Торлон. Война разгорается. Трилогия

Шел он быстро, так что Дамзей больше не отваживался его окликать.

Ишь чего удумал: сны он теперь на пару с ним будет видеть! Хорошо хоть удалось ему воспоминания о той задушевной беседе подчистить. Не хватало еще, чтобы он помнил, как ему вдоль ночи кропотливо вбивали в голову одну простую мысль: увидишь шеважа, не спеши поднимать тревогу, лучше подумай еще раз, ведь наверняка ты обознался. Лишняя подстраховка никогда не помешает.

Вторая, она же третья, сторожка стояла у дальнего конца рощицы, едва заметная за сугробами, в которые зима превратила обильно росшие здесь кусты малины. От нее моста через канал вообще видно не было, а потому считалось, что для несения службы здесь ни особого мастерства, ни вдохновения не нужно. Так что сторожа в ней сменялись непозволительно часто и были, как правило, чем-нибудь провинившиеся прислужники из поместья. Однажды сюда отправили даже помощницу поварихи, которая по неосторожности перепутала помойную кастрюлю с суповой, за что была больно порота и сослана в сторожку на целый день и всю ночь. Ахим выяснил это во время такого же обхода и, как мог, успокоил бедную девушку, решившую, что ее тут обязательно кто-нибудь убьет и съест. Зачем и кто придумал подобный идиотизм, Ахим мог только догадываться. В любом случае, если ничего не изменится, он рассчитывал на это место как на наиболее уязвимое во всей охране. Сам Томлин, похоже, обо всех этих брешах даже не догадывался. Кстати, его спокойствие и некоторая рассеянность по столь важным вопросам все чаще наводила Ахима на мысль о том, что свои сбережения он предпочитает хранить вовсе не в поместье, а где-то еще.

— Эй, сторожа! Есть кто живой? — крикнул Ахим, обходя последний сугроб.

Поначалу ему ответила тишина, но потом створка ставня приоткрылась и внутри стал виден довольно яркий свет.

— Все живы, — ответил недовольный мужской голос, и в щель высунулась всклокоченная борода. — А ты кто такой?

— А я сторож Ахим. Хожу проверяю, все ли в порядке. Тебя-то как звать, мил-человек?

— Все у нас в порядке. Не видишь, что ли?

— Странное у тебя имя.

— Какое есть.

— Напрасно гостей не привечаешь.

— Своих хватает.

— А если я зайти захочу? Все ж таки я тут как будто за старшего поставлен.

Борода что-то буркнула, скрылась, ставень захлопнулся. Ахим не стронулся с места. Через некоторое время ожила дверь и на крыльцо вышел мужичок в длинной, наброшенной на плечи шубе. Роста он был невысокого, однако смотрел на Ахима нагло и вызывающе. Под шубой он явно что-то прятал. Либо меч, либо топор.

— Так и будем стоять? — поинтересовался Ахим.

— Так и будем. У тебя что, дел своих нет?

— Есть. По делу и пришел. — Он стал неторопливо подниматься по ступеням крыльца. — Сторожка эта отведена для охраны, а не для посторонних… — не сразу подобрал нужное слово: —…утех.

Как мужичок ни хорохорился, руки из-под шубы он так и не вынул, а когда Ахим чуть не наступил на него, неохотно посторонился и позволил войти внутрь. Увиденное ничуть не удивило Ахима. На кровати возле печи лежала под одеялом раскрасневшаяся девка и испуганно таращилась на гостя. В спертом воздухе стоял запах крока, пота и плотской страсти. Ахим только хмыкнул и повернулся к примолкшему хозяину.

— Надеюсь, распорядителю известно, чем тут занимается его доверенная охрана? И он ничуть не удивится, когда я ему об этом расскажу. А имя свое ты мне можешь даже не называть: все в домовых книжках и так отражено.

— Брентан меня зовут, — выпалил мужичок, и Ахим отчетливо расслышал, как что-то тупое ударилось в пол у него под шубой. Правильно, решил от греха подальше разоружиться. — Послушай. Зачем меня закладывать? Мы тут ничего преступного не делали. Она занемогла, вот и прилегла приспнуть. А я блюду все чин чином, сторожу, никого не пропускаю.

— Да еще напился, похоже, — добавил Ахим.

— Ни-ни, — замахал руками мужичок, отчего шуба с его плеч наконец упала, и он остался в одном исподнем. Возле ноги торчала из вороха шубы рукоятка топора. — Ей вот натереться кроком пришлось, оттого и запах может быть. А чтобы внутрь-это за ненадобностью…

— Понимаю. Врачевальню, значит, тут открыл? Тоже дело. Когда других дел нет. — Ахим напустил на себя еще более сердитый вид. — Давай-ка, Брентан, чтобы подруга твоя в два счета вылечивалась и топала к себе! Я дважды повторять не люблю, чтоб ты знал. Мешать ей прихорашиваться не буду, пойду пока, но если зайду попозже второй раз и она по-прежнему будет здесь, что ж, пеняйте, ребятки, на себя.

Ахим грозно зыркнул на мужичка и вышел на мороз. В дверях замешкался, оглянулся через плечо:

— И чтоб проветрил тут как следует.

Ему было совершенно наплевать, кто и чем занимается в дальней сторожке. Он всегда предполагал, что она использовалась и еще будет неоднократно использоваться в подобных целях. Признаки бардака придавали ему спокойствия. Окажись тут настоящие служивые, долго бы гонцы от шеважа у них под самым носом не побегали. Но уж раз засек, потворствовать подобной распущенности он не станет. Сами виноваты. Могли бы ночи подождать. А то глядите, почти среди бела дня приспичило. Лечатся они…

Усмехаясь себе под нос, Ахим побрел обратно уже не той тропой, через рощу, а вдоль застывшего под снежным ковром канала. С этой стороны до самого моста его теперешние следы были единственными. Да уж, не жалуют соседи эти места. Просто так никто не захаживает.

— Я тебя вижу! — окликнул его Дамзей.

Ахим махнул приветственно рукой и ничего не ответил. Думал было пожаловаться парню, что в дальней сторожке их собрат невесть чем промышляет, да передумал, чтобы не расстраивать. А то еще, гляди, сорвется, пойдет девку отбивать в свою пользу. С него станется.

Хотя казалось бы, отсутствовал он совсем недолго, а когда подходил к дому, вокруг уже стояла непроглядная темень. Только сквозь стволы деревьев кое-где проглядывали огни на хозяйских теремах да на башне. По другую сторону канала, вплоть до безмолвного силуэта замка, небо освещалось слабым заревом невидимых отсюда уличных факелов и костров.

Пока он стоял в раздумьях, за мостом послышался тяжелый конский топот. Неспешный, но приближающийся. Кто-то ехал сюда, осторожно выискивая в темноте дорогу. Кто бы это ни был, ему придется обязательно проехать мимо Ахима. Сторож на всякий случай отступил с открытого снега под деревья. В этот момент на мосту появилась новая повозка, вернее, телега, открытая, запряженная одной лошадью. В ней сидело четверо. Стало слышно надрывное конское дыхание. Вероятно, до сих пор телега мчала во весь дух.

Не дожидаясь, пока они поравняются, Ахим выкрикнул привычное предупреждение. Возница послушно натянул поводья, и телега остановилась.

— Пропускай, свои, — ответил нагловатый голос и закашлялся.

— Свои все дома, — возразил сторож. — Вы кто такие будете?

— Да Сима я! Пропускай живее! Не заставляй повторять. — Снова кашель.

Ахим уже стоял рядом с телегой и с интересом пытался рассмотреть седоков. Пропащего Симу он, кажется, узнал, а вот трое остальных, плечистых и высоченных, были ему не знакомы.

— Эти с вами?

— Ну конечно! Не зли меня, сторож.

— Проезжайте.

Когда телега тронулась, он ухватился за расшатанный борт и проехался вместе с ними несколько шагов. Увидел сваленное на дне оружие. В отличие от закутанного с головы до ног Симы, его попутчики были на удивление легко одеты, чего как будто вовсе не замечали. Двое даже не повернули к нему бородатых голов, а третий, тот, что сидел позади всех, похоже, самый молодой, напротив, навис над бортиком, и Ахим посчитал правильным больше не испытывать их терпение.

Значит, Сима все-таки вернулся. Не слишком, судя по всему, здоровый, но вполне живой.

Ахим пригнулся и быстро-быстро, насколько позволяли сугробы, припустил за телегой, только в обход, вдоль лесной опушки, надеясь оказаться вовремя неподалеку от башни, чтобы увидеть, что произойдет дальше. Особенно его интересовала судьба трех попутчиков Симы. Внутренний голос отчетливо подсказывал ему, что эти люди могут смешать все его планы.