Козыри богов(СИ)

- Понятно, святой брат Сиоло-Тото из монастыря Святых Деяний Того и Другого, - от его занудства я уже начал потихоньку закипать. - И знаешь, святой брат Сиоло-Тото из монастыря Святых Деяний Того и Другого, что я хочу тебе, святому брату Сиоло-Тото из монастыря Святых Деяний Того и Другого, предложить? Шёл бы ты, святой брат Сиоло-Тото из монастыря Святых Деяний Того и Другого... дальше по своим паломническим делам!

- Мудрое предложение, - поразмыслив, согласился тот. - Пожалуй, так и поступлю.

Он достал из дорожной сумы увесистый мешочек и раскрыл его. Мешочек оказался набит маленькими, почти одного размера, камешками, собранными, по-видимому, заранее. Тщательно отсчитав семьдесят два камешка, монах ссыпал их в маленький мешочек и, сотворив святой знак, продолжил свой путь к несуществующей уже цели. Он так и не поверил в то, что кто-то посмел надругаться над святым местом.

Глава 4

Кругом тайга

Божья Столешница окончилась резко. Караван выбрался на небольшой взгорок, и нашим глазам открылась необычайно живописная панорама. Лесной массив простирался ровной стеной от горизонта до горизонта, словно выстроившееся в боевом порядке грозное воинство. Красноватые тона долины оканчивались, будто обрезанные гигантским ножом, после чего цвета ландшафта сразу же переходили в буйную зелень зарослей.

- Ну, слава Вам, Оба! - облегчённо вздохнул Кавни. - Одной напастью меньше...

- Какой? - поинтересовался я.

- Крысобаки. Их теперь можно будет не опасаться. Они, знаешь ли, в лес не ходят. Терпеть не могут, когда у них над головой что-то кроме неба находится. Боятся, что ли, что на них кто-нибудь сверху сиганёт? Нет, ну конечно, другие хищники здесь водятся, не без того. Но те-то с пониманием, не то, что эти гнусные твари.

Впрочем, до конца Божьей Столешницы нам пришлось добираться ещё часа два. В лес мы въехали, словно в ворота огромного города: подлеска не было, нас сразу же встретили высокие, похожие на мачтовые сосны деревья. Стало ощутимо прохладнее. Неумолчное стрекотание цикад, к которому я уже так привык, что и не замечал, сменилось птичьим гомоном, в невысоких кустарниках изредка шебуршало какое-то зверьё.

Парма должна была находиться уже где-то недалеко, но где точно - я не знал: по глобусу ориентироваться трудно, это тебе не карта-трёхвёрстка. Город строился в глухой тайге на берегу небольшой реки, дорог к нему не было. Однако я надеялся, что за прошедшее десятилетие бывшие одесситы если не пробили дорогу, то хотя бы проторили тропу, по которой можно было бы связываться с внешним миром.

Дрогоут Орими, в котором мы остановились в этот раз, уже мало походил на поселения Божьей Столешницы. Он стоял на берегу реки и был значительно большим по площади, дома стояли более просторно. Вместо каменной стены его огораживал бревенчатый частокол - плохая защита от крысобак, но довольно эффективная от любого другого зверья и от непрошеных гостей. Едва мы приблизились к воротам, Асур спрыгнул с повозки и убежал в лес. После нападения на наш фургон грабителей-наёмников бепс перестал ночевать вместе с нами. Я за него не беспокоился: похоже, кроме homo sapiens врагов у Псов на планете не было (я не учитываю тех извечных врагов всех собак, которые водятся в их шерсти). Ночью Асур бегал по Божьей Столешнице или по лесу, охотился, а наутро догонял караван и на весь день устраивался спать в фургоне.

В трактире я заприметил небольшую группу мужчин, с ног до головы одетых во всё кожаное- лучшая одежда для тех, кто большую часть своей жизни проводит в лесу. Так что это, скорее всего, охотники. А кто лучше охотников знает окрестности? Я подсел к ним.

- Парма, говоришь? А на кой ляд тебе эти чокнутые? - вопросом на вопрос ответил один из них, обросший настолько, что из пышной копны, образованной волосами, усами и бородой, торчали только кончик носа, небольшие участки щёк, а над ними - прощупывающие зелёные глаза, да и те наполовину скрытые под густыми бровями. Про себя я прозвал его Пушистиком.

- Человека одного ищу. А почему чокнутые?

- А какой уважающий себя мужик, коль он в своём уме, будет ежедённо пинать ногами надутый бурдюк да почитать за доблесть, ежели кто ловчее пинает?

- То есть, дорогу туда ты знаешь?

- А чего ж её не знать? Её все знают. Вона она, за околицей плещется!

- По речке, значит?

- По ней, по Струистой, - согласно кивнул гривой Пушистик. - Чуть поболее сотни силей вверх по течению.

- А как туда добраться? - поинтересовался я.

- Это просто. Подождать надобно немножко. До осени. Как сезон дождей наступит да речка располноводится, так оттуда караван купеческий приходит на лодьях. Они все дела свои справят у нас да в соседних поселениях, а потом сидят да ждут, когда вода спадёт да лёд станет. А вот как станет, так они волов покупают, ставят лодьи свои на полозья да вертаются по льду обратно. Иначе никак: Струистая уж больно быстротечлива, а чащи непролазны.

Естественно, ждать до осени, а затем и до зимы мне совершенно не хотелось. Я прошёлся за околицу, на берег Струистой. Здесь, возле Орими, река была не слишком широкая, не более полусотни метров. Уклон местности был довольно солиден. Струи реки с очень большой скоростью несли ветки, комки водорослей. На массивных волноломах трёх каменных быков основательно выстроенного моста вода вспенивалась шумными бурунами, уносилась дальше, яростно ударялась в скалу-бойца и скрывалась за поворотом.

Недалеко от моста располагались два дома - рыбацких, судя по развешенным на заборе для просушки сетям. Возле ближнего на завалинке сидел сгорбленный старик и скрюченными, изломанными возрастом и работой руками чинил какие-то снасти. Я подошёл, поздоровался, присел рядом.

- Бурная здесь речка! - сказал я, чтобы завести разговор.

- Уж не тихая! - поддакнул рыбак.

- Однако ж, смотрю, сети ставите. Как умудряетесь?

- Приловчились. Тут ведь как надобно? Сперва вверх по течению подняться, а потом наискось, наискось... Трудно, конечно, против течения грести, но у самого бережочка можно. Мои-то сыновья - двое их у меня, Пило и Дуво - они-то завсегда выгребают, а вот Дроки-сосед, так тот, лентяй, свой челн по берегу на руках носит. Раньше-то ещё больше ленился - за чалочку вдоль бережка водил. А та у него возьми да выскользни из рук! Ох, он и бежал за ним, за челном-то, по бережку-то, ох и бежал! Кричал да ревел, падал да спотыкался! Только всё едино не догнал. Так вот без челна-то и остался. Отобрала, значится, у него челн Струистая за леность да за нерадивость. И пришлось ему к Тудо-мастеровому идти чтобы, значится, новый челн заказывать, а это ой как не дёшево! Тудо за челн катим с четвертью берёт.

- Где он живёт, Тудо этот?

- А тебе он на что?

- Закажу, пожалуй, у него челн, чтобы до Пармы добраться.

- До Пармы?! Ох и тяжко это будет! Однако ж ты, вижу, парень крепкий: коли Оба помогут, так недельки за полторы догребёшь. А что до Тудо касаемо, так ведь... не скоро он челн-то смастачит. Дело непростое, трудистое. Недели две надобно только на то, чтобы кожи правильно выделать. Я тебе вот что скажу-то, - старик бросил какой-то вороватый взгляд по сторонам. - Покупай-ка ты челн у меня. Не новый, конечно, но ещё послужить может долго. За восемь макатимов-то и уступлю.

- Тот самый, поди, который Дроки потерял? - догадался я. - Ворованный, получается?

- Челн-то что ни на есть тот самый, - нехотя признался рыбак, - но никак не ворованный. Мой младшой, Дуво, его ниже по течению нашёл, в заводь прибило. Так что всё по Закону Струистой: коли она отобрала - распрощайся, коли подарила - владей! Только вот больно уж этот самый Дроки шумный да драчливый: покуда свою правду-то докажешь, останних зубов лишишься! Пойдём, пойдём, я тебе челн-то покажу, в сарайке у меня стоит.

Рыбацкий челн оказался похожим на эскимосскую байдару: очень лёгкая одноместная лодочка из обтянутого воловьими шкурами деревянного каркаса с острыми носом и кормой. И это логично: на реке с таким быстрым течением с тяжёлой лодкой не управиться. Чтобы внутрь не попадала вода, люк лодки был снабжён кожаным фартуком, затягивающимся вокруг пояса гребца. Для того чтобы она не затонула, внутри носа и кормы помещалось по надутому бычьему пузырю. В комплект входили и ещё два пузыря, которые должны были крепиться в районе подмышек и выполняли функцию спасательного круга: оказывается, никто из местных не умел плавать! А и то сказать, где им учиться-то? Не на стремнине же!