Все равно!

– Кто же это такой? - спросила Оля.

– Моя не знает, мой башка глупый! - развёл руками Али.

Внезапно он снова стал серьёзным.

– Я даже боюсь подумать, кто это может быть.

Молчание повисло над столом.

– Ой, я боюсь тоже!- пискнула Ольга и прижалась ко мне крепче.

Игорь засмеялся.

– Да ерунда это всё. Татарские сказки дядюшки Али. Про лису и кролика.

– А если он жив? -не отступала Оля.

– Четвёртый? Так шестьдесят лет прошло... Почти. Он уж умер наверное, или старик совсем.

Игорь прочно стоял на позициях соцреализма.

– А ты что скажешь, Али?

– Я расскажу вам местную легенду.

– Не, ну на фиг нам древние легенды?

– Она новая, ей всего пятьдесят лет...

Август 2005

Они карабкались гораздо медленнее чем я ожидал. Боялись подвоха с моей стороны? Возможно. А может просто берегли силы. Шеф у них не дурак, видит какой контингент ему достался. Злится наверное, а делать нечего. Ну загонит он их, они лягут-не встать, а убивать рано. Вот и крутись. Хотя, что я за него переживаю?

Должно быть я задремал, так мне было хорошо. Двенадцать лет назад, я и ещё двое армейских приятелей, после демобилизации поехали в Сибирь. Нам было по двадцать лет, мы мечтали разбогатеть, найти золотую жилу потолще, набить металлом рюкзаки и ... Гуляй - не хочу! Авантюризм не подкреплённый никакими ресурсами, у нас даже денег не было. Как мыть золото, мы видели в кино, только не совсем понимали зачем бить шурфы, когда самородки должны лежать в речке, их просто надо было не пропустить. Кое-как добравшись до посёлка на большой воде, под удивительным названием: "Имени 16 Партсъезда", мы застряли в нём почти на месяц, загружая и разгружая баржи и баркасы. Поскольку местные стивидоры к тому времени, почувствовав вкус свободы и демократии, спились окончательно. В бригаде нас было человек десять, а работали мы втроём. Люмпены, обожравшиеся с вечера жидкостью для заправки примусов, усердно поправлялись с утра разбавленной в воде зубной пастой, зубным эликсиром, а счастливчики глотали стеклоочиститель, в состав которого, как известно входит метиловый спирт. Местные девицы были от нас без ума, и отдавались где попало, даже установили на нас очередь, а их юные поклонники регулярно подлавливали нас в тёмных местах. Поэтому без куска арматуры в рукаве, мы из дома не выходили. Только это не всегда помогало, они таскали с собой багры и здоровенные жерди. Так по истечении месяца мы сочли, что заработанная сумма вполне достаточна для покупки водоплавающего средства.

Лодки, ещё вчера выставлявшиеся на продажу, вдруг немедленно становились нужны хозяевам, или за них заламывалась цена, которую я не дал бы за весь этот паршивый посёлок. В конце-концов утратившие веру в человечество бичи, они же мы поняли, что нас не выпустят отсюда никогда.

Тогда в одну из ночей мы украли лодку с мотором и вёсла, а течение понесло нас вниз по Оби, к океану. У нас было с собой что-то очень напоминающее контурную карту, с пятном на ней, символизирующим промышленные запасы золота. Пятно было размером в треть Франции, но мы согласились, что это не слишком много. Прошло четыре дня, прежде чем мы поняли что заблудились. К тому же лодка постоянно текла, и ноги всё время были в воде. От холода зуб на зуб не попадал, мечты полиняли, и когда мы увидели баржу тащившуюся вниз, приятели быстро проголосовали и стали махать ей, оглашая водную гладь истошными криками. Их подобрали, и пароходик стуча старым дизелем отвалил. Я решил продолжать один. Бензин мы тратили только на обогрев, поэтому у меня ещё оставалось пол-бака, я решил что места достаточно глухие, и свернул в один из притоков. Километров через сорок я увидел водораздел. Река делала разворот на девяносто градусов, разделённая на два рукава, в один из которых я и въехал.

Почему я его выбрал? Наверное потому что можно было выключить мотор, а также направление на северо-восток. Здесь вместо заболоченной тайги я увидел каменные осыпи невысоких холмов, иногда скалы нависали над водой. Я приставал к берегу, шёл до ближайшего ручья и начинал копаться. Вместо золота нашёл зелёный медный крестик и здоровенного окаменевшего трилобита. Ружьё было со мной, но я не охотился, предпочитая рыбную диету. Благо форель можно есть сырую, собственно и остальных тоже.

Громадный осколок скалы лежал посередине реки как небольшой остров, по его сторонам вода пенилась, отбиваясь от выглаженных временем стен. Он напоминал большой треугольник лежащий вершиной ко мне. Я не знаю какие шансы у меня были, лодка была неповоротлива и к тому же я был один. Её развернуло боком к течению, она подпрыгнула на подводном булыжнике, и я вылетел прямо в пену. Мои глаза были открыты, я стоял на четвереньках на дне, среди пузырьков воздуха. Прямо подо мной лежала она, до пояса засыпанная камнями-наносником.

Одна её рука была протянута ко мне, как если бы она просила о помощи, второй не было. Это всё продолжалось несколько секунд, потом меня потянула за руку привязанная к лодке верёвка, и меня выдернуло на поверхность. Сразу за скалами начиналась равнина с песчаными берегами, где я смог привести в порядок себя и высушить одежду.

У меня не было никаких сомнений что это она, "Золотая баба". Я реально представлял себе как хранители идола сплавляются на плоту, уходя от преследующих их царёвых людей, все дальше и дальше на Север, где никогда до этого не ступала нога белого человека. Они надеялись обрести свободу, построить капище, жить охотой и рыболовством, благославляемые божественной Венерой. Острый камень лежащий в русле расколол их плот надвое, и статуя скользнула на дно безымянной речки. Всё кончилось.

Маленькое стойбище я увидел после ещё двух часов плавания. Рядом стояло бревенчатое, уродливое здание фактории, которая была закрыта уже десяток лет.

Старик тунгус сидел на берегу речки и курил свою бесконечную трубку. Мне ничего не надо было просить или говорить что-нибудь. Он разжёг небольшой костёр, на дым которого прибежали два чумазых мальчишки. Они забрали мой мешок и ружьё, а я лежал на траве рядом с ним, и он говорил, перескакивая с русского на ненецкий. Я ничего не запомнил, мне было хорошо все две недели, пока я был у них гостем. Там Она первый раз пришла ко мне, а старик Ыйден назвал меня "Шаман". Но это после того, как я нашёл своё золото.

– Просыпайся!- сказала Она в самое ухо.

Я открыл глаза, автоматически отметив время. Прошло не больше десяти минут.

Осторожно выглянул из своего укрытия. Они лезли вверх, хватаясь за кусты и стволы небольших деревьев растущих вдоль тропы.

Устали наверное, вот и подтягиваются. К тому же они вышли на финишную прямую. Я дал им сделать ещё несколько шагов и потянул за верёвку. Ничего не случилось. Я потянул сильнее. Что-то сорвалось на другом конце и затарахтело ко мне. Они затихли, не понимая значения происходящего. Потом один из них дал короткую очередь на звук. Я энергично заработаал руками. Показался автомат.

Я схватил его и осмотрел.

Видимо все мои родственники были кретинами, иначе в кого я такой уродился?

Забыть снять с предохранителя!

Огляделся по сторонам, никто не видел?

– Я видела!- сказала Она. -Только если ты будешь думать о гадостях, как сейчас, я уйду и не скажу ничего.

– Не буду. Говори!

– Медведи же охотятся в горах без ружья ...

– Угу, угу ...

– Они скатывают камни на стада пасущиеся внизу ...

– Можешь не продолжать, я пошёл вниз пастись.

Где же взять камень? Камушек такой, килограммов на восемьдесят, чтобы я смог его докатить до обрыва? Или я больше могу? Никогда не катал камни.

– На крутых спусках с гор, народы Памира связывают лошадей и скатывают их вниз, чтобы они не поломали ноги.- всплыло в памяти.