Сказки о сотворении мира (СИ)

— А Марта поедет? — спросила Элис.

— Полетит, — ответила графиня, усадила девушку в такси и поставила рядом сумку с Мартином.

Элис не тяготилась разлукой с домом. Ее гораздо больше занимал жук, ползающий по стеклу машины. Мира попросила шофера остановиться у кладбища, взяла девушку за руку и повела просить благословения Марты. «Кто как ни Марта должна распорядиться судьбой своей подопечной? — решила графиня. — У кого, как ни у Марты, просить совета и поддержки?» Но Ангелы не видели графиню на чужой земле. Здесь она сама была и Ангелом, и Хранителем.

— Мы скажем Марте адрес, где будем жить, — объяснила Мира, с трудом подбирая слова, — Марта прилетит к нам по небу и будет жить с нами, только мы ее не увидим.

— Нет, увидим, — сказала упрямая Элис.

Кладбищенский пейзаж не испортил девушке настроение, и могила Марты ее не растрогала. Ей очень понравился мох, который рос на чужом надгробии, и кирха, в которую Мира отвела ее погрустить перед разлукой с родиной. Элис рассмеялась, увидев скульптуру, распятую на деревянном кресте.

— Кто это? — спросила она.

— Бог, — ответила Мира.

— А почему он такой черный?

— Потому что мертвый.

— Кто его убил?

— Люди.

— Почему?

— Потому что их прогнали из рая, — ответила графиня и повела девушку к такси. На этом ее немецкий лексикон был исчерпан.

— Правильно, — согласился Валех. — Изгнание из рая не пошло Человеку на пользу. Он обрел себя на тверди земной и успокоился в делах суетных. Посмотрел на это Бог и сказал, что Его работа еще не закончена. Он отнял у Человека покой, разорвал его на Счастье и Горе, бросил в котел и небрежно перемешал. Но это был восьмой день творения, о котором Человек не знает. А потом был девятый… десятый…

— Что ты хочешь этим сказать, Привратник, сегодня, в двухсотмиллионный день творения?

— Отношения Человека с Богом не имеют ничего общего с базарной торговлей. Не каждому воздастся по грехам его, не каждого ждет награда за дела праведные. И одним проклятьем за все грехи вперед не расплатишься.

— Потому, что Счастье и Горе плохо размешаны? Зачем нужен Бог, если нет справедливости?

— Справедливость скучна. Настоящая игра должна быть интересна и игроку, и пешке, которая платит жизнью за право участвовать в представлении. Ты тоже играешь, и твоя игра также несправедлива.

— По крайней мере, я никому не морочу головы своей персоной. Это ты закинул моим героям мысль об Авторе. Ты, а не я. Я не требую к себе особого отношения и охотно помогаю каждому, если могу.

— Пока их десяток любимчиков — они герои. Но однажды героизм приведет их к свободе, и ты поймешь, что изгнания из рая не миновать. Однажды ты отпустишь их всех. Они заполнят новую землю и отобьются от рук. Ты узнаешь, что плодить себе подобных, не познав самого себя, есть кратчайший путь между Творением и Апокалипсисом. Ты обнаружишь, что потеряла контроль. Ты, которая знала все за всех, перестанешь понимать, чем живут и о чем мечтают придуманные тобою люди. Ты отойдешь от их проблем и не сможешь продолжить игру, потому что утратишь связь. Тогда последним актом творения станет вера. Религия, которая повяжет всех одним страхом и одной надеждой. Истина, не добытая Человеком в трудах и раздумьях, а полученная в наследство. Знание о том, что Ты есть для тех, кто верит и для тех, кто не верит. Чтобы имели в виду и вели себя уважительно. Тогда ты сможешь владеть этим миром, но не сможешь войти в него, чтобы жить в нем. Ты закроешь глаза, оглядишься внутри себя и поймешь, что партия сыграна. Справедливость перестанет тебя волновать, потому что мир, рожденный тобой, будет несправедлив к тебе, и ты захочешь отплатить ему тем же. Захочешь, но не сможешь. Ты сделаешь все, чтобы роман не закончился, потому что испугаешься одиночества. Ты не будешь знать, как жить в пустоте с собой.

— Я обрету спокойствие, Валех, вот, что я сделаю. Обрету покой и никому не дам разорвать его на две части.

Глава 4

Появление Артура в квартире Оскара Шутова вышло как обычно некстати. Сначала гость споткнулся о кабель, который тянулся по полу прихожей, потом наткнулся на кухонный шкаф, загородивший проход, и обвалил себе на голову корзину с посудой. Вместо выключателя Артур схватил оголенный провод, получил удар током и прорубался по квартире вслепую, снося табуретки и полочки, сваленные друг на дружку. Оскар встретил гостя на пороге кухни в резиновом фартуке.

— Ну, кто это может быть, кроме Деева? — заметил он. — И куда ж ты прешь, Деев? Объясни мне, куда ты прешь?! — Дверь кухни была обита фольгой, пол выложен металлическими пластинами. Такие же пластины крепились на стенах и потолке. На месте люстры висел оголенный провод.

— Вы чо? — удивился Артур. — Ремонт затеяли?

— Здравствуй, Артур, — профессор Боровский вышел к нему в таком же резиновом фартуке. Деев разглядел за его спиной окно, разлинеенное, как школьная тетрадь. На столе у окна возвышался штатив. На штативе крепилась видеокамера. От камеры тянулись провода к коробке с разобранным прибором, от коробки к компьютеру, от компьютера во все стороны света. В помещении присутствовал абсолютный технический бардак. Резкий запах горелой резины свидетельствовал о временных трудностях.

— Ты зачем пришел, Деев? — спросил Оскар.

— Денег одолжить. Их сиятельство прилетает завтра, а мне заправиться не на что.

Боровский нащупал кошелек в кармане пиджака и щедро вознаградил страждущего. Артур сердечно поблагодарил.

— Передай Мире, — сказал Натан, — что я хочу ее видеть. Так срочно, как только возможно.

— Одолжил? — спросил Оскар, заметив замешательство гостя. — Теперь проваливай!

— А чо это? — Артур продолжил рассматривать кухню за спинами физиков, но спины у физиков были широкими, а характеры — скрытными.

Гость проявил упрямство. Жизненный опыт подсказывал ему, что самое время убраться, однако он продолжал топтаться в прихожей, пока профессор не снял с себя фартук.

— Надень и зайди…

— Учитель, Деев — деструктивная личность, — запаниковал Оскар. — Он все сглазит…

— Прекрасно. Будем считать Артура дополнительным тестом.

— Учитель, мы не должны рисковать.

— Если произойдет сбой, значит, мы с тобой где-то не доработали.

Деев прошел на кухню и встал на резиновый коврик. На экране компьютера застыло изображение кухонного окна: береза шевелила ветками от дуновений ветра, столбики цифр мелькали в углу. Экспериментаторы любовались картинкой.

— Учитель, — прошептал Оскар Шутов, — глубина конуса увеличилась на пять метров.

— Надо уменьшать угол, — ответил профессор, и ученик покрутил колесико на корпусе видеокамеры.

Пейзаж сжался, подоконник остался за кадром. Физики продолжили любоваться березой.

— Ничего не замечаешь, Деев? — спросил ученик. — Посмотри в окно.

Артур посмотрел в окно и увидел ту же березу.

— Ветер не дует, — заметил он, — а здесь дует.

— Ну и дурак же ты, Деев. На листья смотри.

— Зеленые, — убедился Артур.

— А на экране?

— На экране? — он пригляделся к изображению. — На экране она вообще без листьев. А что это? Запись?

— Запись, — ответил Боровский.

— Дехрональный модулятор, — уточнил ученик. — Ты когда-нибудь видел такое? Деев, трансляция идет с задержкой в полгода.

— Ни фига себе, — удивился Артур. — А для чего это?

— Учитель, конус выровнялся…

— Увеличивай угол.

Оскар открутил колесо назад, и подоконник вернулся в кадр. Наблюдение березы продолжилось.

— Почему на полгода? — спросил Артур. — А на больше нельзя?

— Можно, — ответил профессор.

— Можно, — подтвердил ученик, — но не нужно.

— А почему? — не понял Артур.

Столбец цифр перестал мигать, и физики перестали реагировать на вопросы. Сначала они думали, потом Оскар Шутов полез под стол, где работал еще один компьютер.

— Параметры не выводит, — доложил он. — А так все нормально.