Камелот. Осколки легенд

Голос короля был тверд, а взор серьезен настолько, что, встретившись с ним, Ричард не посмел сомневаться. Слишком уж много произошло за один день такого, во что еще вчера поверить было бы трудно и даже смешно.

— Ладно. — Ричард многозначительно и глубоко вздохнул, взял отца за локоть и поднялся вместе с ним. — Давай уже по порядку. О каких своих ошибках ты говоришь и почему я слышу слово «судьба»?

Король промолчал и жестом предложил сыну идти дальше, в сторону ближайшей двери, которую уже открывал охранник под контролем Фагуста.

С каждым шагом принц все яснее понимал: после того, что он увидел за сегодняшний день, и до того, что ему еще увидеть предстояло, он никогда более отчетливо не чувствовал РЕАЛЬНОСТЬ.

Ричард молча шел по длинному подземному коридору в сопровождении Фагуста и еще двух рыцарей в черных доспехах. Их ровные, но бодрые шаги гулким эхом отдавались где-то впереди, в направлении новой интригующей неизвестности под названием Совет Гильдии Мудрейших.

После осмотра принцем подвалов Соулвилля и более детального знакомства с устройством ордена Рыцарей Тени, Вильгельм велел Фагусту проводить Ричарда, а сам отправился созывать Совет.

В ушах Ричарда все еще громыхали попеременно открываемые и закрываемые тяжелые двери. За ними взор молодого принца встречался с новыми и новыми чудовищными созданиями, которые могла нарисовать только буйная фантазия, но мать-природа — никогда.

Одна только мысль о реальности подобных существ могла бы свести многих с ума. Но Ричарду более не было страшно. Он чувствовал, как за считаные секунды взрослеет и закаляется характер воина при виде твари, именуемой троглом, способной с легкостью стать твоим зеркальным отражением и ждущей малейшей растерянности, чтобы вцепиться в человеческое тело, оплетая его склизкими щупальцами и наслаждаясь видом медленной и мучительной смерти от удушья.

Он удивился тому, как коварен бывает отвратительный мелкий шляг, способный передвигаться по стенам и потолку. Изображая из себя милого домашнего зверька, этот зверек, однако, был способен загипнотизировать неподготовленную жертву и убить ее одним ударом удивительно крепкого и острого хвоста.

Двери открывались и открывались, и все новые жуткие морды щерились на принца, желая поразить его своим омерзительным видом.

Голос отца все время повествовал Ричарду о том, что произошло когда-то давно, во времена его детства, о том, что принц не помнил, а потому не мог ни отрицать, ни верить… Но он принимал это.

Глава 5

— Все случилось, когда заболел Эдем, — голос Вильгельма был грустным. — Всего спустя год после того, как он родился. Мы с матерью были очень напуганы, ведь на тот момент он был долгожданным и единственным продолжателем королевского рода. Ни один из лекарей королевства не мог поставить точный диагноз, хотя мы посылали гонцов в самые дальние концы наших земель. Масла в огонь добавляли чертовы придворные няньки, разносившие слух о том, что, мол, очень вероятно, королева уже никогда не сможет родить другого ребенка, поскольку Эдема она родила в страшных муках, находясь на грани жизни и смерти. Признаюсь, я был в отчаянии, почти на пределе, и готов был сделать все для того, чтобы мой сын выздоровел…

И в этот момент явились довольно странные люди, чужеземцы, которые были одеты не так, как мы, переговаривались между собой на незнакомом нам наречии, и даже взгляд их глаз был иным: проницательным и цепким, от него по коже пробегал холодок.

Эти люди вызывали неприязнь у каждого, кто находился с ними рядом, даже не вступая в разговор. Как и у меня, с первого взгляда. Но я изменил свое мнение, едва они сказали мне, что их господин, по поручению которого они прибыли, наслышан о нашем горе и решил помочь, передав с гонцами удивительное лекарство, способное вылечить нашего мальчика.

Принимая от них с трепетом чудодейственное зелье, я спросил, что хочет их повелитель в обмен на эту услугу, и дал королевское слово Виздома исполнить любую его просьбу. Они ответили, что их господин лично сообщит мне об этом в самое ближайшее время. Я хотел принять этих посланцев, как королей, осыпать их золотом, но они отказались от почестей и пожелали удалиться восвояси, предоставляя возможность насладиться нашей благодарностью своему повелителю. — Вильгельм вздохнул.

— Когда я сообщил твоей матери обо всем, она просила меня не давать Эдему эликсир до тех пор, пока таинственный благодетель не скажет, как мы можем его отблагодарить. Я согласился. Но Эдему день ото дня становилось все хуже, и мы с Тессой не выдержали… Его маленькое сердечко трепыхалось, как раненая птичка, когда мы с матерью вливали ему в рот чудодейственный напиток. Твой брат закатил глаза, и я, признаюсь, зарыдал, сжимая его в объятиях. Мне казалось, что чужеземцы обманули меня, даровав ложную надежду, которая хуже страшной правды. Но внезапно мой сын словно бы проснулся, открыл глазки и… улыбнулся. Тогда я понял, что такое счастье.

Спустя год, несмотря на все кривотолки относительно здоровья Тессы, на свет появился ты, Ричард, и вы с братом стали расти вместе, крепкими и здоровыми. Это счастье продолжалось пять прекрасных лет.

Но однажды в Соулвилле вновь появились те самые странные люди, что принесли зелье. Я принял их, как самых дорогих гостей, вручил подарки и поинтересовался, где же их великодушный господин, что спас жизнь моему мальчику, почему он не почтил нас своим присутствием в Камелоте, не стал моим дорогим гостем? — Вильгельм замолчал, и было видно, что он взволнован. — Они ответили мне: «Наш повелитель драг Даркан не желает быть гостем в Камелоте. Он желает быть тут хозяином!»

Даркан — это имя прозвучало, как приговор. Гнев, ужас, отчаяние — эти чувства смешались во мне тогда, не позволяя сразу понять, чем может обернуться страшная сделка, на которую я сам пошел пять лет назад, принимая зелье от чужеземцев и давая слово тайному покровителю… Теперь двое незнакомцев, которые были моими гостями, которых я радушно принимал, стояли передо мной, гордо расправив плечи, — король повысил голос, — и указывали великому Вильгельму, что он должен делать!

Даркан поймал меня не только на любви к сыну, но и на королевском слове, которое я не мог нарушить. Гонцы темного лорда заявили мне, что Виздомы должны навсегда покинуть город, оставив там Кузницу Жизни — главную часть Омфала, в противном случае эликсир жизни, который мы дали Эдему, перестанет действовать, и он умрет. Или того хуже — Даркан оставит сына в живых, но станет контролировать каждый его вдох, заставляя делать все, что он повелит.

— Но, возможно, Даркан блефовал? — спросил Ричард.

— Отнюдь, мне хватило одного слова, чтобы понять, что блефом будет мое неверие в его намерения. — Вильгельм на секунду прикрыл глаза. — Effatum [2] — самое страшное из древних магических зелий, к которому примешивается капля крови самого сатаны. Даркан добавил свою, этого было вполне достаточно.

Такого аргумента мне хватило, чтобы убедить самого себя. Теперь оставалось убедить Совет.

Естественно, мои советники в ответ пытались убедить меня, что Камелот не стоит покидать ни под каким предлогом, что темный лорд не имеет никакого отношения к недугу моего сына, а просто пользуется создавшимся положением. Они говорили о том, что, покинув город, мы окажемся беззащитны, так же, как большинство наших соседей, которые лишались своих цитаделей после самое большее недели серьезной осады. Стены же Камелота считались неприступными, и еще ни один противник не смог взять город штурмом. А озеро Лонос, воды которого обладают исцеляющей силой… Все наши предки, благодаря ему, жили по нескольку столетий.

Я долго думал, как убедить их в том, что большинство из нас должны покинуть город, но не мог найти доводов. — Вильгельм опустил глаза. — И я пошел за советом к темным рыцарям Даркана. Вместе мы разработали хитроумный план: слуги темного лорда инсценируют беспорядки в одной из отдаленных провинций королевства, грозящие обернуться серьезной проблемой для государства, а я постараюсь убедить Совет в необходимости перебросить силы для борьбы со смутой в ту далекую местность. А поскольку война обещает быть долгой, то мы отправляемся вместе с семьями, покидая Камелот якобы на время… В обмен на такую «услугу» Даркан обещал мне вытянуть из Эдема дрянь, которой он его напичкал.