Катарсис (СИ)

- У вас нет? - спрашиваю её.

Вдруг, глаза полыхнули обидой и злостью, ножки застучали по ступенькам, подол мелькнул и скрылся. Клем вздохнул:

- Ну, Андр! Зачем девушку обидел?

- Я не хотел. Простите! - крикнул я.

- Пошли, ладно.

Когда отошли на несколько метров, спросил:

- А на что она обиделась?

- Живую воду - могут сделать только маги Жизни. А её выгнали с первого же курса Университета.

Понятно. А я, получается, тыкнул её - в самое больное. Недоучкой и неумехой назвал.

- Андр, она, вообще-то, славная. И сладкая. Ласковая. А так как знахарка - болячку не подцепишь. Да и привереда она. Кого попало - не подпустит к себе.

- Рекомендуешь? - удивился я, - не обидишься?

Клем поморщился. Но, сказал:

- Не моя она, что мне обижаться? Андр, давай начистоту! Ты мужик - видный. Один. Рано или поздно - вопрос этот перед тобой встанет. Жену свою - я делить не с кем не хочу. К чужой жене ходить - тоже не советую. Мужья - развные бывают. Обидется кто - тебе оно надо? Девка тебя - обженит. Я так понял, что не желаешь ты этого. А Спасёна - одна. Под венец тебя тащить - не будет. Детей у неё не будет, обделил её Создатель. Понимает, что такая она - никому в жены не нужна. А жизнь своё - просит. Вот и захожу к ней иногда. Помочь.

- Ромашка знает?

- Нет. Узнает - обижусь.

- Понял тебя. Спасибо.

- Не за что. Пока. Зря Сластёну обидел.

- Сластёну?

- Ну, это только для своих.

- И много "своих"?

- Тебе не всё равно? Не дом нужды - это точно. Она - не девка продажная. За неё глотку сразу порвут. Её в городе - уважают и в обиду никто не даст. Мужа и отца нет. Всем миром и защищаем.

- И всем миром...?

- Осквернел? Многим она нравиться, да не многие - ей нравятся.

- Понял. Ай, да умница эта красавица!

- Это у ней не отнять!

Баня! Как много в этом слове для сердца русского - слилось! Как много в нём - отозвалось!

Первыми, конечно, мылись хозяева - Клем с Ромашкой. Румяная с пару Ромашка - ещё краше. Сам себе стукнул по... рукам. Не зарься на чужое! Похотун! Ну и что, что глазками стреляет? И волосы открыла. Я теперь - член семьи. Признали за потомка родного брата прадеда Клема. Можно при мне ходить и простоволосой. И не совсем одетой - в одной сорочке. Нижнего белья тут или нет, или после бани... Да кто после бани себя в корсеты загоняет! Что за дичь? Да и живот уже приличный. Грудь - соответственно. Всё стало - рельефным. Природой так предусмотрено.

Как Ромашка вышла, так цыгане шумною толпою... мы с ребятами. Печь-каменка. По белому. Полати, деревянные кадки. Котёл - бронзовый. Клем - кузнец или как? Он будет - камни раскаленные в воду бросать? То-то! Мочало из лыка. Вместо мыла - жижа какая-то. Пусть будет и.о. жидкого мыла. У нас это - как раз - веяние моды. Правду говорят - всё в мире циклично. А веников - нет. Так сидим - потеем. Как в финской сауне. Про веники спросил - недоумение. Значит - есть идея.

Моих сопарильщиков очень заинтересовала моя цепь и крест. Кузнецы!

- Да, серебро. Нет, плетение не знаю. Не я делал. Крест - литой. Символ - оберег. Да, освящённый.

Вот, пройдоха! Клем, оказывается, тоже "чувствует". Устроил мне - концерт на площади. Нет, не обижаюсь. Если ты - как раскрытая книга, то ты - уже покойник.

- Батя владеет Землёй! - гордый собой сдал отца Молот.

А вот это - поворот! И всё - меняет! Клем смутился под моим взглядом, стал оправдываться:

- Я же кузнец. Хороший кузнец. Я - не маг. Просто - Одарённый. Металл я - чую. С металлом и работаю. Больше ничего не умею.

- Металл и я чую, - ляпнул я. Блин! Этого хоть малец - сдал, а я-то - сам себя. Пришлось рассказывать.

- Не знаю, то ли это, или нет, но когда я на заводе работал...

- Где?

- Завод. Такие огромные мастерские, где делают огромные машины из металла. Я работал в цехе, где металл отливали. А потом несколько лет - в кузне. Но, руками там - не ковали.

- А как?

- Гидравлическими и пневматическими молотами.

- Это как?

- Сжатый воздух или давление масла - поднимает огромный молот, я на педальку нажимаю, молот падает, опять поднимается.

- Ух ты! - удивляется Горн.

- Магия? - спрашивает Молот.

- Наука. Без магии. Вот в литейке меня и научили металл "чувствовать". Не всяк умеет. А кто "чует металл" - очень ценятся. Это то?

- Завтра посмотрим, - кивнул Клем.

- А где такой завод?

Видя мимику Клема, отвечаю:

- Где, где? В Караганде.

- Ребята, вы понимаете, что никто не должен об этом знать? - спросил Клем.

- Конечно, отец. Мы - кузнецы! Это наши секреты. Нашей гильдии!

- Даже гильдия знать не должна, - вздохнул Клем.

- Секрет семьи? - робко спросил Молот.

- Даже мать знать не должна, - опять вздохнул Клем.

- И - правильно! Бабы - все балаболки. Волос длинный, ум - короткий, - важно возвестил Горн.

- Дядя Андр, а почему у вас такие короткие волосы и нет бороды? - спросил Молот.

Ага, ты ещё спроси про волосы в подмышках и... хм. Сбрито. Гигиена - это.

- Ребята, давайте без этих "дядей"? Просто - Андр. Волосы короткие, потому что подстригал. У нас с длинными волосами, мужчинам ходить - не принято. Молодым солдатам, вообще, волосы - сбривают. Чтоб вошь не водилась. Но, я - отращу. Как у всех. И борода отрастёт. Бритву я, всё одно - не взял.

Посмотрел на опасную бритву - бронзовую, кстати, лежащую на подоконнике и передёрнул плечами:

- Отрастёт.

Спал я на сеновале. С Молотом. Лето же. Что нам ютится в душном доме? Одет я был в Клемову одежду - рубаха, штаны. В объёмах - подошла, но - коротка оказалась.

Ночью пришёл Горн, протиснулся меж мной и Молотом.

- Наженихался? - сонно спросил Молот.

- Завянь, - буркнул Горн, сразу - уснув.

От парня ощутимо тянуло женским телом. Правда, женихался. Да что со мной? Лет десять уже гормоны так не буянили. А-а-а! Так это Сияющий Старик виноват! Встречу уб... в ноги поклонюсь! Живым себя - почувствовал.

Не вовремя - только. Отвернулся от Горна, стравил из кишечника воздух. Злорадостно усмехнулся - вонять он тут будет молодыми самками! А кто сказал, что я - хороший дядька?

*****

Утро - не красит. Я - не подросток уже. Давно - уже. Вон, даже по Горну не видно, что он полночи не спал. Бодры, свежи. А у меня - всё болит, всё тело - чешется. Злой и разбитый.

Всю ночь поочерёдно снились бабы голые и лич. Не, я не против баб. Я - против лича. Тот ещё красавец. Во сне - дробь из помповика - не вспыхивала золотыми отсветами в чёрной копоти лича. И не наносила ему никакого вреда. Поэтому он - спокойно вытянул старика в плаще, потом шёл на меня. Шёл и шёл. А спуск ружья бессильно щёлкал, а я судорожно передёргивал затвор пустого магазина. Ужас! Вот это - кошмар!

- Ты что такой? А я тебе предлагал лавку в доме, - говорит Клем.

- Лич снился всю ночь. И во сне я его - не мог одолеть, - пожалился я.

Клем быстро начертил вокруг себя обережный знак:

- Совсем Чистильщик стал бессилен! - и сплюнул.

А потом работали в кузне. Пока раскалялась заготовка, рассортировали железки. Кольчуги - сразу в угол. Условно годное - к горну, совсем годное - на гвозди в стене, совсем не годное - в кучу.

Клем доставал раскаленные поковки, держал их клещами, указывал молотком - куда бить. Я ухал молотом. Когда устал - бил Горн. Молот был самым молодым, но Клем его тоже пускал к молоту. Учиться. Уставал он, правда, быстро. Потом малец - раздувал меха.

И так - целый день. Отвык я уже. Оглох сразу. Клем с сыновьями переговаривается - я не слышу. И выдохся быстро. Отвык. Эх, где мои 17 лет?

На закате пришёл стражник. О чём он говорил с Клемом - я не слышал. В ушах - белый шум. Клем стал смурной. Дела как-то не пошли. Бросили горн, стали ремонтировать кольчуги. Вынимали сломанные, перерубленные кольца. Вязали прорехи. Клем сам вязал. Я лишь размыкал кольца из выделенного фрагмента кольчужной сетки, складывал в лоток. Хорошо, что кольца были не запаяны, а просто замкнуты. Клем брал эти разомкнутые кольца и чинил кольчужную вязь. Проволока была хорошей. Твёрдой, прочной. Стальной. Толстой. На вид и ощупь - 1,2 - 1,5 мм. Кольца - небольшие. Меньше сантиметра. Кольчужная сеть получалась плотной и крепкой.