Королевский пират

— Не нравится мне, как все это у них было обставлено.

— Ты о чем? — удивленно спросил Николас.

Гуда тряхнул вожжами и обратил взгляд к принцу.

— Они ведь вовсе не те, за кого себя выдавали. Я как следует разглядел убитых, когда мы их хоронили. Никакие это не воины.

— Разбойники? — предположил Николас.

— И не разбойники. — В голосе старого воина слышалась тревога. — Ведь ежели этот Тука не врет, нападение на караван его хозяина было организовано по всем правилам. А охраняли-то его храбрые и опытные солдаты! Но те, кто на них напал, сумели в два счета с ними расправиться. Теперь вспомни-ка тех жалких увальней, у которых мы отбили эти фургоны. Они ж ведь даже понятия не имели, как держать оборону и биться в строю. И никакого порядка: ни лагеря, ни тебе часовых. — Он вздохнул и отер ладонью пот с лысины. — А руки их ты видал? — Николас помотал головой. — Кожа нежная, мягкая, — продолжал старый вояка, — а пальцы тонкие, со следами колец. Такие руки бывают у тех, кто не привычен не только что к труду, но даже и к разбою. Выходит, какие-то богатые бездельники решили переодеться бандитами. Зачем им это понадобилось?

Николас пожал плечами:

— Вот уж не знаю. А ты-то сам что об этом думаешь?

— А то, — наставительно проговорил Гуда, — что кому-то позарез было нужно, чтоб эти фургоны нашли джешанди или кто другой. — Помахав веткой у лица, он с уверенностью заключил:

— Помяни мое слово, капитан, мы сунулись в самую середку какого-то очень уж хитрого плана. А чтоб за это не поплатиться, нам надобно самим обхитрить тех, кто этот план составил.

— Но ведь это означает, — оторопело пробормотал Николас, — что бандиты вовсе и не ожидают, что те, кто участвовал в маскараде, пригонят фургоны к Шингази.

— А еще того вернее они заранее позаботились, чтоб фургоны ни в каком случае не добрались до пристани, — кивнул Гуда.

Николас соскочил с козел и помчался к фургону, возглавлявшему караван. Лошадьми правил Тука. Маркус сидел рядом с ним и рассеянно обрывал листья со своей ветки.

— Тука! — позвал Николас.

Возница глянул вниз, и его узкое лицо осветилось улыбкой:

— Слушаю, энкоси!

— Вспомни, есть ли где-нибудь неподалеку от «Пристани Шингази» место, подходящее для засады?

Тука сосредоточенно сдвинул брови и потер переносицу. Через несколько мгновений он с уверенностью кивнул:

— Есть, энкоси. Отсюда до этого места примерно полдня пути. И ежели там укроется даже небольшой отряд, то его и целой армии будет не одолеть.

— Все ясно, — вздохнул Николас и приказал Маркусу:

— Остановите своих лошадей. Нам надо кое-что обсудить сообща, прежде чем мы тронемся дальше.

Маркус и Тука натянули вожжи, и Николас подбежал к третьему фургону, на козлах которого сидели Калис и Гарри.

— Тука говорит, — сказал он им, — что в полудне пути отсюда есть место, где можно устроить засаду, а Гуда почти уверен, что там засели те бандиты, что уплыли на лодках.

Калис кивнул и молча соскочил на землю. Гарри остановил фургон. Полуэльф бегом бросился в хвост каравана и передал Амосу и Бризе распоряжение Николаса об остановке. В фургоне, которым правил адмирал, находились раненые, а с ними — Накор и Энтони. Траск тяжело соскочил на землю и буркнул:

— Что ж. Гуда знает свое ремесло.

— Как мало кто другой, — поддержал его Накор, успевший к этому времени выбраться из фургона и подойти к остальным. Щуря на солнце свои и без того узкие глаза, он с усмешкой добавил:

— Ему бы командовать отрядом, но у бедняги для этого недостает честолюбия.

Исалани огляделся по сторонам и подозвал к себе Энтони:

— По-моему, место вполне подходящее. Лучшего и не сыскать.

— Для чего? — настороженно спросил Николас, на уме у которого были сейчас лишь засады и сражения.

Энтони светло улыбнулся:

— Чтобы попытаться определить, где теперь находятся пленники. Я ведь с самого дня кораблекрушения этого не. делал.

Николас кивнул и отступил в сторону. Энтони закрыл глаза и задышал глубоко и часто. Чародей вслушивался в звуки, различить которые мог лишь он один, и всматривался в необозримую даль, куда способен был проникнуть лишь его внутренний взор. Несколько минут прошло в томительном молчании, и наконец Энтони произнес:

— Они там. Я это чувствую совершенно отчетливо. — Он открыл глаза и указал рукой на юг.

— Лучше и быть не может, — просиял Николас. — Ведь как раз туда-то мы и держим путь!

Калис кивком указал вперед:

— Вон где они.

Николас, приподнявшись на локтях, приставил ладонь козырьком к глазам. В багрово-оранжевых лучах закатного солнца он разглядел здание трактира посреди просторного двора, обнесенного низкой каменной стеной. Принц, Гуда и эльф прятались в высокой траве на вершине холма к западу от гостиницы. Те, кого они разыскивали, собрались в дальнем конце двора. Николас принялся считать.

— Похоже, их ровно дюжина.

— Это только снаружи, — уточнил Гуда. — А в трактире — гораздо больше.

Из распахнутых окон трактира доносились возбужденные крики, хохот множества подвыпивших мужчин и женщин, нестройные звуки развеселой музыки. Николас поспешно отполз назад, за гребень холма, чтобы не быть замеченным теми из разбойников, кто остался во дворе и не принимал участия в общем пиршестве. Гуда и Калис последовали за ним. Спустившись с холма, они быстро зашагали к своему лагерю в полутора милях от пыльной дороги, который оставили несколько минут тому назад. Гуда и Николас заранее решили не разводить костер, чтобы разбойники, случись кому-то из них выйти со двора трактира и подняться на холм, не насторожились, увидев вдалеке огонь и почувствовав запах дыма. Ранджана принялась шумно возмущаться тем, что ей и ее служанкам придется довольствоваться холодным ужином, однако похоже было, что откровенное безразличие, которое выказывал к ней Николас, задевало ее гораздо больше, чем отсутствие горячей пищи.

Трое разведчиков перешли дорогу и вновь зашагали по траве. Склонившись к уху Николаса, Гуда обеспокоенно произнес:

— Ох, неспроста эта дюжина мерзавцев слоняется по двору, отделившись от других!

— По-твоему, они опаснее остальных? — догадался Николас.

— Еще бы! Ежели я хоть чуток понимаю в моем ремесле, то эти двенадцать — настоящие профессиональные солдаты. Это они командовали нападением на караваи и рассчитали все по минутам. А что до остальных… Не знаю, кто они такие. Но покуда они пьянствуют в трактире и грызутся меж собой из-за тамошних шлюх, наемники в самом дальнем углу двора о чем-то сговариваются.

— Думаешь, они что-то замышляют против тех, остальных?

Гуда со вздохом пожал плечами:

— Кабы мне знать! Я могу только одно тебе сказать наверняка: те разбойники, что остались стеречь разграбленный караван, уж точно были брошены на произвол судьбы, которая никак не могла оказаться к ним милостивой. Ты это и сам понимаешь.

— Еще бы! — кивнул Николас. — Там их могли перебить и джешанди, и другие бандиты, посильнее этих и числом поболее их. — Он весело усмехнулся. — Вроде нас, например.

— Вот-вот, — без тени улыбки поддакнул Гуда. — Но скажи-ка мне, ежели у тех, кто все это затеял, на уме было только посеять рознь между хозяином Туки и первоправителем, то почему бы им тогда попросту не прирезать всех пятерых девчонок? Или не продать их на невольничьем рынке? Или, если уж на то пошло, не придержать при себе ради выкупа? Почему ж это они не посадили их в лодки да не увезли с собой, а? И вдобавок еще оставили этой Ранджане все ее дорогие тряпки и безделушки. Разве такое в обычае у бандитов? — Гуда поскреб подбородок и решительно мотнул головой, заключив:

— Больно уж много тут вопросов. А вот ответа — ни одного.

Путь к лагерю они продолжили в молчании. Неподалеку от повозок их остановил окрик часового:

— Стой! Кто идет?

— Свои, — отозвался Николас.

— Вечер добрый, капитан, — сказал воин, выходя из-за высокого куста.