Осколки (Трилогия)

Честное слово, я бы согласился даже на то, чтобы вокруг моей кровати стояли сотни любопытствующих, лишь бы… Лишь бы рядом со мной была Наис.

— Ур-р-р-р-р! — тихо, но серьезно донеслось снизу.

Лобастая голова, крупные темные бусины глаз, скрытые длинные челкой — как они вообще что-то видят, ума не приложу. Белая шерсть, длина каждой пряди которой составляет не менее локтя, покрывает мускулистое тело, скрадывая пропорции и создавая обманчивое впечатление увальня и игрушки. Очень большой игрушки.

— Привет.

Кожаная заплатка мокрого носа сморщилась, принюхиваясь, и я снова удостоился недовольно рычания.

— Кота учуял? Так это твой знакомый.

Фырканье, свидетельствующее о том, что собаки вполне понимают человеческий язык.

— Ну что, Бруш? Будем здороваться или как?

Миг промедления, и мохнатые передние лапы ложатся мне на плечи, а шершавый язык мочалкой довольно проходится по моему лицу.

Вообще-то, дассийские овчарки — свирепые звери, и мой знакомец без зазрения совести слопал бы любого нарушителя границ, если бы почувствовал в нем угрозу. Собственно, и меня мог бы покалечить, хотя и появился в этом доме исключительно моими усилиями: я даже сам выбирал щенка. Из нового помета маминых питомцев. Вигер соглашаться на такого «охранника» не хотел, но Лелия — тогда еще чудный карапуз полутора лет от роду — так радостно заверещала и вцепилась в мохнатый комок, что ре-амитер вздохнул и уступил. Мне и своей дочери. Но несмотря на нашу дружбу, я настоял, чтобы из всех обитателей особняка Ра-Кен «своими» Бруш считал только Вига и Лелию, чего и добились путем тщательных тренировок. Так что, можно было быть спокойным хотя бы на этот счет.

— Ну ладно, будет уже… Ты стал слишком тяжелым, чтобы виснуть на мне, Бруш. Ну-ка, слезай!

Пес выполнил мою просьбу, но только потому, что она была высказана предельно вежливо и ласково: любая агрессивная нотка расценивалась, как приказ к атаке.

— Ты уже вернулся в город?

Удивленно расширенные глаза на заспанном лице. Опять полночи не ложился? Мне что ли следить за его своевременным отправлением в постельку? Вот еще!

— Захотел и вернулся. Не имею права?

Вигер качнул головой, поправляя наспех накинутый домашний камзол:

— Имеешь. С тобой все в порядке?

— А ты как думаешь?

Бруш, донельзя обрадованный тем, что его хозяин вышел в сад, занял место у ног ре-амитера, изо всех собачьих сил изображая верность и преданность.

— Выглядишь вроде хорошо. А чувствуешь?

Вопрос был с подтекстом. Очень глубоким. Дело в том, что мой внешний вид совершенно никоим образом не соотносится с моим внутренним самочувствием. Доходит до смешного, кстати: после самого тяжелого перепоя свежести и румянцу моих щек может позавидовать любая придворная красотка. А лучше всего работается, когда со стороны глядя на меня можно подумать: доходяга, еще минута, и свалится без сил и сознания.

Я улыбнулся:

— Не очень. Но к работе это не имеет никакого отношения.

Виг помрачнел.

— Опять?

— Ерунда. Не обращай внимания.

— Не ерунда! Пойдем-ка в дом. А ты, — недвусмысленный приказ собаке, — оставайся здесь. И не ворчи! Схожу с тобой на прогулку, обязательно схожу! Только позже.

Пес, вынудивший хозяина на щедрое обещание, вильнул хвостом, исчезая в кустах, а я последовал за Вигом в «летнюю» гостиную — комнату, одна из стен которой раздвигалась наподобие ширмы, соединяя дом и сад в единое целое. Очень мило, кстати: нужно будет так оборудовать собственный дом. Когда Наис в него переберется. Если Наис в него переберется…

Вигер принес с кухни ковшичек и разлил по чашкам ароматную темную жидкость. Не скажу, что мне нравится вкус авака — зерен южного кустарника, которые собирают, обжаривают, мелко перемалывают и варят в кипящей воде, но считается, что сие зелье дарит бодрость духу и телу, а спорить с мнением общества мало кому с руки. Вот и я давлюсь и кривлюсь, но пью. А мой друг, напротив, находит в поглощении этой гадости настоящее удовольствие.

— Так почему ты вернулся раньше срока?

— Подумаешь, раньше! Всего на один день.

— Который ты должен был с пользой провести на природе, — строго подытожил Виг.

— С пользой, без пользы… У меня вся эта природа уже знаешь, где стоит? Под самым горлом. Надоело.

— Ты не помирился с Наис?

— А почему я должен был…

Внезапная догадка заставила меня оборвать фразу на середине. Неужели?

— Ты ей сказал?

— О чем? — Вигер пытается идти на попятный, но слишком поздно.

— Обо всем! Сгустил краски, признавайся? Иначе Нэй не приехала бы.

Обрадованное переспрашивание:

— Так она все-таки приезжала?

— Да!

— И чем же ты недоволен?

— Всем!

На всякий случай Виг переползает по стулу в сторону, чуть более удаленную от того места, до которого я могу дотянуться.

— Я думал…

— Правда? И как долго?

— Рэй, в самом деле… Это был такой чудный момент для примирения!

— Да уж, чудный.

— Разве нет? Любящая жена, поспешившая к недомогающему мужу — чем не сюжет для сказки со счастливым финалом?

— Сказка…

Я опрокинул в рот все содержимое чашки, чтобы вкусом авака забить горечь мыслей. Хотя бы на несколько минут.

Вигер присматривался ко мне с опаской, причем боялся, как предполагаю, больше не за целостность собственной челюсти, а за мое душевное равновесие.

— Случилось что-то плохое?

— Да.

Лаконичность ответа моего друга не удовлетворила:

— Что именно?

— Неважно.

— Рэй, посмотри на меня, пожалуйста!

Я нехотя поднял глаза, встречая серый и мягкий, как пепел, взгляд.

— Что случилось?

— Да так… Безделица одна.

— Безделица тебя бы не огорчила, — разумно заключил Виг. — Учти, я не отстану, пока не узнаю достаточно, чтобы…

— Чтобы натворить еще больших бед? Знаю.

— Рэй, да что стряслось?

— Сказано же: безделица! Она должна была произойти. Однажды. Но я рассчитывал, что все случится несколько позже, чем случилось.

Я вышел на террасу и оперся об ажурную решетку ограждения.

— Все плохо, да? — Робкий вопрос.

— Угу.

— Послушай… Извини. Я не хотел.

— Знаю.

Ладонь Вига неуверенно легла на мое плечо.

— Понимаешь, мне… Я так не могу.

— Как?

— Когда я смотрю на тебя и Наис, я всегда вспоминаю Ланну и то, как мы были счастливы.

— И хочешь осчастливить нас?

— Ну… Вроде того.

Я повернулся к Вигеру лицом.

— Не надо, хорошо?

— Извини, — он огорченно опустил глаза.

— Я никого не виню, пойми. Мне нужно было совсем немножко времени, чтобы… А, да о чем теперь говорить!

— Рэй…

— Все, забыли. Собственно, я пришел к тебе по делу.

— А именно?

— Во-первых, хотел спросить, завершено ли дознание по поводу пожара.

— Завершено, — кивнул Вигер. — Я распоряжусь, чтобы тебе предоставили отчет.

— Если можно, прямо сегодня: я собираюсь заглянуть в Приют.

— Договорились. Что-то еще?

— Во-вторых, хочу узнать, кто занимался делом тех детей, с рынка.

— Как и полагается, Служба опеки.

— А конкретно?

— Dan Рагин.

Старый приятель отца? Замечательно: не будет проблем с расспросами.

— Тогда отправлюсь прямо к нему.

— Ты, в самом деле, чувствуешь себя хорошо?

Все никак не хочет поверить в мое душевное здоровье. Правильно, кстати, делает: на душе у меня самые настоящие сумерки. То есть, наиболее подходящее состояние для работы.

— Не беспокойся. Все хорошо.

— Дядя Рэй!

Счастливая рожица, до боли напоминающее лицо ре-амитера. Кулачки, протирающие сонные глаза. Кружевная рубашка, на локоть длиннее, чем рост шестилетней девочки.

Подхватываю Лелию на руки:

— Привет, муха! Как поживаешь?

— Ой, а мне три дня из дому запрещают выходить, — тут же начинает охотно ябедничать ребенок. — И все время в постели велят лежать. А я не хочу! Я хочу гулять!