себя примостился в уголке с книжкой. Воистину не тратит жизнь попусту. Особенно после Нурменгарда.

Ещё один провал. Играем в какую-то дичайшую игру, правила которой я не вспомню. Что-то из разряда "всегда на корпоративах"...

Прыгаем, скачем, и в какой-то момент всеобщей возни я падаю, придавленный пошатнувшейся Беллатрисой. Мы распростерлись на полу, и впервые за вечер наши взгляды соприкоснулись.

Мимолетная секунда, краткая вспышка. Лестрендж мигом вскочила, а меня словно мешком по голове ударили! Отчего?

Провал...

В какой-то момент пьяного угара мне стало дико обидно и грустно, что Лиззи с Игорем целуются взасос беспрерывно. А чем мы с женой хуже?!

Безотлагательно и настойчиво притягиваю Беллатрису к себе, и вглядевшись в ошеломленные темные омуты, начинаю выравнивать счет. Сопротивлялась она, или нет? Не помню...

Провал. Темнота. Забытье...

*

Хуже похмелья - только смерть. И даже тут можно поспорить.

Говорить банальности, воспевая страдания не было смысла. Мне просто - хреново. Язык присох к гортани. В животе что-то неприятно плескалось.

- Кики-и-имер... - такого жалобного стона полудемон Поттер не издавал ещё никогда. Хлопок с громкостью ядерного взрыва и существо возникло где-то рядом.

- Хозяин?

- Вы-ылечи меня... как-нибудь... сможешь? - надежда умирает последней.

- Конечно, хозяин.

И негативные симптомы будто рукой сняло. Я настолько удивился разительному облегчению, что даже открыл глаза. Ничего не болело! Невероятно.

- Хм, спасибо, Кикимер! Огромное!

- Всегда пожалуйста, хозяин. Скажите, мне позаботится о гостях?

- А ты можешь?! Тогда конечно, непременно!

Тотчас возникла мысль о источнике бесперебойного дохода в виде эксплуатации рабского труда на медицинском поприще.

- Только в чертах родового дома, - будто прочел мысли домовик и скрылся выполнять поручение. Предварительно, почему-то, как-то особо мерзко хихикнув.

Интересно, почему? А, неважно. Главное, что я чувствую себя превосходно!

Сладко потягиваюсь, раскидывая руки и распрямляя затекшую спину. И моя ладонь упирается во что-то мягкое и нежное.

И голое.

Приехали.

Неспешно ощупываю себя. Одежда не найдена! Критически плохо.

Нехорошие предчувствия вкупе с мерным сопением сбоку не оставляли никакого шанса разуму отыскать выход.

Медленно, как в замедленной сьемке, поворачиваю голову налево. Пожалуйста, Судьба, пожалуйста, пусть это просто будет боггарт!

В такое причудливой и замысловатой форме.

Но разметавшиеся по постели смольные пряди обрушили суть реальности на сознание.

Она очнулась, даже от случайного прикосновения. Недоуменно и заспанно приподнялась, сонно осматриваясь. Затем также, как и я ощутила некую неправильность ситуации. Подняла голову и начала ме-едленно поворачиваться навстречу жестокой реальности.

Одно могу точно сказать со стопроцентной уверенностью! Я - влип.

Утро. Солнечный зайчик пробивается через портьеру, прыгая то на кровать, то отражаясь от зеркала. Клочок радуги мелькает в окне. Птички поют за стеклом.

Вот только в самой спальне атмосфера более чем тревожная. Угнетающая. Угрожающая? Нет, не так. Смертельно опасная. Во.

Беллатриса Лестрендж довернула очаровательную головушку и воззрилась на меня в немом потрясении.