Связующая Нить. Книга 3 (СИ)

Мобильные крепости поползли прочь от изуродованных бастионов, самураи Камней попятились. Обходя пролом, они перебирались через стены и спускались по осадным лестницам. Защитники Инакавы преследовали отступающих врагов, и там, где настигали, завязывались яростные, кровавые потасовки.

– Не ввязывайтесь в ближний бой! – выкрикнул наместник Томео, увидев как серебристые сшибают с ног и крушат набросившееся на них ополчение, решившее, что враг вот-вот обратится в паническое бегство. – Только стрелки! Только дистанционные атаки!

Оставляя переполненные трупами руины, самураи Камней отходили организованно и быстро. Прошло несколько десятков минут, и флаг Водопадов вновь взмыл над разрушенной стеной.

Победа.

Грозные, казавшиеся столь неодолимыми враги бежали, и, подгоняя их, сквозь дым и пыль блистал луч, которым полосовал пространство перед собой принц Кано.

– Берите выше, Кано-сама! – поднеся к губам радиопередатчик, выкрикнул Куо, одним из первых взобравшийся на внешнюю стену города-крепости. – Вы рубите землю!

– Направляй меня... я не вижу... где враги?

– Перед вами, в пятистах метрах! Бегут! Бегут, мой господин! Мы победили!

Луч метнулся следом за врагами, но вдруг мигнул и погас.

Обеспокоенный Куо соскочил в облако пыли и, спотыкаясь, побежал вперед.

– Мы идем к вам, Кано-сама! – радиосвязь принесла громогласный выкрик Макото.

– Я умерил ярость Тоцуки... – голос Кано слабел и уже был похож на шелест сухих листьев. – Подходите, теперь можно...

Сквозь пыль лучник-самурай разглядел фигуру в знакомых доспехах. Кано стоял, вонзив меч в землю и опираясь на него. Ни единой царапины. После такого-то боя!

– Кано-сама... – Куо и Макото, опережая остальных ополченцев и самураев, подбежали к принцу. Они остановились в паре метров от него и замерли. На доспехах не было повреждений, но из каждого стыка лат... текла алая кровь.

– О боги, как больно... – прохрипел Кано. – Куо-доно... Макото... я ослеп... вот как умирают хозяева Тоцуки... у всего есть цена... не говорите солдатам, что я умер... после... после победы скажите...

– Проклятье! – Куо замахнулся ногой и сильным пинком вышиб меч из рук своего господина. Тоцука, гневно засияв, упал на камни, покатился и замер, застряв в обломках стены. – Кано-сама!

– Не говори им... – Кано начал падать лицом вперед, и Макото спешно подхватил его.

– Дорогу! – выкрикнул он, разгоняя сбежавшихся со всех сторон солдат Инакавы. – Великий принц Кано ранен! Я доставлю его к медикам! Мы должны поставить этого героя на ноги до следующего штурма, если камнегрызы, конечно, еще отважатся на атаку после того, что мы все им сегодня учинили!

Макото забросил руку Кано себе на шею, подхватил его под бока и потащил сквозь ликующие толпы защитников города, приветствующих наследника единого трона, только что, не только словом, но и делом доказавшего, что защита страны и своих людей для него – не пустой звук. Мало кто из ополченцев и самураев обращал внимание, что ноги юного дайме бессильно волочатся по земле. Лидер ранен, но жив и скоро снова встанет во главе своего верного воинства!

– Торопись, Макото, – Куо вдруг плюхнулся на камни и принялся растирать онемевшую ногу. Одно мгновенное касание Тоцуки, но даже этого оказалось достаточно, чтобы онемение охватило половину тела могучего воина. Каждое движение причиняло сильную боль, сознание грозило оказать в любой момент. Оставалось только радоваться, что самурай не может видеть жуткие фиолетовые пятна мертвеющей плоти, расползающейся по его ноге. – Нехило так эта штука меня тяпнула... проклятье! Надо было протезом бить...

Кое-как, пыхтя и скрипя зубами от боли, Куо поднялся и встал на одной ноге.

– Вот это я понимаю – энергетическая пиявка! – ругнулся лучник, с опаской поглядывая на сияющий белым огнем меч. – Что же ты с нашим господином сделала? Если он умрет, я тебя в море утоплю! Или, думаешь, не вытащу отсюда? Сейчас найду копье, сделаю петлю из тряпок и зацеплю тебя! Не отвертишься.

Город лежал в руинах, медики шалели от количества обрушившейся на них работы, но...

Это была победа. Несмотря на все жертвы, несмотря на моменты, когда крах казался неизбежным, Инакава устояла. Остатки великой армии Камней уползли обратно в свой лагерь. На стенах города реяли рваные и запятнанные кровью флаги Водопадов.

* * *

Молчание долго царило в малом зале совещаний. Девять высших имперских советников, сидящих на выложенных кольцом подушках, мрачно размышляли.

– Иногда приходит время многое менять, – нарушив власть тишины, проговорил один из глав правящих кланов страны Камней.

Перстень со знаком клана прижался к сургучной печати на конверте, оставив четкий оттиск.

– Слишком много было сделано ошибок. Уже не получится спустить все на самотек.

Второй перстень коснулся сургуча.

– Убийцы бога? – третий перстень оставил оттиск. – Эта религиозная истерия... от нее столько вреда!

Все девять перстней украсили сургуч своими метками.

– Такара-сан!

Сдвинув ширму, внутрь шагнула женщина средних лет. Такара не рискнула гневить советников, принимая уж слишком моложавый облик.

Конверт был передан ей.

– Как воспитательница наследного принца вы в хороших с ним отношениях, – сказал ей советник, передавший письмо. – Уговорите его поддержать наше решение. Его согласие будет очень полезно для нас.

– Я понимаю, – Такара поклонилась. – Исполню все по вашим словам.

Ширма вернулась на место. Такара отступила от огороженного квадрата в центре комнаты и стрельнула глазами по сторонам. Советники были настроены очень серьезно. Плечом к плечу квадрат ширм окружали самураи золотой тысячи. Лучшие из лучших, каждый был способен противостоять в бою генералу. Телохранители великого дайме, подчиняющиеся... совету.

Время великих перемен настало.

Такара вышла из зала совещаний и, сопровождаемая четверкой элитной стражи, направилась к покоям принца.

– Беспокойная выдалась ночь, – сказала старуха, следуя мимо окон, алеющих заревом. Столица империи полыхала, на улицах звенели мечи и лилась кровь. Рабы и нищета, которых неожиданно поддержали многие монахи и рядовые воины храмов, учинили в городе жуткий погром. – Нашей организации ничего не остается, кроме как признать свое поражение. Я не могу поверить, что произошедшее – правда. Вся мощь пропаганды рассыпалась перед упрямой верой людей в сказки.

– Люди страшатся одиночества, госпожа, – произнес один из стражей. – Тьма и величина вселенной ужасают нас, и мы создаем себе богов, защищающих, заботящихся и любящих нас. Мы как малые дети, что не могут остаться в огромном пустом доме без родителей. Боги – иллюзия... но мы, беспризорные дети... хотим быть любимыми и любим своих родителей, пусть даже их никогда не существовало. Эта любовь... после стольких лет кошмаров и кровопролитий, она впервые нашла свое живое воплощение. Ненадолго, и тем сильнее ярость детей, узревших силуэт в туманной дымке и вновь потерявших ту, кого они зовут, строя храмы и молясь, с самого первого момента существования нашей цивилизации.

– Ты прав, Рюи, – Такара остановилась у окна и взглянула на объятый пожарами огромный город. – Мы – одинокие дети. Дети, которые без колебаний пойдут на мечи и копья, мстя за потерянную мать.

* * *

Подкрепления, на которые так надеялся сегун Хадзиме, прибывали в лагерь Северной Империи весь день, до самого вечера. Подходили группами по пять, по шесть человек, а то и вовсе одиночные самураи появлялись из леса. Безоружные, израненные, голодные и полностью деморализованные.

Остатки армии, разбитой и уничтоженной объединенными силами двух стран, собранных под знамя принцессы Мичиэ. Рассеянные по лесам, они искали пути к спасению. Кто-то затаился, кто-то начал пробираться ближе к родине, кто-то, надеясь на защиту, выбрался к армии, которую многие считали непобедимой.

Вид этих бедолаг нисколько не добавил оптимизма осаждающей Инакаву группе войск. Мобильные крепости ползали у города и переплевывались огнем с кое-как подлатанными бастионами, но для решительного штурма сил, а главное, решимости у самураев Камней уже не осталось. Огромные потери, голод и присутствие в тылу армии принцессы Лугов заставляли многих задуматься об отступлении.