Легенда о Побратиме Смерти

А теперь все так запутано. «Такое решение будет почетным», — уверял его Майон. Но почему? Потому что это спасет тысячи дренайских жизней. Однако поддаться прихоти безумца, потерпеть унижение и быть побитым — разве это почетно?

С другой стороны, его победа может привести к войне. Стоит ли рисковать этим ради выигранного кулачного боя, спрашивал Майон. Ради удовольствия повалить человека на землю.

Друсс пересек Парк Великанов и сквозь Мраморную Арку свернул налево, к Лебединой Долине, где стоял дом Клая. Здесь жили богатые люди, дороги были обсажены деревьями, дома красивы, в усадьбах сверкали пруды и фонтаны, и прекрасные статуи стояли вдоль извилистых дорожек, бегущих через ухоженные сады.

Все здесь говорило об огромных количествах золота. Друсс вырос в горной деревушке, где дома строились из грубо обтесанных, скрепленных глиной бревен, а звонкая монета была такой же редкостью, как честь у шлюхи. Он смотрел во все глаза на особняки из белого мрамора с золочеными колоннами, яркими фресками, резными карнизами, под крышами из красной черепицы или черного лентрийского сланца.

Друсс шел все дальше, разыскивая дом первого готирского бойца, и наконец нашел. Перед высокими чугунными воротами стояли двое часовых в серебряных панцирях, вооруженные короткими мечами. Дом был хорош, хотя и не так роскошен, как соседние: квадратный, с покатой красной крышей, без колонн и живописных фресок, из простого белого камня. Карниз тянулся только над парадным входом, а в окнах не было ни цветных стекол, ни вычурных рам. К своему немалому раздражению, Друсс понял, что ему чем-то нравится хозяин этого дома и сада, где росли ивы и буки.

Однако и здесь не преминули пустить пыль в глаза. Посреди тщательно подстриженной лужайки на пьедестале возвышалась статуя бойца, почти вдвое больше натуральной величины. Как и дом, она была сделана из белого, ничем не украшенного камня и представляла Клая с вызывающе поднятыми кулаками.

Друсс постоял немного на широкой аллее за воротами. Какое-то движение в тени привлекло его внимание, и он заметил мальчишку, засевшего за стволом старого вяза. Друсс усмехнулся:

— Хочешь поглядеть на великого человека, так?

Мальчишка молча кивнул. Он был страшно худ, глаза ввалившиеся, личико с кулачок. Друсс нашарил в кошельке у пояса серебряную монету и бросил ему.

— Ступай-ка отсюда да купи себе чего-нибудь поесть.

Мальчик поймал монету, спрятал ее под рваную куртку, но остался на месте.

— Такая тебе охота его увидеть? Даже голод не помеха? Ну тогда пошли со мной. Я тебя проведу.

Мальчик просиял и вылез из своего укрытия. Стоя, он казался еще более тощим — локти и коленки у него были толще бицепсов и ляжек. Рядом с мощной фигурой дренайского бойца мальчуган походил на бесплотную тень.

Вместе они подошли к воротам, но часовые переградили им дорогу.

— Я Друсс, меня приглашали.

— Ну уж этого попрошайку точно не приглашали, — сказал стражник.

Друсс подался вперед, впившись ему в глаза холодным взглядом, — между их лицами оставалось всего несколько дюймов. Часовой отстранился, стремясь увеличить расстояние, но Друсс надвигался на него, пока панцирь служаки не лязгнул о ворота.

— Его пригласил я, парень. Есть возражения?

— Никаких.

Часовые расступились, открыв ворота, и Друсс с мальчуганом вошли. Друсс остановился посмотреть на статую, потом еще раз окинул взглядом дом и участок. Статуя была здесь не на месте, не гармонировала с естественной прелестью сада. Они подошли к дому, и пожилой слуга с поклоном открыл парадную дверь.

— Милости просим, высокородный Друсс.

— Я не высокородный и не желаю быть таковым. Этот малыш сидел в засаде, чтобы хоть одним глазком поглядеть на Клая, — вот я его и привел.

— М-м, — протянул слуга. — Сдается мне, прежде его не мешало бы покормить. Я отведу его на кухню. Хозяин ждет вас, господин, на ристалище за домом. Пройдите вперед и окажетесь там... — Старик взял мальчика за руку и удалился.

Друсс вышел с другой стороны дома. Около двадцати атлетов проделывали там различные упражнения или сражались друг с другом. Участок был хорошо распланирован — три песчаных круга, мешки для отработки кулачных ударов, весы, массажные столы и два фонтана, подающие свежую воду. В дальнем конце виднелся бассейн, где плавали несколько человек. Этот незатейливый вид согрел сердце Друсса. На одном из кругов бились на кулачках двое, а третий, могучий Клай, стоял рядом, наблюдая за боем. В предвечернем свете его коротко остриженные светлые волосы отливали золотом. Он стоял, скрестив руки на груди, показывая во всей красе мощные мышцы плеч и спины, плавно сходящие к узким бедрам. Воплощенная сила и легкость, подумал Друсс.

— Разойдись! — скомандовал Клай и вошел в круг. — Ты слишком зажат, Калас, и левая у тебя движется, как больная черепаха. Уж очень негармонично ты развит. Ты наращиваешь мускулы на плечах и руках — да, это даст тебе силу, но и нижней частью тела пренебрегать нельзя. Самые убийственные удары обеспечиваются ногами — сила поступает в плечи и руки от бедер, и когда она доходит до кулака, он бьет как молния. Завтра будешь работать с Шонаном. — Клай положил руку на плечо другому бойцу. — Ты показываешь хорошую выучку, мальчик, но тебе недостает чутья. Все у тебя есть — и мужество, и стиль, только бойцовского сердца нет. Ты смотришь одними глазами. Шонан говорит, ты добился отличных успехов с копьем — пожалуй, на нем пока и сосредоточимся.

Оба противника поклонились и разошлись.

Клай обернулся, увидел Друсса и с широкой улыбкой зашагал ему навстречу, еще издали протягивая руку. Он был на голову выше Друсса и шире в плечах. Ни лоб, ни скулы на плоском лице почти не выдавались. Вряд ли прямой удар сможет рассечь ему кожу под глазом или бровью, а подбородок у него квадратный и крепкий. Лицо прирожденного бойца.

Друсс пожал протянутую руку.

— Вот таким и должно быть ристалище, — сказал дренай. — Все продумано с большим толком.

— Приятно слышать, — кивнул готир, — хотя я желал бы, чтобы оно было побольше. Здесь мало места для метания копья или диска. Мой наставник Шонан использует для этого соседнее поле. Пойдемте, я покажу вам наше хозяйство.

Четыре массажиста на площадке умело разминали усталым атлетам мышцы, тут же рядом находилась и баня с двумя горячими бассейнами. Гость и хозяин обошли все, и наконец Клай увел Друсса обратно в дом.

Стены хозяйского кабинета были увешаны рисунками с изображениями мышц и связок человеческого тела. Друсс никогда еще таких не видел.

— Среди моих друзей есть врачи, — пояснил готир. — В их обучение входит вскрытие трупов — они должны знать, как что у человека работает. Захватывающее зрелище, правда? Почти все наши мускулы работают наперекор друг дружке. Чтобы бицепс напрягся, трицепс должен расслабиться и вытянуться.

— А какая вам от этого польза? — спросил Друсс.

— Это помогает мне находить равновесие. Гармонию, если хотите. Оба этих мускула жизненно важны друг для друга, и глупо было бы развивать один за счет другого. Понимаете?

Друсс кивнул:

— У меня в Машрапуре был друг, боец по имени Борча. Его бы это захватило не меньше, чем меня.

— Я слышал о нем. Он обучал вас и помог вам завоевать первенство. Когда вы покинули Машрапур, он стал первым в истории бойцом, который отвоевал свой титул сильнейшего обратно. Он удалился на покой шесть лет назад, проиграв Прозеккису в бою, который длился чуть ли не два часа.

Слуга принес кувшин и наполнил кубки.

— Очень освежает, — заметил Друсс, отведав.

— Сок четырех плодов. Я нахожу его бодрящим.

— Я предпочитаю вино.

— Да, говорят, что красное вино питает кровь, но, по-моему, оно все же мешает подготовить бойца как следует. — Они помолчали немного, и Клай растянулся на кушетке. — Вам хотелось бы знать, зачем я пригласил вас сюда, верно?

— Сначала я думал, что вы хотите меня напугать, — но теперь больше так не думаю.

— Вот и славно. Я хотел сказать вам, что мне неприятно было услышать о пророчестве. А вас это, должно быть, и вовсе бесит. Я терпеть не могу, когда к честному соревнованию примешивают всякие интриги, — вот и хотел успокоить вас на этот счет.